Не судите леди по одежде (ЛП) - Маклейн Сара - Страница 34

Или, возможно, помогли владельцы "Падшего ангела", которые тоже заглянули на бал, хотя их поддержка требовала меньшей публичности. Но тем не менее они присутствовали, что стало настоящим чудом, поскольку маркиз Борн и граф Харлоу не выносили светских приёмов. И всё же мужчины рассредоточились по залу, как безмолвные часовые.

Или всё дело в их новоиспечённых жёнах, каждая из которых обладала своей уникальной силой. Скандальные особы и одновременно идеальные представительницы высшего общества являлись новым поколением аристократии.

Могло помочь всё, что угодно, но Уэст знал истинную причину.

Всё дело в газетных статьях.

И он не понимал, как к этому относиться.

Уэст наблюдал за всеми и в частности за леди Бофетерингстон, склонной к сплетням уважаемой матроной, которая подняла лорнет и бросила внимательный взгляд в сторону Джорджианы. Опустив его после долгой паузы, леди Би кивнула, а затем повернулась к своим достопочтенным подругам, без сомнения, собираясь обсудить новое пополнение в своём бальном зале.

Примечательно, что Джорджиана всё-таки нуждалась в поддержке Уэста, ведь в её окружении было множество лордов и леди, которые сами обошли мириады ловушек на своём скандальном пути к признанию обществом. Но в мире нет никого опаснее окутанной скандалом незамужней женщины.

Так было, когда Ева попробовала яблоко, когда Иезавель раскрасила лицо, когда Агар возлегла с Авраамом.

Уэст увидел, как Джорджиана подняла бокал и отпила шампанское. Опустив его, она улыбнулась своему спутнику, и Уэст представил себе, как на её губах блестит игристое вино, как она его слизывает.

Уже прошло несколько дней с тех пор, как они поцеловались, но её вкус не забылся, и каждый раз, когда он о ней думал или мельком видел, то отчаянно желал, чтобы этот бал поскорее закончился, и наступила ночь. Уэст просто-напросто выжидал, когда сможет, наконец, прикоснуться к Джорджиане.

Лэнгли взял её под локоть и повёл в центр бального зала.

Виконт начинал раздражать Уэста.

Уэста раздражали его добродушные улыбки, безупречно сшитые сюртуки и отглаженные галстуки. Раздражала его манера поведения, словно ему здесь было самое место, в этом мире и, возможно, рядом с этой женщиной. И не важно, что подобные мысли казались в высшей степени иррациональными, поскольку Лэнгли здесь действительно было самое место.

А ещё Уэста очень раздражало то, как виконт танцует. Его грация и плавные движения. И то, как Джорджиана улыбается, поднимая на него глаза, пока они кружатся по залу.

"Нет, – хмуро поправил себя Уэст, – она не поднимает на него глаза." Потому что Лэнгли одного с ней роста.

Он изо всех сил старался не морщиться. Но ему не нравилось, какую красивую пару они составляли. Как легко было поверить, что они идеально друг другу подходят.

Как просто представить красивых детей, которые у них родятся.

Хотя, какое ему дело до их детей.

Взгляд Джорджианы нашёл его, и Уэст испытал внезапное удовольствие. Сегодня она была прекрасна. Даже в свои двадцать шесть лет она выделялась на фоне большинства присутствующих дам. Джорджиана буквально сверкала в свете свечей. Пока Лэнгли кружил её в танце, шёлковое платье поблёскивало, золотистые кудри касались того места, где её длинная шея встречалась с плечом. Там, где она пахла ванилью и собой. В следующий раз, когда они останутся наедине, он прикоснётся к тому местечку языком.

Уэст кивнул ей, и, покраснев, Джорджиана мгновенно отвела взгляд. Уэсту захотелось ликовать. Она его желала. Почти так же сильно, как и он её.

И сегодня ночью они оба получат своё.

Ему не терпелось к ней прикоснуться. Он почти ни о чём другом не мог думать с тех самых пор, как она повернулась к нему в парке и сказала: “Я выбираю вас”. Господи, в тот момент Уэсту захотелось поднять её на руки, отнести в ближайшую рощицу деревьев и уложить обнажённую на землю, с благоговением возлюбив каждый дюйм её тела. И чёрт с тем миром, в котором она родилась и в котором выбрала жить.

“Я выбираю вас”.

Неважно, что она, вероятно, говорила те же самые слова дюжине других мужчин в своей жизни. Что, вероятно, знала их силу и мастерски ею владела.

Когда Джорджиана сказала их ему, она немедленно завладела Уэстом. Его переполняли дюжины идей, как именно он намеревался сделать её своей. Его желания были поистине примитивны. Он желал ею обладать. Всецело.

И сегодня ночью он её получит.

– Ты получил мою записку?

При этих словах он напрягся и повернулся к графу Тремли, который каким-то образом оказался рядом с ним.

– Получил.

– Ты не напечатал статью, которую мы обсуждали.

Про войну в Греции. Тремли поддерживал врага.

– Я был занят.

– Азартные игры и посещение светских мероприятий не относятся к важным делам. Я не люблю, когда меня игнорируют. Тебе не мешало бы это запомнить.

Слова разозлили Уэста, но он знал, что граф специально напрашивается на драку.

– Я внимательно слушаю.

– Потому что одно моё слово, и все эти люди с радостью придут посмотреть, как тебя повесят.

Ненавистный факт оставался фактом. Независимо от причин его поступка, независимо от результата последующих действий, независимо от власти, которой он теперь обладал как газетный магнат, Уэст не был частью этого мира.

И никогда не будет.

Он отогнал мысль, снова повернувшись к танцующим, и притворился, что ему небезразличен этот мир, который никогда не станет ему родным. Как делал последние десять лет.

– Чего ты хочешь?

Он задал вопрос в тот момент, когда мимо прошла группа молодых людей, без сомнения, в поисках карточного стола, чтобы скоротать время на балу, на который их заставили пойти матери. Некоторые из них повернулись, чтобы поприветствовать Тремли и Уэста, не находя ничего странного в том, что эти двое оживлённо беседовали.

Оба они занимали важные посты. Тремли - советник короля Вильгельма, Уэст - газетчик, которому была признательна добрая половина общества. И лишь один человек мог с ними соперничать.

Тот самый, о котором пришёл поговорить Тремли.

– Мне нужен Чейз.

Уэст рассмеялся.

– Не вижу в этом ничего смешного, – сказал Тремли.

Уэст выгнул бровь.

– Тебе нужен Чейз.

– Нужен.

Он покачал головой.

– Как и всему остальному миру.

Тремли ухмыльнулся.

– Возможно, но у всего остального мира нет тебя.

Это было правдой. В течение десяти лет Уэст передавал Тремли сведения о членах высшего общества в качестве платы за молчание графа о его прошлом. Об их общем прошлом.

И с каждым днём каждая крупица информации, которой он делился и печатал, постепенно убивала Уэста. Он отчаянно хотел выбраться из-под влияния этого злобного человека. Отчаянно нуждался в сведениях, которые даруют свободу.

Годы практики не дали Уэсту выпустить наружу ярость и безысходность, которые бурлили в нём всякий раз, когда появлялся Тремли.

– Зачем тебе Чейз?

– Будет тебе, – сказал Тремли тихим, почти дразнящим голосом. – В Лондоне есть только два человека, которые обладают властью, сравнимой с моей. Один из них в моём распоряжении. – При этих словах Уэст сжал кулаки, но Тремли продолжил: – Другой - Чейз.

– У меня недостаточно власти, чтобы напасть на след Чейза.

Тремли рассмеялся холодным и полным ненависти смехом.

– Мне нравится, что ты думаешь, будто у тебя есть выбор. Он проявил интерес к моей жене. Я не люблю, когда мне угрожают.

При мысли о том, как Тремли обращался со своей женой, Уэста охватил гнев.

– Чейз не единственный, кто может тебе угрожать.

– Ты же не себя имеешь в виду. – Когда Дункан не ответил, граф продолжил: – Ты не сможешь погубить меня, Джейми.

Давно позабытое имя, произнесённое тихим шёпотом, встревожило Дункана. Ему не терпелось уничтожить самодовольного графа. Он был готов на всё ради информации, которую леди Тремли предложила в качестве вступительного взноса в клуб.