Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна - Страница 24

Оставшись одни, без наглой девчонки, Марк и Обжора переглянулись и, не сговариваясь, помянули демонов.

— Я олень, — признал Обжора, — с вот такенными рогами! Совсем из головы вон, что у них деньги другие. Для Руслана монеты — хоть какого достоинства, все равно — мелочь. Вот он ее и отдал девице.

— Оба хороши.

— Город закрывать поздно, — Обжора зажмурился и мотнул головой, отрешаясь от переживаний по поводу своего эпичного провала, — Надо "Козу" перетряхнуть от чердака до подвала. И — найти всех, с кем Рус хотя бы взглядом перебросился. Просто посмотреть — в наличии или тоже пропали. И отсюда плясать.

— Надо, — согласился Марк. — А еще, командир звезды… надо с твоей женой поговорить. Вдумчиво так, обстоятельно.

— С Еленой? Зачем?

— Она его знает. Поймешь — что за человек, догадаешься — куда он мог вляпаться. Логично?

Глава 10 "Правом и волей…"

Алессин уютно устроилась на подушках большого, полукруглого дивана со списком стихов модного в этом сезоне поэта. У правой руки приткнулась вазочка с финиками. Девушке нравился их терпкий, вяжущий вкус, нравилось налопаться до такого состояния, что язык поворачивать становилось почти больно, и приказы рабыням приходилось отдавать жестами.

А еще — безумно нравилось, что в Фиоле женщины не носили тугих корсетов и не требовалось "держать спину".

Росомаха с удовольствием вытянула ноги в узорных, мягких туфлях, расшитых мелким жемчугом и углубилась в сплетение словес, подчеркивая ногтем особенно удачные метафоры. Или неудачные, как посмотреть:

Решви вошел в моду в Шариере совсем недавно, с легкой руки жрецов, которые поносили его на каждой службе, утром и вечером. И было за что.

Алессин читала, обмирая от почти чувственного удовольствия:

Девушку приводили в совершенно детский восторг эти клубки иносказаний, спутанные до такой степени, словно с ними поигрался котенок. Стиль, в котором творил свои небольшие поэмы Решви, был популярен по эту сторону моря лет четыреста назад. Сейчас уже мало кто помнил, как следует правильно читать двустишься — как карту. Каждая строфа — указатель. Курс поэзии в Школе тоже был.

— Обычно он запутывает спереди, значит — начинать распутывать надо сзади, — пробормотала Алессин. Слова звучали глухо и неразборчиво, девушка прикусила карандаш. — Восемь кругов неба… Что это может быть? Восемь ступеней совершенства, восемь башен Шариера, восемь улиц Старого города, причем последняя — Дома Радости. Суть любви там точно мертва! Примем как гипотезу. Тогда семь небес это улицы, которые нужно миновать — больше тут быть нечему. "Два да три — как будто пять, да суть не такова?" Хм… Ну, два — это ворота с двумя надвратными башнями… Тогда получается… получается… Три — растенье, тварь и вещь… Похоже, тварь — это я, Росомаха? О, Небо! Растение и вещь это не одно и то же, ведь "число их — два!"… Демоны! Я убью его. И посажу на могиле самые красивые розы, он этого достоин, мерзавец. И смерти — и роз! Что я пропустила?

Хорошо, что никто ее сейчас не слышал. И не видел прикушенную в азарте нижнюю губу, яркий румянец на острых скулах и темные, хищно сощуренные глаза… Меньше всего кесара была похожа на томную красавицу, решившую в час отдохновения насладиться модной поэзией. Скорее, она напоминала лису, загоняющую кролика.

— Моя несравненная отдыхает?

— Клепсидру назад кесара уединилась с очередным творением Решви и просила не беспокоить.

— Как предусмотрительно. Я подтверждаю приказ кесары. Встань здесь и никого не пускай.

— Как прикажет Священный…

Алессин обладала слухом летучей мыши и прекрасно расслышала весь диалог. Отложив перо, она повернулась к супругу. С шелковым шелестом свиток свернулся.

— Решви, — с намеком протянул Янг, вставший в дверях, — а ты слышала, что Храм назначил награду: восемь кошелей золотом за любые сведения о том, где скрывается поэт? Жрец Сар обещал порвать его конями на четыре части, а лавочникам приказано не продавать его свитки под страхом тюрьмы.

Брови супруги шевельнулись, но она ничего не сказала, лишь повела рукой, приглашая кесара составить ей компанию на диване, среди только что срезанных роз, чая и фиников.

— Что привело тебя в мои покои в столь странный час?

— Посольство хассэри.

Алессин кивнула. Хассэри ждали давно, их все не было — но во дворце особо не беспокоились. Верблюжий мост — вещь такая, неспешная. Караваны идут от оазиса к оазису. Кто знает, что могло задержать этот, конкретный, в пути. Может быть кто-то заболел: животное или человек. Да и жили хассэри не близко, уже почти в предгорьях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Что-то не так?

— Не знаю точно, — покачал головой Янг. — Вроде все как всегда. Царь хассэри жаловался, что их теснят ниомы, но это как раз обычно. Они их все время теснят. Пытаются выдавить выше, в горы. Ниомы живут на самой демоновой сковородке: колодцев мало, травы мало, молока, шерсти и мяса мало — детей много. У корней гор жизнь легче, чем в пустыне. Хассэри никогда скорпионов новорожденными детьми не кормили, просто нужды не было.