Книга гор: Рыцари сорока островов. Лорд с планеты Земля. Мальчик и тьма. - Лукьяненко Сергей - Страница 17

– Я с Ритой разговаривала, спать совсем не хотелось, – тихо произнесла она. – Потом вспомнила, что забыла тебе рассказать… Помнишь, я вечером Тимуру говорила, как о нем Гарик отзывался.

Я улыбнулся. Не потому, что стало весело.

– Помню.

– Гарик потом добавил, что мало нам, то есть им этого самурая с двумя мечами, теперь еще один появился, ничуть не лучше. Это он про тебя.

– Он не самурай, он из Алма-Аты, – пробормотал я, чувствуя, как улыбка становится нормальной, а уши горят, как у Тимура накануне. Того и гляди засветятся в темноте.

– Я пойду, Рита ждет. – Инга растворилась в ночи. А я еще с минуту стоял у двери, слушая удаляющиеся шаги.

4. Дипломатия деревянных мечей

Я редко бывал на Северном Холме. Во-первых, это довольно далеко от замка. Во-вторых, тут нет ничего интересного. Так я думал раньше…

Оказалось, что обрывистый берег Северного Холма – единственное место на острове, где всегда есть волны. В любую погоду, даже самую безветренную, в любое время дня и, наверное, ночи… После рассказа Игорька мне вовсе не хотелось гулять по ночам.

Волны возникали метрах в двадцати от берега, там, где кончалось мелководье. Стоило невидимым с холма колебаниям океанской глади достичь этой линии, как вода вскипала, разбрызгивалась пенистой, шипящей волной. Все ускоряя и ускоряя свой бег, вырастая, она ударяла в подножие холма – и исчезала. Лишь затихающий обиженный рокот повисал в воздухе. А к берегу уже неслась новая волна. Рано или поздно океан сточит, размоет Северный Холм. Остров станет ровным и скучным, как пустая тарелка. И лишь замок Алого Щита будет возвышаться на ней недоеденным пирожным.

Я лежал на вершине холма, метрах в пяти от осыпающегося, обрывистого склона. Сухая, выжженная солнцем трава колола живот. Я давно уже не носил рубашку, ограничиваясь джинсами. Вообще стал привыкать к жизни на острове. А ведь не прошло и трех недель. У меня появились новые друзья и новые привычки, своя манера боя на мечах и свое место за круглым столом Совета. И даже свое любимое место на острове.

Здесь всегда было очень тихо. Конечно, шумели волны, но уже через минуту этот звук никто не замечал. Оставался заросший травой склон, прозрачное чистое небо, ровное дыхание океана. А может быть, моря, кто его знает. Казалось, мир вокруг замер, уснул, даже солнце остановилось в небе. И пока я лежу, глядя на вечный бег волн, на Островах не случится никакого зла, никакой несправедливости. Мечи так и останутся деревянными, а дозоры на мостах будут сонно загорать на солнцепеке. Мне очень хотелось рассказать все это Инге, только я не знал, поймет ли она меня. Впрочем, последние дни мы не ссорились. А сегодня именно нам принадлежит самая опасная роль в придуманном Крисом плане…

Рывком, сгоняя дремоту, я поднялся с травы. Пошел вниз, к замку, едва сдерживая искушение обернуться. С северного берега самый красивый вид на океан – может быть, потому, что там нет других островов. Там до самого горизонта акварельная голубизна. Там – свобода.

Девчонки еще сидели в Риткиной комнате, лишь самая маленькая, Оля, с обиженным видом «гуляла» по коридору. Я состроил ей гримасу, она ответила тем же. Осторожно постучал в дверь. Мне ответили взрыв смеха и Риткин голос:

– Димочка, подожди пять минут!

«Димочка!» Назови меня так Инга, я бы наверняка обрадовался. Но от Риты это прозвучало снисходительно-насмешливо. Я даже оглянулся – не слышала ли Оля. Но та хмуро водила пальцем по оконному стеклу, не обращая на меня ни малейшего внимания. Стекло было грязным – за пальцем тянулись белесые следы.

– Рисуешь?

– Ага. Елку.

На окне действительно возникала елка. Оля привстала на цыпочки, выводя на верхушке кособокую звезду.

– Я хочу Новый год, – разъяснила она. – Чтоб снег шел…

Оля была смешной девчонкой. Маленькая, худенькая и ужасно самостоятельная. Но грустной я ее видел первый раз, да еще по такому смешному поводу…

– Да что в ней хорошего, в зиме-то? – спросил я.

– Меня перед новогодней елкой украли, – вырисовывая вокруг елки хоровод, ответила Оля. – Я все думаю, думаю, что мне хотели подарить…

Почти никто на острове не захотел считать себя двойником. Нет, с нами не спорили. Но все упорно говорили о себе в единственном числе. «Меня украли…»

Из комнаты вышла Инга. Спросила:

– Дим, ты уже готов?

– Только-только собрался, – покорно ответил я. Все, что могло пригодиться на острове, было у меня с собой. В кармане джинсов – бинт, пропитанный заживляющей мазью, на поясе – меч в простой ременной петле. Ножны не требовались, для меня меч был деревянным. Мы вышли на южный мост. Инга чуть отстала, шла у перил, поглядывая на воду. Меч она сегодня с собой не взяла – в драку ее пускать никто не собирался.

– Димка, а если мы не вернемся, то так и проживем всю жизнь на острове? – то ли спросила, то ли просто подумала вслух Инга.

– Да. Но мы вернемся, обязательно.

– А если нет… Дим, давай тогда убежим?

– Куда?

– Все равно куда. Построим лодку и уплывем.

– Лодка в подвале есть, – зачем-то сказал я. – Сам видел.

– Дим, значит, ты согласен? Я одна боюсь, а с тобой мне не страшно. Убежим?

Остановившись, я с удивлением посмотрел на Ингу. Неужели это та самая девчонка, с которой я дрался в детском саду, кидался снежками в школе, ходил к ней на дни рождения, помогал переправляться через быструю холодную речушку в турпоходе? От той Инги остались красивое лицо, негромкий серьезный голос, тонкая фигурка, уже не мальчишеская, но еще и не взрослая, как у Риты. Я вдруг понял, что действительно убегу с ней – хоть в открытый океан на маленькой лодке, хоть на соседний остров, в рабство. От этого понимания мне даже страшно стало. Но тут Инга, удивленно замершая передо мной, не выдержала моего растерянного взгляда и покраснела. Да так сильно, что и загар не помог… Успех надо было закреплять, и я обиженно спросил:

– Инга, тебе не нравится наш остров?

– Нравится, это очень хороший остров! – Инга ответила сразу, не раздумывая. – Мне не нравятся Острова вообще! То, что здесь надо убивать друг друга. И не сволочей всяких… – голос ее сорвался, – а хороших ребят. А эти пришельцы… Я все время чувствую, что они за нами следят. Даже в замке.

– Они в замке не могут.

– А я не верю!

– Но мы же договорились… Мы же придумали, как вернуться всем!

Инга кивнула и произнесла чуть виновато и примирительно:

– Конечно, Дим. Я буду стараться. Только я чувствую, ничегошеньки у нас не получится!

– Тогда убежим. Наверно, и это не поможет, Инга, ты же знаешь про Безумного Капитана. Но все равно убежим.

Она кивнула. И упрямо сказала:

– Лучше у него плавать, чем здесь… Мы попросимся к нему юнгами, если нас «закружат» в море.

Когда мы подошли к середине моста, Крис с Тимуром уже заканчивали подготовку «поля боя». Один мальчишка обвис на перилах, запрокинув голову к небу. Я лишь раз посмотрел на него – и отвернулся. Все было ясно. А Инга сдавленно вскрикнула. Похоже, этот мальчишка был не из самых плохих обитателей Двадцать четвертого острова… Еще двое продолжали драться, но множество ран не оставляло сомнений в исходе поединка. Четвертый из защитников моста стоял позади. Стоял на коленях, обхватив рукой разрубленное плечо. Крови натекло порядочно, его надо было скорее перевязать, сам он уже не в силах был этого сделать.

Крис и Тимур на первый взгляд не имели ни царапины. Рядом с ними, скучающе опершись о меч, замер Толик. Увидев нас, Крис хлопнул Тимура по плечу и отступил. Дравшийся до сих пор, как и все, одним мечом, Тимур остановился. Медленно вытянул из-за спины второй меч, провел клинком по клинку. В наступившей тишине скрип стали казался особенно жутким. С «поработавшего» лезвия сорвалась и звонко шлепнулась на мрамор моста тяжелая темная капля.

– Нет… – тихо произнес один из его противников. Тимур прыгнул вперед. Мечи сверкнули, размытые в блестящие круги, словно лопасти пропеллера. Что-то зазвенело. Это ударилось о мост выбитое оружие «двадцать четвертых». Те двое мальчишек стояли теперь безоружные. А их раненый товарищ попытался встать – и это ему почти удалось. Он был старше остальных, лет четырнадцати-пятнадцати, весь в шрамах – белых полосках на загорелой коже… Ноги у него снова подкосились, мальчишка рухнул на колени. И тут я увидел, что он плачет. Слезы текли по лицу, он морщился, кривился, пытаясь задавить их. Но ничего не получалось. Тогда он уронил голову на колени. То ли пряча слезы, то ли подставляя шею под смертельный удар.