Ботаник (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 38

Скарла тоже была готова ко всему. Я видел, что она пару раз проверила, как выходит из ножен широкий кривой кинжал, больше похожий на небольшой меч. Такой длины мечи, насколько я помнил, были у земных степных народов — скифов, сарматов. Акинаки, вот как они назывались. Но этот скорее напоминал кукри, чем прямой и незамысловатый акинак. Кинжал острый, по краю лезвия видны следы недавней заточки. Скарла держала свое оружие в полном порядке — как и все степняки, которые по слухам наделяли клинки неким подобием души. Ну как японцы, поклонявшиеся своим мечам.

Мне тоже было слегка не по себе. Я на обратном пути хотел заехать в лавку оружейника, прицениться со старинным кинжалом, но засиделся у Асана и теперь вовсе не до оружейника — успеть бы на паром. Не хотелось уходить от старика, уж больно там было хорошо. Только там я почувствовал, в каком напряжении нахожусь в замке. В доме Асана безопасно, и на меня напала такая расслабуха, что хоть ложись и объявляй, что теперь здесь живу и никуда отсюда не поеду. Я даже слегка затосковал. Представил, что вернусь в тяжелый, темный замок, где меня не любят и не уважают, в атмосферу недоброжелательства и раздражения — и меня просто заколбасило. Это как выбраться из окопа, где ты постоянно ждешь или пули, или осколка снаряда, и посидеть за столиком кафе на набережной, попивая пиво и щелкая соленые орешки. Контраст, однако. Попробуй потом, вернись в вонючий окоп!

Но все-таки собрался и поехал «домой». Именно что «домой», а не домой. Дом, это то место, куда хочется вернуться. Дом, это то место, где тебя ждут, где тебе хорошо и уютно. Замок Ориса не дом даже покойному Альгису (да переродится его душа и будет счастлива в новом воплощении!), а уж что говорить обо мне, человеке из другого мира.

Я заметил стрелка, когда стрела уже собиралась сойти с тетивы лука. Он целился в меня с плоской крыши одного из домов слева, и заметил я его только потому, что отвернулся от солнца и глянул через плечо, когда в голове вдруг будто прозвенел звонок.

У меня всегда было отличное боковое зрение, что не раз спасало мне жизнь. А еще — чуйка. Все люди обладают чуйкой — наследием наших предков, живших рядом с такими тварями как саблезубый тигр и пещерный медведь. Почуять опасность, распознать направленную на тебя волну агрессии — вот что такое настоящая чуйка. И те, кто не обладал этой способностью — просто вымерли, прямо-таки по Дарвину. Никто не может сказать, что это такое — телепатемы, или воздушно-запаховые флюиды, или магия, только все мы чувствуем, когда на нас смотрят, когда хотят нам зла или просто пристально нами интересуются. Те, кто далеко ушли от предков, те, кто почти потерял эту способность — не особо переживают из-за ее потери. А таким одиноким волкам как я, чуйка не просто необходима, она — жизненна важна.

Увидев стрелка, я предупредительно крикнул и нагнулся до самой лошадиной шеи, пропуская стрелу над собой. Снаряд с гудением пролетел на уровне моей груди (если бы я сидел прямо), и в голове вдруг мелькнула мысль: «А ведь профессионал! Не в голову, а в корпус! Меньше шансов промазать, а результат будет совсем не хуже. Я бы так и выстрелил!»

Пропустив стрелу, мгновенно выпрямился, ударил коня пятками под брюхо, и конь сделав прыжок вперед, понесся по улице. Еще два стрелы ударили в стены домов, свистнув у самого плеча, еще немного, и я выскочу из-под обстрела!

Нет. Из переулка поперек дороги задом выдвинулась повозка-фургон, полностью перегородив проезд, и тут же в круп моего коня с чавканьем и стуком врезалась стрела, засев у него в мышце слева сбоку. Конь заржал, становясь на дыбы, и повалился назад, хрипя и вращая обезумевшими от боли глазами. И тут же из-за (Или «ИЗ»? Я так этого и не понял) фургона полезли вооруженные люди. Их было с десяток, не меньше — судя по всему из наемников. Восемь мужчин и две женщины.

— Убить их! — крикнул предводитель шайки, и указав на меня пальцем, добавил — Этого не упустите! Иначе шкуру сдеру!

И тут же в нападавших врезались мои охранники. Четверо наемников разлетелись как кегли, сбитые ударом лошадиной груди, еще двое упали, срубленные могучими ударами длинных мечей клановых бойцов. Но на этом наша удача закончилась. Сбитые лошадьми поднялись, кроме ушибов они ничего не получили, а двое зарубленных наемников только разозлили остальных, и они принялись остервенело размахивать своими железками, и надо сказать — делали это вполне профессионально. Звезд с неба не хватали, это точно, до отточенного мастерства моих братьев или Кендала им было далеко, но упорства и силы гадам не занимать.

На меня навалились сразу трое — двое невысоких, но очень ловких крепышей, и как ни странно — женщина, высокая, худая, длиннорукая. Она была опасней всего — ее молниеносные выпады я едва парировал, и тонкий меч, похожий на шпагу, плясал у моих груди и живота, двигаясь будто живой, мелькая в воздухе, порхая, как бабочка. «Порхай, как бабочка! Жаль, как пчела!»

Я отступал — уворачиваясь, парируя, приплясывая на месте, как танцор, исполняющий модный танец шаффл. Пинался, уклонялся, снова парировал, подпрыгивал, извивался — ну танцор, да и только! Даже не помню, как в моей руке оказался тот самый старинный кинжал, но если бы не он, мне бы пришлось совсем уже плохо. Я отбивал меч кинжалом, уклонялся от укола противника и пытался достать супостатов выпадами в ноги. Этому меня еще Асан учил — как лучше работать мечом в реальной схватке. Даже если у противника имеется щит, попробуй-ка, защити им ноги! А если подрубил ногу — все, полдела сделано. Ибо боец-мечник на пятьдесят процентов именно ноги. Как и боксер. Профессионалов учат защищаться от нижних ударов, а вот самоучки — те в основном нацелены на удары в голову, корпус и ноги. Нижняя защита у них очень часто хромает.

Выпад, круговое движение — противник охает и опускается на землю с разрубленным коленом. Удар сверху — череп трескается. Уже легче! Не вижу, что там делается у моих соратников, только слышу звон клинков и резкое, визгливое улюлюканье а-ля индейцы. Это Скарла вопит. Значит — жива. Эту старуху не так просто одолеть — с ее-то мясным тесаком и злобным нравом.

Вскрик! Стон… Бросаю взгляд вправо, и едва не пропускаю укол в лицо. Черт! Проклятая баба! И проклятый лучник. Одним моим защитником стало меньше. Ган!

Мной овладевает бешенство. Я просто захлебываюсь в ярости, в ненависти, в желании убивать — рвать, кусать, резать, рубить! Бросаюсь вперед, сокращая дистанцию и пропуская мимо груди клинок женщины — вонзаю кинжал ей в бок! Разворачиваюсь, парируя рубящий удар второго противника, выдергиваю кинжал из обмякшей наемницы и ударом снизу бью парню в живот, прямо под грудину. Готов!

Грудь работает как кузнечный мех, всасывая и выпуская воздух, руки дрожат от перегрузки — все-таки я недостаточно времени уделяю физическим упражнениям. Перед глазами розовый туман, который не желает рассеиваться. Моргаю, тру глаза рукавом…черт! Когда меня успели зацепить? Кровь течет с головы и заливает глазницу. А еще — стало мокро где-то в подмышке. Баба все-таки успела меня зацепить. Камзол распорот, в прорехе видно окровавленное тело.

Но разглядывать себя некогда. Спешу на помощь оставшимся в живых моим соратникам. Сходу налетаю на вторую наемницу, которая активно засыпает ударами отступающую Скарлу, и одним ударом разрубаю налетчице голову. Старуха довольно крякает, кивает головой — мол, хорошо сделано!

Оглядываю поле боя. В лужах крови бьются лошади, жалобно визжа и пытаясь встать на подрубленные ноги (жалко, черт подери!), со стрелой в спине лежит Ган, неподвижный, то ли мертвый, то ли без сознания. Перед хромающим и едва отмахивающимся Сидаром двое противников — и он, и нападающие явно уже устали. Он ранен, и они ранены, потому двигаются медленнее, чем могли бы, и рубят держа мечи уже двумя руками, будто колют дрова. Тупо пытаясь пробить защиту противнику силой, либо переломить его клинок.

Мы с Скарлой налетаем на них сбоку — секунда, две, и оба валятся с разрубленными шеей и головой.