Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сыщик, ищи вора! Или самые знаменитые разбойники России - Бушков Александр Александрович - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

О том, какое важное значение придавалось этим патрулям, лучше всего говорит то, что командовать ими назначались люди ох как не последние – князья, бояре, дьяки (довольно высокопоставленные чиновники).

Этот обычай продержался больше пятидесяти лет, но пользу приносил далеко не всегда. Дело тут было не только в наглости уголовного элемента – с ним-то порой как раз было проще всего. Самые что ни на есть законопослушные граждане как могли пытались увернуться от «мобилизации» в эти караулы, а к противопожарной безопасности относились наплевательски. Уже в 1695 году один из объезжих голов, Никита Головин, не раз жаловался царю на жителей Ордынки, Пятницкой и Екатерининской улиц: «Чинятся непослушны… дневных и ночных караулов нет, и надолбов на ночь не закладывают, и избы и мыльни (бани. – А. Б.) топят безвременно, и чинятся бои и драки, и ножевое резанье, уличные караульщики не стоят николи, и ночью в объезд ездить опасно…»

И подобных жалобных донесений – великое множество. Доходило до сущего беспредела. Однажды двое «голов» неосмотрительно решили устроить съезжую избу на подворье некоего Патрикея Мартьянова, простого холопа. И не учли одного: что холоп не такой уж и простой, поскольку принадлежал царскому карлику Мишукову, бывшему в большой милости у молодого государя Петра I. Мишуков нагрянул «со многолюдством», велел разложить обоих официальных лиц на дворе и как следует выпороть. Что и было тут же проделано. Через несколько дней осмелевший сын Мартьянова с кучей вооруженного палками народа погнался за некстати попавшимися ему на пути теми же головами, Львовым и Друковцевым, громогласно обещая, что он сейчас с ними проделает массу неприятного.

Еле ускакали. А правды так и не нашли. Впрочем, и «объезжие караулы» были не без греха: они часто ложно обвиняли горожан в непослушании, нарушении правил, оскорблениях, а то и в прямом насилии. В свою очередь, горожане столь же часто жаловались, что вместо борьбы с реальными «татями» караулы оскорбляют и бьют неповинных обывателей, беззаконно арестовывают и вымогают деньги. Поскольку такова уж человеческая природа, а наверняка обе стороны были не без греха… Однажды одному из объезжих голов, да не простому дьяку, а князю Анастасу Алексеевичу Македонскому, пришлось даже, пусть и недолго, отсидеть за решеткой за «превышение полномочий» (хотя, думается, он был не так уж и неправ). Люди князя забрали на «съезжую» нескольких особенно разбуянившихся стрельцов (видимо, перебравших зелена вина) – и там выдрали их батогами. Началась вневедомственная склока. Глава Стрелецкого приказа боярин Илья Милославский направил жалобу в Разрядный, упирая на то, что подвергать своих подчиненных телесным наказаниям имеет право только он, и никто другой. Поскольку Милославский был при дворе царя Алексея Михайловича в большом почете и уважении, а князь, несмотря на титул, был персоной незначительной, царь принял сторону своего любимца и в грозном письме сообщил князю, что тот, выпоров стрельцов, тем самым «бесчестил боярина Илью Даниловича», за что повинен отсидеть день в тюрьме…

К вопросу о проституции. Это ремесло наши бабоньки освоили тоже в довольно ранние времена. Причем собирались не где-нибудь – на Красной площади, где в середине XVII века существовала самая большая в Москве ярмарка. Были целые ряды, где женщины торговали белилами, румянами, холстами. Патриарх Филарет в свое время особым указом запретил такую торговлю по каким-то своим причинам, но она преспокойно продолжалась. Это была чистой воды торговля, и не более того, но среди торговок попадалось немало женщин, предлагавших гораздо более интересный, с точки зрения иных индивидуумов мужского пола, товар… Проститутки, ага. Опознать их понимающему толк человеку было проще простого: «блудная жонка» держала во рту колечко с бирюзой, так что никакой ошибки случиться не могло. Подходи и договаривайся…

С проституцией тогдашние власти боролись как-то откровенно вяло. Порой, когда «ночные бабочки» попадались представителям власти, с них брали штраф в две деньги, что было не такой уж и большой суммой. Порой, во время своеобразных «кампаний» (которые являются приметой не только нашего времени), наловленных жриц продажной любви охаживали кнутом на площади, после чего отпускали восвояси – особых наказаний против проституток в Судебнике XVII века прописано не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Некоторую активность проявляла разве что церковь – судя по сохранившимся документам, не разграничивавшая четко блуд за деньги и просто блуд. Виновных в том и в другом карали одинаково – церковным покаянием.

Церковное покаяние – вещь серьезная. Когда я задавал вопрос иным интеллигентам – что, по их мнению, оно собой представляло, – мне всякий раз, сначала старательно наморщив лоб в размышлениях, отвечали:

– Ну… Должно быть, человек должен был сходить в церковь, помолиться и в грехах покаяться…

Разными словами говорилось, но смысл всегда был именно этот. Меж тем церковное покаяние – наказание не в пример строже, чем обязанность «сходить в церковь». И заключалось оно в том, что наказанного на долгие месяцы, а то и годы отправляли в какой-нибудь монастырь фактически на положение заключенного – не под «замок» (хотя иногда и такое случалось), но со строжайшим запретом выходить за монастырские ворота. И обязанностью посещать все церковные службы и моления. Именно к такому покаянию – трехлетнему – был приговорен второй участник роковой для Лермонтова дуэли майор Мартынов. Не за убийство, а за само участие в дуэли (с дуэлями, официально разрешенными для военных, а заодно и штатских в 1894 году) всегда боролись жестко, от лишения чинов и дворянства и ссылки в Сибирь или заключения в крепость до смертной казни (при Петре I). Русских дуэлянтов эти суровые меры «останавливали» не более чем французских благородных дворян во времена кардинала Ришелье, установившего за простое участие в дуэли, пусть даже закончившейся царапинами, смертную казнь…

Как мера наказания церковное покаяние сохранилось в виде одной из статей Российского Уголовного уложения вплоть до краха империи – и до этого же времени статья не «спала», а применялась не так уж редко.

А теперь поговорим о подделке денег. Точнее, об одной весьма нашумевшей в свое время истории, где сплелись интересы как недобросовестных мастеров государственного казначейства, так и крайне высокопоставленных тогдашних сановников. Афера даже сегодня кажется впечатляющей.

В отличие от Европы, на Руси, как и в случае с «баронами-разбойниками», довольно долго отставали в «порче монеты», то есть подделке денег. Вот как-то так исторически сложилось (хотя тогдашние деньги были столь несовершенными по исполнению, что подделать их было нетрудно).

Лично у меня есть сильное подозрение, что деньги на Руси стали подделывать очень рано. Правда, тут приходится «качать» на косвенных – общемировой опыт свидетельствует: деньги начинали подделывать после того, как они появлялись. Уже знаменитые «Законы царя Хаммурапи» (жившего почти за 2000 лет до Рождества Христова) грозят фальшивомонетчикам смертной казнью. А на Руси деньги стали чеканить уже в X веке. Так что не исключено: ранние летописи просто не дошли до нашего времени.

Как бы там ни было, самое раннее упоминание о фальшивомонетчике на Руси относится к 1447 году (Новгородская летопись). Упомянуты и имя проказника, и его профессия. Некий Федор Жеребец, литейщик и серебряных дел мастер, был уличен в подделке новгородской гривны (имевшей вид не монеты, а серебряного слитка строго определенной формы, размера и веса). Что с ним случилось, мне неизвестно (честно говоря, попросту лень было искать в своих книжных развалах современное издание Новгородской летописи, это в конце концов вопрос не принципиальный). Но вряд ли Жеребца за его побочные трудовые достижения (наверняка он вульгарно подмешивал в свои гривны немало меди или олова) накормили пряниками. Та же летопись сообщает: там же, в Новгороде, в 1462 году при большом стечении народа утопили в Волхове уже шестерых фальшивомонетчиков – Жеребец умер, но дело его жило…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})