Санкция «Айгер». Две мертвые китаянки - Хэммет Дэшил - Страница 69

Как вы, вероятно, помните, результаты интересуют нас больше, чем методы.

И еще, Хэмлок, мне следовало бы сделать вам замечание — вы вернули нам Клемента Поупа в совершенно нетоварном виде… Моего гнева вы избежали лишь потому, что я давно уже намеревался подвергнуть его вполне заслуженному наказанию… Так почему бы не вашими руками?… Поуп отвечал за установление вашего объекта и не сумел точно определить интересующую нас личность… В качестве последнего средства для достижения этой цели он выступил с идеей использовать вас в качестве приманки… Разумеется, это была весьма второсортная идея, исходящая от человека напуганного и малокомпетентного, но плодотворных альтернатив у нас не было… Я был уверен, что из этой заведомо сложной ситуации вы выйдете живым, и, как вы сами видите, оказался прав… Поуп уволен из рядов СС и теперь выполняет значительно менее ответственную работу, составляя протокольные речи вице-президента… После того избиения, которому вы его подвергли, он стал для нас совершенно бесполезным… Он теперь страдает тем, что у охотничьей собаки называется страхом ружья.

С большой неохотой перекладываю ваше личное дело в разряд резервных, хотя, признаюсь вам по секрету, миссис Цербер не разделяет моих сожалений… Честно говоря, в глубине души я подозреваю, что пройдет совсем немного времени и мы снова будем сотрудничать… Принимая во внимание ваши вкусы, гонорара вам хватит не более чем на четыре года, а дальше — как знать?

Поздравляю с весьма изобретательным выходом из кризиса, и всего вам самого наилучшего в вашем лонгайлендском храме, воздвигнутом вами по вашему же образу и подобию.

Пленка кончилась, ее конец захлопал по панели, катушка закрутилась быстрее. Джонатан выключил аппарат и отставил его в сторону. Он медленно покачал головой и беспомощно сказал самому себе:

— О Господи!.. Ну-ка… Значит, сорок две вниз на раз, два, три, четыре…

Бену нелегко было войти в дверь. А войдя, он выругался и злобно пнул ее. Громко топая, он втащил громадную корзину фруктов, обернутую в целлофан.

— Вот, — сердито сказал он и сунул свою шуршащую ношу Джонатану, который безудержно смеялся с того самого момента, как Бен ворвался в палату.

— Что это за чудо ты мне принес? — спросил Джонатан между приступами смеха.

— Не знаю. Фрукты и тому подобное говно. Им тут ’ внизу, в холле, приторговывают. Ну что тут, черт возьми, такого смешного?

— Ничего. — Джонатан даже обмяк от смеха. — Это, пожалуй, самая приятная вещь, которую я в жизни от кого-нибудь получал, Бен.

— Да иди ты в жопу!

Кровать затряслась от нового приступа смеха. Хоть Бен и в самом деле выглядел глупо, сжимая украшенную ленточками корзину в своих мощных лапах, в смехе Джонатана было нечто истеричное, вызванное затяжной скукой и клаустрофобией. Бен поставил корзину на стол и, ссутупившись, сел на стул возле кровати. Он сложил руки на груди и являл собой воплощение кротости, хотя, пожалуй, несколько сердитой.

— Очень рад, что сумел тебя так позабавить.

— Извини. Послушай… Ну да ладно. — Джонатан загнал обратно последний смешок. — Я получил твою открытку. Ты с Анной?…

Бен махнул рукой:

— Странные вещи случаются.

Джонатан кивнул:

— Вы нашли?…

— Да, нашли у самой подошвы… Отец Андерля решил похоронить его на лугу, рядом со склоном.

— Хорошо.

— Да, хорошо.

И больше говорить было не о чем. Бен впервые посетил Джонатана в больнице, и Джонатан понимал его. Ну что можно сказать больному?

После паузы Бен спросил, хорошо ли за ним ухаживают. Джонатан сказал:

— Хорошо.

И Бен сказал:

— Это хорошо.

Бен вспомнил больницу в Вальпараисо после Аконкагуа, где его выхаживали после ампутации пальцев. Теперь вот они поменялись ролями. Джонатан припомнил и даже сумел выжать из себя пару имен и названий, над которыми оба могли энергично покивать и тут же забыть.

Бен прошелся по комнате и выглянул в окно:

— Как тут сестрички?

— Накрахмалены.

— На борт кого-нибудь из них приглашал?

— Нет. Это все довольно мерзкая публика.

— Плоховато.

— Да уж.

Бен снова сел и принялся счищать пылинки с брюк. Потом сказал Джонатану, что собирается сегодня попасть на самолет в Штаты.

— Мне завтра к утру надо быть уже в Аризоне.

— Передай Джордж мою пламенную любовь.

— Непременно.

Бен вздохнул, энергично потянулся, пробубнил что-то вроде «поправляйся» и встал, намереваясь уйти. Когда он взял корзину с фруктами и поставил ее возле кровати, Джонатана вновь разобрал смех. На сей раз Бен просто стоял и терпеливо сносил все это — все лучше, чем длинные паузы. Но некоторое время спустя он начал чувствовать себя глупо и тогда поставил корзину на пол и двинулся к дверям.

— Да, Бен?

Что?

Джонатан смахнул набежавшие от смеха слезы:

— Ну, во-первых, как тебя угораздило вляпаться в эту монреальскую историю?

…Прошло немало минут. Бен стоял у окна, прижавшись лбом к раме, глядя вниз, на машины, ползущие по безликой улице, вдоль которой какой-то оптимист высадил рядок саженцев. Когда он наконец заговорил, голос у него был хриплый и подавленный:

— Застал-таки меня врасплох.

— Так я ж все время репетировал, пока лежал здесь и считал дырки в потолке.

— У тебя неплохо вышло, старик. Давно узнал?

— Всего пару дней назад. Сначала все были какие-то крохи. Я пытался представить себе этого хромого в Монреале, Ни один из ребят, пошедших со мной на гору, не вписывался вполне. А ты… ты был единственным, кроме них, членом команды. Потом все стало становиться на места. Вроде того совпадения, что Майлза я встретил именно в твоем пансионате. И почему Джордж Хотфорт вкатила в меня только половину дозы? Майлз так не поступил бы — он ведь уже получил от меня ответ. И с какой стати Джордж стала бы это делать для Майлза? Насколько мне известно, всерьез ее интересовало только одно, а этого-то Майлз и не мог ей предложить. Но она вполне могла проделать нечто подобное для тебя.

А ты вполне мог хотеть, чтобы она это сделала, потому что ты хотел, чтобы я убрал Майлза побыстрее, пока он не сообщил мне, кто был этот второй в Монреале.

Бен обреченно кивнул:

— Я просыпался посреди ночи весь в поту, представляя себе, что там, в пустыне, этот Меллаф назвал тебе мое имя и что ты просто играешь со мной, как кошка с мышкой.

— Я не оставил Майлзу никакой возможности сказать мне что-либо.

Наступившую тишину нарушил Джонатан:

— Как он на тебя вышел?

Бен продолжал смотреть из окна на улицу. Вечерело, и на улице зажглись первые фонари.

— Ты же знаешь, как я из сил выбивался, чтобы что-то вышло с моей школой скалолазов, когда сам уже не мог ходить в гору. В общем, эта школа никак себя не окупала. Приезжало совсем немного людей, да и те — старые товарищи по восхождениям, с которых мне было противно брать деньги. Знаешь, в газетах не так уж много объявлений, что кому-то требуются на работу увечные экс-альпинисты. Наверное, я мог бы найти себе какое-нибудь местечко типа «с девяти до пяти», но это же совсем не в моем стиле. Думаю, ты-то меня поймешь, учитывая, чем ты сам зарабатываешь на жизнь.

— Больше нет. Я ушел оттуда.

Бен серьезно посмотрел на него:

— Это очень хорошо, Джон.

Потом он снова стал смотреть, как по темнеющим улицам ползут машины. Когда он заговорил, голос его был сух:

— Однажды, как из-под земли, является этот самый Майлз Меллаф и говорит, что у него есть для меня предложение. Он построит мне роскошный курорт и маленькую школу скалолазания в придачу, а мне нужно будет только встречать и провожать его людей, не задавая вопросов. Я знал, что тут какой-то криминал. Кстати, и Меллаф никогда не отрицал этого. Но я так много задолжал и… — Он замолчал.

Джонатан разорвал целлофан табачного цвета и вынул из корзины яблоко.

— Майлз по-крупному занимался наркотиками. Я думаю, что твой пансионатик играл двойную роль — и дом отдыха для его оптовиков, и перевалочный пункт для переброски товара с востока на запад и обратно.