Не буди Лихо (СИ) - Ли Марина - Страница 116

— Маша, Машенька, — сипло зашептал Савелий. — Если ты хотя бы немного ценишь мою жизнь, умоляю тебя, не прижимайся так сильно, а лучше отойди. А ещё лучше прямо сейчас выйди из комнаты ко всем херам! Потому что, когда шеф узнает, что ты была здесь, он мне сначала открутит яйца, а потом будет спрашивать, что ты здесь делала и почему!

Последнее предложение он буквально проорал мне в ухо, а после этого шарахнулся от меня, как от огня. Даже хуже. Как от большого плоскозадого мозгоеда. Я, блин, рlana asinus cerebrum comedenti. Или как там Пудю по-научному кличут?

— Савелий, а мы где? — спросила я, пока демон, нетерпеливо шипя, тащил меня из спальни в комнату с огромным, занимающим едва ли не всю стену, холодильником с прозрачной дверцей. Её-то Пудя, судя по активному шевелению на моей голове, заметил раньше меня.

— Именно там, где ты так хотела очутиться. У меня дома, чтоб я сдох…

Мой дракончик спрыгнул на пол и, обгоняя Борща, помчался к прозрачной двери. И вот дивное дело! Как только дело коснулось еды, и один, и второй, вмиг забыли о каких-либо антипатиях и страхах.

— Это и есть твой запасной вариант? — я была немного обижена отношением демона. Мне отчего-то казалось, что он будет рад мне помочь, а тут вдруг столько негатива. — Можно было и предупредить, что ты нас перемещаешь. Я чуть в штаны не наделала от страха.

— Это не мой вариант! — рыкнул демон. — Я не знаю, как мы здесь очутились.

— Ох, — я растерянно оглянулась по сторонам. — Да? Как же так-то?

Не сговариваясь, мы перевели взгляд на мнущегося у двери холодильника Пудю.

— Что там они делают в моменты опасности? — прошептала я.

— Бля буду… — ответил мне Савелий, а затем достал из глубин своего огромного холодильного шкафа маленькую баночку фруктового йогурта и поставил его на пол перед Пудей. — Дайте два, ни за что не поверю. Слушай, ящерица, а можешь сделать это ещё раз?

Глава 27, в которой герой примеряет на себя костюм временного узника

Несмотря на то, что всю ночь Диметриуш спал, как младенец, проснулся он в самом дурном расположении духа, какое только можно представить. Не спасла ни узкая, но на удивление удобная кровать, ни плотные шторы, защищающие от невыносимо яркого утреннего солнца — окна камеры выходили на восток, — ни превосходный завтрак, к которому даже Димон не смог придраться.

А всё равно, настроение было ни к чёрту. И ладно бы ещё из-за этого глупого, не имеющего под собой никаких оснований ареста и потери драгоценного времени. Так нет же! Раздражало и злило другое, не имеющее к сложившейся ситуации вообще никакого отношения.

Ещё с вечера, ложась спать, Димон надеялся, что она придёт. Нет, можно было наведаться в гости и самому, но негласные законы следственного изолятора это запрещали, а Бьёри хотел показать своим «гонителям», что он гражданин законопослушный. И законы соблюдает все, чего бы они ни касались и как бы глупо ни звучали.

Машке же никто не запрещал прийти к нему в гости. Ну, что ей стоило? Как тогда, в ту единственную ночь в Подвале. Можно даже без эротического подтекста. Почему не пришла? Неужели совсем не волнуется? Как показывала практика общения со слабым полом, совсем не волноваться они не умеют, наоборот, сделают проблему на пустом месте и вгонят в панику всех окружающих. Особенно, если дело касается близкого человека.

«А если не близкого? — с унылым раздражением думал Димон. — Кто сказал, что я для неё человек близкий? Да и к помолвке она упорно относится как к досадному недоразумению…» Эти рассуждения деморализовывали и выбивали из колеи. И ведь Диметриуш понимал, что думает не о том, что мысли надо направить в совсем другую сторону, но всё равно сбивался на Машу и ещё больше злился.

«Ну, что я накручиваю себя, как молодая мамаша? Может, она не поняла ещё, как наша связь работает? Может, Савелий ей всё объяснил и успокоил…»

Мысль о том, как наружник утешает Машку, окатила сознание обжигающе-яростной волной, такой сильной, что Диметриуш заскрежетал зубами, пытаясь успокоить внутреннее пламя.

— К чёрту! — рыкнул он и, в два шага преодолев расстояние до двери, сильно стукнул по металлической двери.

— Караульный!

Почти в ту же секунду в небольшом дверном окошке появилось веснушчатое лицо охранника. Мальчишке, судя по всему, было не более восемнадцати лет, он выглядел слегка перепуганным и, очевидно, не знал, чего бояться больше: Димона или гнева начальства в случае возможной ошибки. Сразу было видно, что высокопоставленных подозреваемых охранять ему пока не приходилось.

— Давно сменился? — спросил Диметриуш.

— М-минут тридцать, — заикаясь то ли от природы, то ли от волнения, ответил караульный.

— Сменщик мне ничего передать не велел?

О своём желании пообщаться с невестой Димон сообщил вчера раз пятнадцать и сегодня дважды, но ни одна из его просьб результата пока не дала.

— А д-должен был? — разволновался мальчишка.

— Д-должен, — зло передразнил Диметриуш. — Я просил узнать, что там насчёт свидания с невестой. Мне, между прочим, одно свидание по закону положено.

Охранник по-девичьи розово смутился и моргнул рыжими ресницами.

— Я узнаю, — пролепетал он. — Сию минуту…

И умчался, громко стуча подкованными сапогами, даже не закрыв переговорное окошко.

— Салага, — проворчал Димон и, заложив руки за спину, снова принялся измерять комнату шагами. Откровенно говоря, он ни секунды не надеялся на то, что его просьбу удовлетворят, потому несказанно удивился, когда вместо караульного, предварительно постучав (вот же ирония, словно Бьёри мог кому-то запретить войти в камеру), на пороге его темницы появился один из вчерашних следователей.

— Доброе утро, как спалось?

Диметриуш пожал плечами.

— Дома мне спалось бы на порядок лучше, — ответил он. — Так что с моей просьбой?

— К сожалению, нет, — следователь сокрушённо поджал губы и развёл руками.

— Вы издеваетесь, — Бьёри раздражённо взмахнул рукой, позволяя внутреннему пламени проявиться в блеске глаз и, по всей вероятности, немного перестарался, потому что комната наполнилась запахом жжёных волос, а над одеждой появился лёгкий парок.

— Пэ-прашу прощения, — пролепетал следователь, шарахнувшись от заключённого ближе к дверям. Всё-таки, видимо, заикание и у него, и у караульного носило приобретённый характер. — Вы меня не так поняли, вэ-ваше высочество!

Традиционное обращение раздразнило пламя ещё больше, и теперь уже Диметриуш реально опасался с ним не справиться.

— Давайте без высочеств, — рыкнул он и отступил к распахнутому окну, решив, что если выплеск всё же случится, пусть это произойдёт с минимально возможным уроном для тюрьмы.

Следователь кивнул и поторопился объяснить:

— Вчера никто не озаботился связаться с вашей наречённой, возможно, это наша вина, не спорю. Но сегодня, после первого же вашего обращения, по указанному вами же адресу был отправлен человек. И, увы, никого на квартире не застал.

— Она в больнице, — Димон нетерпеливо махнул рукой. — У неё там бабушка. Я не хочу за вас делать работу. По-моему, в ваши обязанности входит поиск свидетелей, а Мария свидетель, и в любом случае вы должны будете…

— К сожалению, — лицо следователя перекосило от неискренней гримасы, — у бабушки госпожа Лиходеева не появлялась со вчерашнего дня. И подруга её, — короткий взгляд в небольшой блокнотик, — госпожа Медведская, что сожительствует по странному стечению обстоятельств с господином Ракитским, о её местонахождении не знает. И по месту прописки бабушки ваша наречённая не появлялась.

Мужчина с трудом сдерживал рвущееся наружу торжество, мол, видел, как я тебя уел, а ты говоришь — мы плохо справляемся со своей работой… Димон нахмурился и отвернулся к окну, радуясь хотя бы тому, что пламя немного успокоилось. Но, к сожалению, радость была недолгой.

— Мы разговаривали с вашими родителями. Его высочество Себастьян Бьёри сообщил, что лично велел двум своим людям следить за вашей квартирой, и ни один из них не видел, как Мария Ивановна её покидала, а между тем, внутри никого нет. Что же касается вашей матушки, то она ничего не сказала, но так получилось, что именно с ней беседовал один из видящих. Как вы знаете, на службе в СК их состоит около десятка…