Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11 - Веденеев Василий Владимирович - Страница 246

— А с её обычный. Я бы даже сказал, между нами… привычный, — Илья Зиновьевич хитро усмехнулся. — Это ещё та особа, я вам доложу. Африканский роман у неё может быть только за доллары.

— Ну и чем кончилось?

— Семён Прокофьевич развод ей дал. Всё! Но только я лично полагаю, что это лишь хитрость была.

— Какая же тут хитрость?

— Лариса обоих вокруг пальца обвела.

— Это как же?

— А вы её увидите и сами поймёте. Дорого стоит.

— Хороша?

— То есть не то слово. Богиня! Но вся соль в контрасте. Снаружи — свитая красота, а внутри — смрад. Это же кошмар, вы поймите! Вам такие женщины не попадались, если честно?

Игорь не привык к подобным разговорам с незнакомыми людьми, и он не обладал весёлой общительностью Лосева, чтобы такой разговор поддержать и использовать, поэтому он лишь буркнул:

— Это к делу не относится. Ну и что такого в этой Ларисе?

— Ха! Что такого, — увлечённо ответил Илья Зиновьевич, даже не замечая смущения своего собеседника. — Это она, если хотите знать, заставила Семёна Прокофьевича перебраться в Москву из Николаева. И тут же организовала постоянную прописку. Известным путём, конечно. Но это же надо, я извиняюсь, его найти! И нашла. А через три месяца у них уже была кооперативная квартира. В обход, между прочим, всех законов. Представляете? Красивая женщина — это почти гипнотизёр. Ну и, конечно, по пути два-три бесплатных романа. Затем появилась машина. А сейчас и дом на болоте готов. Что я говорю — дом! Храм! Все поклоняются. И тут сразу развод. Представляете? Всё ей. Семён Прокофьевич голенький остаётся. Может хоть сейчас идти в тюрьму, конфисковывать нечего. А у неё уже товарищ Птицын на очереди. И всё олл райт!

— Товарищ Птицын к этому руку не приложил? — поинтересовался на всякий случай Игорь, сам, впрочем, не очень веря в такую возможность.

— Ну что вы, что вы! — замахал обеими руками Илья Зиновьевич. — Ни в коем случае. Солидный же человек. И вообще… Ха-ха-ха! Хотел бы я посмотреть. Я вам так скажу, — он поднял палец, как бы призывая сосредоточиться. — В любви мужчины ведут себя по-разному, иной раз так оригинально, что и подумать нельзя было. Как, впрочем, и женщины. Это я вам говорю. Вы человек молодой, вы этого могли ещё не охватить. Одни всё на алтарь несут. Другие всегда себя видят отдельно от предмета. Вот так и эти, Птицын и Лариска. И потом, товарища Птицына мне, между нами говоря, жаль.

— А у этой Ларисы помоложе поклонника неужели нет? Птицын-то староват для неё. И потом, семья у него как-никак.

— Нет, вы мне просто нравитесь! — воскликнул Илья Зиновьевич, хлопая себя по коленям. — А почему бы и нет, я вас спрашиваю? Вполне и даже наверное. Она же любит блеск, шик, рестораны, танцы-шманцы всякие и чего там ещё, я знаю? А товарищ Птицын на это не способен уже. Ну а если блеснёт доллар, боже мой, она разденется и на столе плясать будет. Но я лично этого не видел. Я — нет!

Илья Зиновьевич сказал это чуть фатоватым тоном, словно оберегая красавицу Ларису от соблазна. Кроме того, было ясно, что больше он не знает.

«Ниточка пока не рвётся, — подумал Откаленко. — И тянется дальше. Добрались и до „любимой женщины“ товарища Птицына. Ну а теперь любопытно знать, как тот золотой кулон попал к этому шкодливому коту, к Серкову».

— Словом, вам надо познакомиться с этой Лариской, — заключил Илья Зиновьевич. — Вы таких женщин ещё не видели, ручаюсь.

Игорь усмехнулся.

— Я, к сожалению, всяких видел. Такая же пока дорогая путанка, как и некоторые другие. Сопьётся и кончит плешкой у трёх вокзалов. Замужем-то ей не сидится, вы же видите.

— Ну да, да, — неопределённо закивал Илья Зиновьевич, с трудом, видимо, что-то поняв из последних слов Игоря.

«Будем прощаться», — решил наконец Откаленко.

Было уже темно, когда он ушёл из ювелирной мастерской. «Пора и к своей „любимой женщине“», — подумал Игорь, усмехнувшись, но тут же с неудовольствием вспомнил, что Лены может и не быть дома. Всё-таки невезучий он человек! Первая его жена так не любила его работу, что не выдержала ушла и забрала сына. А вот вторая так эту работу любит, что, кажется, уйдёт он сам. Вообще-то если говорить честно, то Лена прирождённый оперативный работник. Она смела, находчива, контактна. Это все говорят в МУРе. Но ему от этого не легче. И волнуется он за неё от этого не меньше. Просто покоя не знает, что отражается, между прочим, на его собственной работе. А это последнее дело.

Полный этими беспокойными мыслями, Игорь наконец добрался до дома. Зайдя во двор, он задрал голову и увидел в знакомом окне свет. И сразу стало тепло и радостно. «К собственной жене каждый раз идёшь, как на свидание», — с притворной сердитостью проворчал про себя Игорь. Нет, никогда он от Ленки не уйдёт, не сможет уйти, это уж точно.

…Наступившее утро было воскресным. Но оно не ознаменовалось, как у Лосева, неторопливым, поздним чаепитием. Лена исчезла чуть свет. А Игорь, вяло закончив завтрак в одиночку и проглядев утренние газеты, не спеша отправился по новому адресу, в Крылатское, где в трёхкомнатной кооперативной квартире жила бывшая супруга многогрешного Семёна Прокофьевича Лямкина, некая Лариса Васильевна Фаворская. Фамилию мужа она, видимо, в своё время взять не пожелала, по понятным причинам, впрочем.

Тот высоченный светлый дом в прекрасном новом районе Москвы, недалеко от известного гребного канала, весь утопавший в густой, ещё не облетевшей зелени рощ и скверов, Игорь нашёл быстро. И вскоре он уже звонил в дверь на пятом этаже, куда его бесшумно вознёс один из новеньких просторных лифтов.

Дверь открыла молоденькая стройная женщина, на вид почти девочка, в голубом красивом халате, с копной рыжих волос и нежным фарфоровым личиком, тонкая, изящная шейка невольно притягивала взгляд, а длинные и, очевидно, дорогие серьги ещё больше подчеркивали её изящество, а заодно и маленьких розовых ушек. Словом, женщина была и в самом деле хороша. «Просто какой-то бриллиант в оправе», — подумал Игорь.

— Лариса Васильевна? — вежливо осведомился он и снова, уже ядовито, подумал: «А нет ли у тебя, милая, клички? Надо будет проверить по учётам на всякий случай».

Фарфоровое личико женщины оживилось, в больших серых глазах вспыхнули огоньки, и коралловые губки дрогнули. Лариса Васильевна заулыбалась, чуть порозовела, блеснули влажные перламутровые зубки, и Игорь понял, что понравился.

— Да, это я, — мило ответила Лариса Васильевна. — А вы кто?

Произошло знакомство, которое, вопреки ожиданию Игоря, хозяйку нисколько не смутило. Она только стала, пожалуй, ещё оживлённее и обаятельнее. От неё исходила какая-то сладкая волна легкомысленного, будоражащего, дразнящего веселья. И это невольно в первый момент подействовало на Игоря. Он вдруг ощутил желание пофлиртовать, обнять её. Это показалось так заманчиво и доступно, что у Игоря на миг пересохло во рту. И женщина мгновенно уловила его состояние и тут же пошла навстречу, слишком быстро, поспешно, не поняв, не раскусив до конца пришедшего к ней симпатичного молодого человека, не имея нужного тут опыта. Ведь пришедший был совсем не похож на тех мужчин, с которыми она привыкла иметь дело, которые её окружали до сих пор.

— Садитесь, садитесь, — оживлённо засуетилась она, когда они прошли в комнату. — Сейчас мы попьём кофе, вдвоём, — она стрельнула весёлыми глазками в сторону Игоря. — Я ведь никого не жду. И только что встала.

Вот тут Игорь вдруг и пришёл в себя и даже облегчённо вздохнул. Одновременно он понял, что ни маленький жалкий Лямкин, ничтожный человек, несмотря на все его неправедные богатства, ни толстый пожилой Птицын не могли, конечно, дать этой юной женщине той радости жизни, того сверкающего, бешеного круговорота, которого она жаждала. Нет, кто-то другой должен был утолить эту жажду, кого-то она должна была найти, молодого, сильного, энергичного, словом, героя в её вкусе, конечно. Он должен был существовать и играть какую-то роль в происходящих вокруг неё событиях. Впрочем, он может быть не один. Могут быть разные, каждый раз новые, желательно «импортные», с валютой. Да, и это возможно. Значит, надо проверить, как обстоит дело сейчас.