Даже не мечтай! (СИ) - Соболянская Елизавета - Страница 14

Между тем их появления в придорожной гостинице и не заметили. Во дворе шла драка. Отяжелевшие от выпитого и съеденного мужчины отбивались кнутами от более худощавых и гибких новобранцев, которых капрал на свою беду завел в трактир «водички попить». Возчики были крупнее и опытнее, но будущих солдат королевской армии было больше. В пылу трещали телеги других постояльцев, летали табуреты, рушились столы, билась посуда. Иссиэль быстро оценил ситуацию и дернул Блекрайна за рукав:

— Видишь, на крыше?

Черный не сразу сообразил, на что указывает старший товарищ.

— Залезь и опрокинь.

Хитрый трактирщик уставил прочную крышу навеса бочками с водой. Вероятно такую, нагретую солнцем воду и подавали в номера постояльцев, желающих искупаться в такую жару, все дровам экономия. Эти бочки и приметил единорог. Он подсадил мальчишку на высокий забор, а там уж Блек справился сам — побежал по краю, толкая бочки, заливая драчунов тепленькой водичкой. Драка на миг остановилась, и тут вмешался единорог, громко крикнув:

— Именем короля! — пауза удлинилась. — Прекратить драку, иначе все участники будут отмечены магическим сыском! — и засветил на ладони небольшую зеленоватую печать.

Капрал тут же начал раздавать свои команды подчиненным, стращая их изгнанием «назад, коровам хвосты крутить», а трактирщик вылетел из здания с кружками сладкого вина. Люди опомнились, начали собирать мебель и поднимать потоптанных в общей свалке. И в этот момент выяснилось, что у некоторых есть ножевые раны, у многих — серьезные раны от кнутов, а еще несколько переломов, ушибов и целая пригоршня выбитых зубов.

Возчикам досталось меньше — они и покрепче и кнуты позволяли держать солдатиков на расстоянии, но ужаснее всего выглядели два молодых парня получившие ранения в живот. Их уложили на сено во дворе, и капрал бледнея начал требовать лекаря.

— Дак нету у нас лекаря, — развел руками трактирщик, — бабка Меланья хвори травками врачевала, да померла зимой.

Иссиэль уже проверивший их телегу и убедившийся, что простенькое заклинание устояло, повернулся к Лилии:

— Ты сможешь что-нибудь сделать?

Девушка закусила губы, глядя издалека на бледных парней.

— Боюсь. Я плохо помню, что надо делать, и никогда не работала одна.

— Значит, уходим, — решил единорог.

Ему как существу, несущему в себе свет было больно видеть умирающих мальчишек, но если они умрут под руками неумелой лекарки, это станет тяжелым испытанием для девушки.

— Погодите, лорд Иссиэль! — Лилия цеплялась за последнюю надежду, — я могу помолиться святой Сате!

Под испуганно-умоляющим взглядом девушки и страдающим взором черного Иссиэль сдался:

— Хорошо, что вам для этого нужно?

— Стол, облитый кипятком, чистые рубахи, вода, спирт, хорошо бы инструменты, — безо всякой надежды пробормотала она.

Единорог подошел к капралу, потом к трактирщику и самому трезвому возчику. Через минуту на дворе закрутился осмысленный вихрь. Похоже, окружающие люди знали о молении Сате куда больше, чем ее служительница, а может просто ухватились за тонкую ниточку надежды.

Первого раненного, того, что стремительно синел, уложили на стол, шустро ободрав с него одежду. Блекрайн покраснел, как девица, заметив, что ни возчики, ни солдаты не оставили на теле ни лоскутка материи. Лилия же с ужасом рассматривала рану, а мужские причиндалы ее нисколько не интересовали.

Иссиэль быстро дошел до телеги и вернулся с новеньким саквояжем из толстой дубленой кожи:

— Лили, я хотел подарить тебе это на прощание, но сейчас важнее.

Девушка мельком глянула на подарок, а потом торопливо потребовала чистое полотенце и еще спирта. Стальные скальпели кузнец сделать не успел. Но рог единорога обточил, насадил на рукояти и даже украсил инструменты простым орнаментом. Не церемонясь, девушка плеснула крепчайшим самогоном на разложенное перед ней великолепие, потом повернулась к столу, выдохнула и запела.

Блекрайну, глядевшему во все глаза показалось, что хрупкая фигурка стала вдруг выше, плотнее, и внутри нее засиял мягкий розовый свет, постепенно охватывающий все тело служительницы.

— Нужен очень острый нож, — чужим спокойным голосом сказала Лилия.

Один из возчиков вынул свой тесак.

— Спирт!

Иссиэль, который невольно стал ассистировать, тотчас плеснул на нож огненной жидкости.

— Мальчик, сюда! Держи! — в дрожащие пальцы черного ткнулись крючки, которыми девушка оттянула края раны.

Месиво из сгустков крови, сизых кишок и лоскутов кожи под руками девушки быстро превращалось в аккуратный разрез с ровными краями. Еще несколько человек подавали ей необходимое, а один стоял рядом, держал бессознательного солдатика за руку и вслух отсчитывал пульс. Правда мужик умел считать только до дюжины, но очевидно служительнице Саты или самой Сате этого хватало.

Зажав перебитые сосуды, девушка спокойно, словно сидела за пяльцами выбрала иглу, потребовала шелк или волосы и принялась шить, аккуратно завязывая узелки после каждого шва.

Рана стягивалась медленно. Сначала мышцы, потом кожа. Кривая сапожная игла с противным хрустом вонзалась в плоть. Часть бойцов уже блевала за сараями, а несколько возчиков стояли с кружками самогона и пили его как воду.

— Все! — выдохнула Лилия покачнувшись, — положить на твердое, кормить чуть теплым пюре и кашей, неделю не вставать, чтобы не разошлись швы! Готовьте следующего! И стол сперва кипятком облейте!

Взопревший от переживаний трактирщик промокнул лицо полотенцем и побежал на кухню, отдавать распоряжения. Иссиэль подхватил девушку под руки, увел в тень, протер лицо горячим полотенцем и дал напиться горячего сбитня. Она тихо сидела, прислонясь к мужскому плечу, и то ли спала, то ли пребывала где-то в ином месте, недоступном простым смертным.

Второго парня уложили на стол быстро. Его раны не казались такими опасными, как у первого, но стоило девушке развести край узкой ранки в правом подреберье, как оттуда хлынул настоящий фонтан крови, облив служительниц руки и одежду, зацепив Блекрайна и пару помощников. Черный просто свалился под стол. Лилия же, или сама святая Сата в ее хрупком теле, вдруг рявкнула:

— Держи! — и сунула руку Иссиэля в тесное отверстие, прижав его пальцами что-то скользкое, пульсирующее и горячее.

Он держал, пока она буквально выворачивала плоть, втыкала крючки и зажимы, шила, резала и снова коротко бросала:

— Теперь здесь. Потихоньку отпускай! Много вина с водой приготовьте и бульона, если выживет, месяц кровь восстанавливать придется.

Второго унесли прямо на столешнице. Шевелить его Лилия запретила категорически, сама привязала простынями к доске и выпрямилась, оглядывая остальных раненых:

— Подходите по одному, сначала самые тяжелые.

Единорог поднял Блекрайна, умыл его холодной водой у колодца и уложил на телегу, а сам вернулся к девушке, помогал ей держать поломанные конечности, вправлять вывихи, перетягивать бинтами неохватные торсы. Постепенно сияние окутывающее служительницу Саты гасло, и наложив последнюю повязку она сползла на затоптанную землю и затряслась. Глава возчиков, стоящий рядом и следивший вместе с единорогом за дисциплиной тот час толкнул лорда в бок:

— Вашество, Сата ушла, девчонку мыть и кормить надо, а то загнется.

— Понял, — Иссиэль и сам видел, что без помощи покровительницы целителей не справилась бы Лилия с такой работой.

Подхватив сжавшуюся в комочек девчонку, он свистнул Блекрайну, велел ему подобрать чистую одежду и понес Лили в купальню. Как во всяком большом трактире здесь была отдельная мыльня для благородных, а при ней служанка, готовая постирать вещи и помочь с мытьем. Ей единорог и сдал целительницу, дополнив распоряжения серебряной монеткой, а сам ворча себе под нос, пошел требовать с хозяина бульон и вино.

Через час отмытая Лилия сидела на кровати в снятой на всех комнате, дрожа куталась в одеяло, пила бульон и извинялась за доставленные неудобства. Иссиэль раздраженно обрывал извинения.