Игры с шейхом. Книга 1 (СИ) - Хард Леона - Страница 39

- Я разбила драгоценный кубок его величества, инструктированный драгоценным камнями. О, великие пески, думала при виде разбитых осколков его величество немедля казнит, а он лишь велел срочно убрать мусор! - рассказывала повариха, платком вытирая полноватое лицо, покрытое каплями пота. После чего обмахивалась сырым платком и выдыхала раскаленный, душный воздух. – Как же я перепугалась! – вздыхала она возле стола, в то время как конюх попивал из чашки прохладную водицу и слушал последние сплетни.

- Повезло. А моего друга неделю назад за то, что не вычистил жеребца, принц изгнал обратно в деревню бедствовать…

Мужчина осекся, едва увидев меня, зашедшую на кухню. Оба заулыбались, предлагая услуги и любую помощь «любимице» принца. Какие глупые слухи ходят по замку. Я? Я – любимица принца? Я бы не сказала. Конечно, я замечала пристальное внимание принца, куда бы ни шла, его взгляд был повсюду, следовал, как намагниченный.

Видно, раздосадованный запретом на интимные отношения, деспот впал в ярость и отдавал глупые приказы.

- Его высочество запрещает смотреть на вас! - при этом конюх демонстративно разглядывал стол и бокал, но объяснял мне. А потом, вдруг чего-то испугавшись, неожиданно отставил бокал и выбежал из кухни.

- Мужчинам запрещено разговаривать с вами! - повариха не скрыла улыбки и предложила накормить.

Следующий нелепый приказ я услышала от принца, когда встретила его в коридоре, как и положено склонила голову при его приближении:

- Носи повязку и капюшон! - без каких-либо приветствий Артур отдал приказ и последовал дальше по коридору.

А мне оставалось злиться и недовольно испепелять взглядом спину деспота, но покорно выполнять глупые приказы. Мою красоту он хранил для себя, никому не дозволялось смотреть на меня.

Я чувствовала себя прокаженной, будто стала пустым местом, зато взгляд Артура неизменно следил и подмечал каждое мое движение. Каждый раз дерзко оглядывал грудь и ноги, затем кивком головы довольно отмечал, что волосы и лицо прикрыты. В этих вещах было слишком жарко, неудобно ходить. Его наложницы в замке ходили с непокрытой головой, в конце концов, половина мужчин – евнухи, чем же я провинилась?

Еще через несколько дней я обнаружила за собой слежку, за мной попятам ходил охранник. А последний приказ оказался последней каплей в море моего недовольства и ощущения, что я вещь без прав и возможности ходить, куда захочу.

Стражник преградил выход из замка.

– Вам не разрешено покидать пределы дворца!

– Я хотела погулять здесь возле замка. Пожалуйста, очень хочется сходить на водопад! Он такой красивый! - мечтательно закатила глаза и сложила ладони в просьбе, но охранник покрутил головой и не поверил в мою тщательно изображаемую радость и глупое выражение лица.

– Вам запрещено покидать дворец!

Запрещено выходить не только за огромные ворота, разделявшие оазис и жителей замка, но и просто на землю оазиса. Немыслимо. И тогда закрались подозрения, неужели Артур меня в чем-то подозревает? Нет. Не мог. Лишний раз хотел показать мое место? Мое место послушного зверька. Когда даровал жизнь, так и сказал: «отныне твоя плоть и душа принадлежат мне»! И теперь выполнял угрозы?

Я пыталась поговорить с ним, пожаловаться, обозвать его сумасшедшим человеком и деспотом, но на встречи он по-прежнему не соглашался. Пока заживал пирсинг, Артур занимался тиранией и слежкой за каждым моим шагом. Только через неделю он позвал отужинать в его комнате. За эту привилегию Тиль отрезала бы не только мне, но и себе руку по запястье.

Я пришла злая и с порога, гневно сжимая кулаки, повысила на него голос:

- Я…я что? Я заключенная? Особо опасная, так посади меня в камеру! Мне нельзя сделать и шагу без тебя? А дышать без тебя можно?

Аналогично смотрят на статую обнаженной женщины. Пока я нервно снимала капюшон с головы и швыряла надоевшую жаркую повязку на пол, Артур лишь равнодушно смотрел на упавшую под ноги ткань, потом поманил меня пальцем. Моих слов будто не слышал. Точно также он не отвечал на мои вопросы о судьбе Клары, единственное что удалось узнать – живет та в деревне, но у них какие-то секреты. И мне это не нравилось.

- Ты знаешь, да лучше жить с конюхом, чем с принцем. Ты же шагу не даешь сделать! – я наступила на повязку, желая ее раздавить подошвой удобных бежевых тапочек, а, не услышав ответа, взглянула на Артура, который меня не слышал, а похотливо «съедал» сейчас мой пресс. В его взгляде черная похоть. Если бы у меня спросили, что такое похоть, я бы ответила – это живое воплощение. Смуглый мужчина с темными шоколадными глазами и вьющимися возле висков волосами, со шрамом на лице и колючей щетиной, которая оставляет красные отметины на моем теле. Вместо ответа или ссоры (железная выдержка) Артур взял меня за локти и потянул на себя. Инстинктивно я воспротивилась, не сильно, ведь по идее люблю его и должна радоваться его близости.

Каких же трудов стоило не начать его колотить!

- Артур, прекрати!- попросила, а он, превозмогая мое сопротивление и руки, отталкивающие его грудь, повалил на спину, вклинил ногу между моих бедер, раздвигая их и давая волю рукам. Обнял за бедро и крепко прижал к своему телу, а потом склонился надо мной и вновь поставил болезненную кровавую отметину на шее. Ему доставляло особое удовольствие ставить на мне метки, а потом слизывать синяк. Словно мало на моем теле знаков принадлежности. Он придумывал все новые и новые, которые бы показывали его власть надо мной.

Пока не зажил прокол половых губ, Артур стойко не трогал меня между ног. Всего лишь полностью раздел и медленно издевался над моим телом. Никуда не спешил. Весь вечер и ночь в его распоряжении. А для меня эти минуты или часы превратились в безжалостную пытку, в сражение с Артуром. Он знал идеально женское тело. Где сильно прикусить за сосок, где мягко надавить, где достаточно скользящего прикосновения к прессу, к лобку. Как правильно поцеловать за шеей и вызвать мурашки.

Он просто издевался, ждал, когда начну просить об оргазме, пытался довести меня до состояния, когда кровь кипит, когда тело краснеет от внутреннего жара, от жесткой щетины и от его зубов, которые терзают соски, от его пальцев, которые выводят на животе и лобке спирали. И это исчадие ада не останавливалось, а с удовольствием подмечало, как мой пульс учащался, как инстинктивно сводила ноги, как пыталась унять боль в теле, как настырно воскрешала в памяти лица близких, как вспоминала тюрьму и кнут по заднице.

Никогда. Никогда. Мысленно вопила на всю комнату, разглядывая потолок и пытаясь отвлечься. А Артур жаждал меня помучить, жаждал чтобы первая сдалась! Никогда. Я молчала до последнего, старалась не двигаться и не ерзать. Не отвечала на его ласки. Долго терпела. Было больно… очень больно от тягучего желания, настолько, что плакать хотелось. Куда-то или когда-то оно должно было деться! Высвободиться! Но я терпела, сдерживала эмоции внутри. Лишь бы не испытать наслаждения под Артуром. А он насильно положил мою руку на свои штаны, на член и заставлял обхватывать напряженный орган, гладить его, пока сам зубами кусал за сосок и оттягивал до легкой пронзающей боли. И всё…преграда внутри слетела. Я не сдержала потока эмоций, внутри меня начало конвульсивно бить от экстаза, все тело содрогнулось несколько раз, словно я испытала сильные перегрузки. А Артур, явно довольный результатом, лишь лизнул сосок. Я ощутила себя словно после шторма. Меня долгое время било, пинало, и я наконец-то оказалась на берегу, живая, освобожденная, с экстазом, растекающимся по венам раскаленной лавой, предательски сжигающей меня.

Проклятый принц! Глупый принц, который умеет только воевать, убивать и, на удивление, доставлять женщинам удовольствие. Понятное дело, с таким количеством искусных любовниц в пору и самому было научиться.

Поспешно стирая слезы со щек от поражения, я вскочила на ноги, подбирая раскиданную одежду и желая, как можно быстрее уйти от принца.

- Куда побежала? – дернул за руку и вновь повалил на лопатки. Я замычала, едва ощутила, как его пальцы надавили на щеки, и головка члена скользнула промеж зубов глубоко мне в рот. До стенок горла, отчего возник рефлекторный позыв к рвоте. Не также глубоко, дьявол тебя раздери! Едва слезы повторно не хлынули!