Фактор «Дельта». Десять плюс один - Макбейн Эд - Страница 40

Инспектор шестьдесят пятого комиссариата прочитал акт экспертизы, потом приписку и, ни к кому в особенности не обращаясь, сказал:

- Он что, считает, что я сам до этого не додумался бы?

Он взял телефон и набрал номер.

Карелла и Мейер старательно отгоняли мысль, что Энтони Форрест вполне мог быть убит каким-то ненормальным - «стрелком с крыш», так называемым снайпером. Снайпер принадлежит к мало распространенному типу убийц, у которых со снайпером времен войны - стрелком экстра-класса - лишь одно общее: метод. Это может быть подросток, обнимающий своя новенький карабин, стреляя по прохожим из окна своей комнаты. Это может быть какой-нибудь господин, решивший стрелять во всех, кто носит красное. Это может быть новый Джек Потрошитель, стреляющий в хорошо сложенную блондинку, идущую по улице. Этот тип может быть настроен против священников, вегетарианцев, евреев, пацифистов, восьмидесятилетних старцев - против кого угодно.

У снайпера, действующего в мирное время, достаточно досуга и для того, чтобы убить, и для того, чтобы исчезнуть. Он спокоен, потому что его жертвы обычно безоружны и не подготовлены к акту насилия. За выстрелом почти всегда следует паника, позволяющая ему исчезнуть. Никто не рискует дать отпор. Он оставляет за собой труп и может преспокойно уйти по улице, как самый мирный гражданин.

Карелле и Мейеру совсем не хотелось иметь дело с таким снайпером, но в восемьдесят седьмом комиссариате первыми получили вызов - значит, дело числилось за ними. Это дело было похоже на толстого Орущего младенца, подкинутого им под дверь. Если речь действительно шла о снайпере и если этот снайпер решил уничтожить весь город, дело все равно останется за ними. В городе насчитывалось десять миллионов жителей, любой из них мог быть убийцей. Или следующей жертвой. Как играть в игру, у которой нет правил? Как применять логику к тому, в чем нет логики? Делаешь что можешь. Начинаешь сначала.

- А если это действительно снайпер? - говорил Мейер. - Заметь, все еще может быть по-другому. Пока только двое, Стив. Если хочешь знать мое мнение, этот парень из шестьдесят пятого… Как его зовут?

- Ди Нобиле.

- Вот именно. Мне кажется, он немного поторопился свалить на нас это дело.

- Тот же способ убийства, - сказал Карелла.

- Ну и что?

- Тот же патрон.

- Все люди - двуногие, - сказал Мейер, пробуя себя в софистике. - Значит, все двуногие - люди.

- Ну и что?

- А то, что если двух парней подстрелили с двух разных крыш и сделали это одинаковыми пулями…

- Мейер, я бы много дал за то, чтобы в действительности этих парней угрохала моя тетушка Матильда ради их страховки. Но пока что-то не очень похоже. Скорее можно говорить о заранее выработанном плане.

- Каком плане?

- Ну, сначала самое очевидное: как это сделано и каким оружием.

- Это может быть простым совпадением.

- Хорошо, допустим. Но ведь и все остальное, похоже, тоже совпадает.

- Не рановато ли об этом говорить? - ответил Мейер.

- Ты думаешь? Ну, тогда взгляни. - Карелла взял со своего стола отпечатанный на машинке листок, взглянул на Мейера и начал читать: - «Энтони Форрест, сорок четыре года, трое детей, должность: вице-президент; годовой оклад: сорок семь тысяч долларов; вероисповедание: протестант; голосовал за республиканцев». Ты слушаешь?

- Продолжай.

- «Рэндольф Норден, сорок шесть лет, двое детей, должность: младший компаньон в адвокатской конторе; годовой оклад: пятьдесят восемь тысяч долларов; протестант; голосовал за республиканцев».

- И что из этого следует?

- А то, что поменяй имена - и это почти один и тот же человек.

- Не хочешь же ты сказать, что снайпер убивает всех парней, которым за сорок, женатых, с детьми и с хорошей должностью?

- Почему бы и нет?

- Стив, по самому скромному подсчету, таких парней в этом городе сто тысяч.

- Ну и что? Кто тебе сказал, что наш снайпер торопится? У него вся жизнь впереди. Кто знает, может, он решил их всех без исключения перестрелять одного за другим.

- Тогда он чокнутый, - сказал Мейер.

Карелла посмотрел ему в глаза.

- Мейер, - сказал он, - именно поэтому я и надеялся, что это все-таки не снайпер.

- Это же не точно… только потому, что кто-то поторопился сделать вывод…

- Я так не думаю. Он, мне кажется, умный полицейский, который сделал именно тот вывод, который напрашивался. Я думаю, что мы имеем дело именно со снайпером, и надеюсь только, что он еще и не псих в придачу. Так что в наших интересах как можно скорее начать копаться в жизни Нордена и Форреста, чтобы узнать, есть ли у них еще что-то общее. Это мое мнение.

- Только снайпера нам и не хватало.

IV

Президент компании «Индиан экспорт», в которой работал Энтони Форрест, был мужчина лет шестидесяти, начинающий лысеть, несколько полноватый, несколько напыщенный, несколько слишком немец, ростом около метра семидесяти пяти, с плоскими ступнями и выпирающим животом. Мейер, еврей по национальности, сразу же почувствовал себя неуютно рядом с ним.

Президента звали Людвиг Эттерман. Стоя за своим письменным столом, он олицетворял собою отчаяние.

- Тони был отличным человеком. Не понимаю, как могло произойти подобное, - сказал он. Говорил он с легким немецким акцентом.

- Как долго вы работали вместе, мистер Эттерман? - спросил Карелла.

- Пятнадцать лет. Это большой срок!

- Можете ли вы дать нам некоторые разъяснения?

- Что вы хотите знать?

- Как вы познакомились, чем занимается ваша компания, каковы были функции мистера Форреста.

- Когда мы познакомились, он был представителем одной фирмы, а у меня уже было это дело. Форрест продавал упаковочные материалы одной фабрики в центре города; теперь она уже закрылась. Мы импортировали товары из Индии и рассылали их по всей стране, а значит, нуждались в упаковке. В те времена я почти все мои коробки покупал у Тони.

Мы встречались, пожалуй, раза два в месяц.

- Это было почти сразу после войны, не так ли?

- Да.

- Вы не знаете, мистер Форрест воевал?

- Да, - сказал Эттерман. - Он служил в артиллерии. Был ранен в Италии, в одном из боев с немцами. - Эттерман замолчал, потом повернулся к Мейеру и сказал: - Видите ли, я - американский гражданин. Я приехал сюда в девятьсот двенадцатом году. Родители привезли меня еще ребенком. Почти вся моя семья покинула Германию. Некоторые уехали в Индию. Так вот и начался мой бизнес.

- Каков был чин Форреста в армии?

- Кажется, он был капитаном.

- Спасибо. Продолжайте, прошу вас.

- Честное слово, он мне сразу понравился. Что-то в нем было привлекательное. В конце концов, ведь все коробки одинаковы, какая разница, кто их делает. Я покупал у Тони, потому что он был симпатичным парнем. - Эттерман предложил полицейским сигары и закурил сам. - Единственный мой грех, - сказал он. -Врач утверждает, что они меня убьют, а я ему отвечаю, что хотел бы умереть или в объятиях хорошенькой блондинки, или с сигарой в зубах. - Он захихикал. - Но в моем возрасте приходится довольствоваться сигарой.

- Как мистер Форрест стал вашим сотрудником? - спросил, улыбаясь, Карелла.

- Однажды я спросил, доволен ли он своей работой, а то я бы мог предложить ему кое-что. Мы довольно подробно все обсудили, и он перешел работать ко мне. Тоже в качестве представителя фирмы. Это было пятнадцать лет назад. А умер он вице-президентом.

- Почему вы предложили ему занять эту должность, мистер Эттерман?

- Я же вам сказал: он мне сразу понравился. А еще… - Эттерман покачал головой. - Нет, это неважно.

- Что именно?

- Понимаете… - Эттерман снова покачал головой. - Вы понимаете, я потерял сына. Он был убит на войне.

- Сочувствую вам, - сказал Карелла.

- О, это было уже давно, жизнь продолжается, не так ли? - Он грустно улыбнулся. - Он служил в эскадрилье бомбардировщиков, мой сын. Его самолет сбили над Швейнфуртом тринадцатого апреля сорок четвертого года.