Самое трудное испытание (СИ) - "Elle D." - Страница 5

— А теперь мы поужинаем, — беспечно сказал барон, скатывая письмо в свиток. — Потом вы немного отдохнете. А ночью вы и Рауль двинетесь в путь. Вам предстоит длинная дорога.

— Куда? — вскинулся Уилл.

Он знал, что нельзя спрашивать, что теперь любые вопросы обернутся против него, выдадут его слабость, замешательство, страх. Да, он снова чувствовал страх.

И Риверте, прочтя письмо, написанное рукой Уилла, тоже ощутит этот страх. И эту беспомощность.

Барон Хименес шагнул к нему. Его тучная спина опять заслонила свет. Он протянул руку и накрыл жирной ладонью холодную щеку Уилла. Прикосновение было нежным.

— Далеко, Уилл, — мягко сказал он. — Вы поедете далеко. Поверьте, он никогда вас не найдет.

Они в самом деле поужинали. Уилл не собирался ничего есть, он понимал, что ему наверняка подсыплют что-нибудь в еду или вино. Но стоило ему заупрямиться, как Рауль Хименес вновь потянул из ножен свою кривую асмайскую саблю. Он не убил бы Уилла; к этому времени Уилл уже понял, что гибель его если и наступит, то нескоро, и к тому моменту, возможно, он будет даже хотеть её. Но с капитана Хименеса сталось бы ранить его, отрубить палец или что похуже. Уилл ничего не мог выиграть бесплодным сопротивлением. Поэтому он сдался и поел, не чувствуя вкуса еды и напитков (хотя умом понимал, что они превосходны). А когда его начало клонить в сон, с горечью подумал, что опять лишен возможности узнать, куда его увезут, хоть на сей раз и менее грубым способом.

Теряя сознание, он смутно увидел сквозь слипающиеся ресницы, как капитан Хименес встал и подошел к нему, а потом что-то сказал своему старшему брату, но слов Уилл уже не разобрал. Он провалился в вязкое забытье — не сон и не явь, нечто среднее. Сквозь эту мутную липкую дымку он ощущал течение времени, но не понимал, что происходит с ним и вокруг него. Поэтому мог лишь гадать, сколько длилось последующее путешествие и сколько времени прошло, прежде чем паутина дурмана начала отпускать его, а дымка рассеиваться. Мало-помалу Уилл вновь ощутил свое тело и безо всякого удовольствия обнаружил, что снова связан. Хотя на сей раз обошлось без мешка на голове, и на том спасибо.

Уилл проморгался и пошевелился, пытаясь занять более удобное положение. Он лежал, вытянув ноги, на сидении кареты, быстро катившейся по ухабистой земле. Шторы на окнах были плотно задернуты и подвязаны узлом, чтобы не распахнуться от резкого движения экипажа. Было темно, похоже, что снаружи стояла ночь. Уилл потянулся вперед, пытаясь все же выглянуть в окно — и охнул, когда кто-то толкнул его обратно на сидение, а живот кольнуло болью, сперва слабой, потом острой и пугающей.

— Лежи тихо, парень, — сказал из темноты низкий голос, который Уилл, к своему неудовольствию, сразу узнал.

Компанию в карете ему составлял никто иной, как капитан Рауль Хименес. Без своего толстозадого братца — что ж, хоть какое-то облегчение.

Однако и без брата, бывшего, вне всяких сомнений, головой и сердцем заговора против Риверте, капитан Хименес справлялся прекрасно. Сжимая в руках саблю, он развалился на сидении кареты так же вальяжно, как перед тем в кресле у очага в том доме, куда поначалу привезли Уилла. Когда же это было? Несколько часов назад? Или несколько дней? Судя по тому, что Уиллу подводило от голода живот и отчаянно хотелось справить нужду, скорее второе. Вероятно, они пустились в дорогу затемно, ехали всю ночь и весь день. И вот опять наступила ночь. Куда же его везут? Ведь не в Хиллэс? Уж скорее в Асмай, учитывая, что там у Хименесов явно водится родня…

— Риверте найдет меня, — сказал Уилл, чтобы хоть что-то сказать. И хотя почти не различал во мраке лица капитана, скорее почувствовал, чем увидел его оскал.

— Не найдет. Вода смывает все следы.

Вода?..

Господи, при чем здесь вода?

Ответ на свой вопрос Уилл получил несколько часов спустя. До рассвета было еще далеко, но вокруг как будто бы посветлело. Когда карета остановилась и Уилла вывели наружу, он понял, почему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Перед ним расстилалось море, залитое серебряным отраженным светом полной луны и звезд. рассыпанных по небосклону.

Уилл стоял и смотрел на волны, накатывающие на его сапоги. Море. Вот куда его везли так долго. Значит, сейчас они у самых южных границ Вальены, там, где к ней примыкает Асмай — некогда гордое княжество, населенное потомками свирепых племен азритов, а последние двадцать лет — одна из множества провинций Вальенской империи. Риверте был тем, кто присоединил Асмай к Вальене, как и прочие страны, и, разумеется, там вдоволь людей, которые точат на него зуб. В том числе и этот долговязый капитан, чьего племянника сир граф столь недальновидно повесил на суку.

— Должно быть, он был мародером, — сказал Уилл, не сводя глаз с неподвижной, безмятежной водной глади, серебрящейся под полной луной. Как же это было красиво. И как ужасно.

— Кто? — повернулся к нему капитан.

— Ваш племянник. Он служил в армии графа Риверте и был мародером или дезертиром, или нарушил прямой приказ. И это случилось в военное время. Иначе бы его не повесили.

— Если честно, мне плевать, что его повесили, — сказал капитан Хименес. — Он был славным парнем, но круглым дураком. Как и ты. Заткнись и полезай в лодку.

Лодка и впрямь была тут, укрытая за крупным валуном. Хименес самолично втащил в неё Уилла, заставив его лечь на дно плашмя, и налег на весла. Он был один, безо всяких подельников. Интересно, подумал Уилл, живы ли ещё те наемники, которым поручили его захватить. Он в этом сомневался. Если Хименесы и впрямь намерены спрятать Уилла так, чтобы Риверте никогда его не нашел, они позаботятся о том, чтобы не оставить никаких следов.

А если след и найдется, его смоет море.

Уилл лежал в лодке неподвижно, чувствуя, как вдавливаются в поясницу связанные за спиной руки. Правую ногу Хименес поставил ему на грудь и упирался в неё всякий раз, когда налегал на весла. Сбросить этого здоровяка у Уилла не было ни малейших шансов. Он лежал, слушая шелест волн, резкие крики чаек и шлепанье весел о темную воду. Морской болезнью он не страдал, хоть одно хорошо. Не хватало ещё сейчас проявить слабость желудка, вдобавок к прочим несчастьям.

Уилл внезапно понял, что к шелесту и плеску добавился новый звук: скрип снастей и шорох паруса на слабом ветру. Он вскинулся, и прежде. чем Хименес снова пнул его сапогом в грудь, успел увидеть огромную темную тень, упавшую на лодку.

— Не дергайся теперь, если не хочешь пойти на корм рыбам, — процедил Хименес и, сунув в рот сложенные горстью пальцы, отрывисто свистнул несколько раз.

Лодка остановилась, и сверху упала веревочная лестница, а рядом с ней — канат.

Ну конечно, подумал Уилл со смесью смятения и досады. Как я раньше не догадался. Капитан Хименес — вовсе не капитан армии.

Он капитан пиратского судна.

Асмайские пираты сами по себе не были такой уж большой проблемой. В сущности, хлопот они доставляли столь мало, что Риверте предпочитал их не замечать. Они промышляли вдоль торговых путей из Асмая в Шимран и Вальену, но никогда не наглели чрезмерно, и вальенский прибрежный флот, состоявший из десятка патрульных кораблей, успешно отражал их нападения. Время от времени какого-то прославленного пиратского капитана хватали, везли в Сиану и торжественно колесовали на виду у улюлюкающей толпы. После этого пираты на время затаивались, потом разбуянивались снова, патруль снова хватал какого-нибудь капитана, и так до бесконечности. Они были как тараканы в подполе: нельзя полностью извести, но не настолько уж они досаждают, чтобы палить по подполу из пушек.

Впрочем, не исключено, что после нынешних событий граф Риверте кардинально переменит свое мнение на сей счет.

Хименес обвязал пояс Уилла сброшенным канатом и снова свистнул. Канат потянули вверх, и Уилла тоже потащило вверх, словно игрушку, которую волочет за собой на веревке ребенок. Он зажмурился, инстинктивно задергал в воздухе ногами, слыша в ушах свист ветра и чувствуя, как соленый морской бриз обжигает кожу. И через мгновение выдохнул от облегчения, оказавшись на палубе. Ноги у него подкосились, и он осел наземь.