Дальняя дорога - Шидловский Дмитрий - Страница 43

– Ах, псы, напали на слугу благородного человека! Прочь, отбросы!

Рыцарь Вайсберг, знакомый Артему по схватке перед ратушей, ворвался в гущу гвардейцев, размахивая огромным обнаженным мечом. В первое мгновение те разомкнулись и отступили, но сразу же опомнились и попытались контратаковать. Однако первый же из них, сделавший выпад, упал, разрубленный от макушки до пояса. Артем усилил напор, сделал выпад и еще один противник начал оседать, ухватившись за пронзенный бок. Раздался оглушительный свист. Очевидно, таким образом гвардейцы призывали подмогу. Цильховцы встали цепью и начали шаг за шагом отступать, теснимые Артемом и его неожиданным союзником. “Неплохая школа, – подумалось Артему, – раньше бы побежали, а теперь сражаются и ждут подмоги. Выучил их Цильх. А еще обнаглели и уже никого не боятся”.

Гвардейцы дождались подмоги. Из-за угла, со стороны ополченческого двора посыпались их сослуживцы. Сколько? Пятнадцать, двадцать? Считать было некогда – да и бессмысленно. Ситуация резко изменилась. Улочка была очень узкой. Вращая оружием, Артем и Вайсберг могли держать “фронт” от одной стены до другой. Одновременно против каждого из них могло сражаться не более двух противников. Когда один из них отпрыгивал, его место занимал другой, и это все, так что, в общем, для гвардейцев ничего не поменялось. Однако, то ли воодушевленные подмогой, то ли подталкиваемые напирающими сзади товарищами, они снова начали наступать, несмотря на то, что умелым выпадом Вайсберг сразил еще одного противника. Артем и рыцарь отступали, теснимые наваливающейся массой.

– А ты, парень, здорово дерешься, – задорно крикнул рыцарь.

Серьезность положения, казалось, вовсе не заботила его. Гвардейцы оттеснили Артема и его союзника к концу улочки. За их спинами была куда более широкая улица Длинной руки. Там их мгновенно окружат, что резко ухудшит положение – это понимали оба. Рыцарь сделал длинный выпад, шагнул назад, уже на широкую улицу, и вдруг, бросив назад короткий взгляд, взревел, подобно иерихонской трубе:

– Измена! Именем Гроссмейстера, в бой!

Артем услышал топот за спиной, и на гвардейцев обрушился отряд подоспевших ландскнехтов. Строй разрушился, и весь перекресток заполнился сражающимися. К Артему подскочил один из ополченцев – и мгновенно упал с разрубленной головой. Еще двое… Третий… Ему пришлось отступить.

Артем не знал, сколько уже идет бой, но явно не меньше часа. В бой вступали все новые и новые силы с обеих сторон. Артем видел, что на их стороне теперь сражалось еще два рыцаря, кроме Вайсберга, один из которых бережно прижимал к себе только что раненную левую руку. Постоянно прибывали новые отряды ландскнехтов и гвардейцев. В самую гущу боя на коне ворвался неизвестный рыцарь в легком доспехе. Крест на его плаще, вопреки традиции, был почему-то вышит в форме меча, опущенного острием вниз. “Во имя Святой церкви, – кричал он, – вперед”. Его меч сверкнул и опустился вниз, взлетел вверх, уже окровавленный, снова опустился и поднялся, уже полностью красный. И в этот момент алебарда какого-то ландскнехта сразила рыцаря, и он рухнул под ноги сражающимся. Артем с ужасом понял, что бой разрастается и переходит во всеобщее побоище по всему городу.

Улица стала скользкой от крови, ее почти сплошь покрывали тела павших. Ландскнехты под руководством Вайсберга начали вытаскивать мебель из прилегающих домов и строить баррикаду, перегораживая улицу, перекрывая путь от резиденции Великого Инквизитора и ополченческого двора к замку Гроссмейстера. Их, казалось, не волновало, что в тылу сооружаемой баррикады сражается уже немало врагов. Баррикаду они укрепляли, наваливая на нее тела павших, своих и чужих.

Неожиданно недостроенная еще баррикада поддалась и рассыпалась под напором непонятной, но мощной силы. На улицу ворвался новый отряд гвардейцев. Бой, казалось уже уставший, вспыхнул с новой силой. Гвардейцы, стоявшие против Артема, отступили, вынужденные защищаться от двух подоспевших ландскнехтов, и Артем внезапно оказался лицом к лицу с Цильхом. Немец на мгновение остановился. Выскочив на Артема в пылу боя, он только что сражался с некими обезличенными врагами. И тут узнал…

Пауза длилась не больше секунды, в ходе которой соперники смотрели друг другу в глаза. И тут Цильх сделал внезапный и очень опасный выпад.

– Щенок! – рявкнул он. Артем с трудом парировал удар. – Предатель! – последовал второй не менее опасный удар, от которого Артем с трудом уклонился. – Идиот! – Третий выпад распорол куртку Артема, подбитую мехом, однако не нанес вреда ее обладателю.

Цильх теснил Артема, осыпая его площадной бранью.

– Кретин! – орал он. – Я был готов возвысить тебя, а ты меня предал!

Артем защищался и уклонялся. Контратаковать или сопротивляться иным способом он не мог, настолько плотными и искусными были атаки врага. Он попытался выполнить обманный прием с контратакой и чуть не погиб. Меч командира гвардейцев просвистел в нескольких миллиметрах от его виска. Противники поменялись местами, теперь Цильх теснил Артема к разрушенной его людьми баррикаде.

– Ты падаль, я сотру тебя в порошок, – прорычал Цильх и снова атаковал. – Дерьмо! Ублюдок! Недоносок!

Атаки посыпались с новой силой.

“Да он же атакует на каждое слово, каждый выдох – движение”, – мелькнула у Артема спасительная мысль. Войдя в ритм противника, он внезапно сделал длинный скользящий шаг назад, заставив Цильха тянуться за ним. Затем, проскочив вдоль атакующей руки противника, нанес удар, пронзив острием меча узкую щель под металлической пластиной, защищающей шею и ключицы врага. На мгновение время остановилось. Посреди пустоты стояли два человека, один из которых только что нанес смертельный удар другому. Они смотрели друг другу в глаза.

– Прости, Цильх, – почему-то произнес Артем и вытащил оружие из раны. Цильх, казалось, хотел что-то сказать, но кровь хлынула у него изо рта. Его глаза остекленели, ноги подогнулись, и командир гвардейцев, верный слуга Великого Инквизитора, бывший ландскнехт Клаус Цильх, рухнул на мостовую.

На Артема вновь обрушился гвалт боя. Сторонники инквизитора, похоже, одерживали верх и теснили людей, преданных Гроссмейстеру. Гибель командира гвардейцев в пылу битвы, кажется, пока замечена не была. Неожиданно Артема пронзила мысль: “Необходимо бежать в дом барона”. Он бросился со всех ног.