Диктатор (СИ) - "Elle D." - Страница 22

— Давайте, давайте. В гнезде три заряда. Вы его даже не разбудили.

Но в глазах у него плясали чертята, и Джаред вдруг разозлился, тем более что фазан и впрямь не двинулся с места, чуть ли не похрапывая. Да какого чёрта! Джаред сердито сбросил с себя руки Дженсена, вкинул к плечу арбалет. На сей раз он целился более тщательно, и стрела прошла всего-то в пяти ярдах от цели. Фазан очнулся, лениво ухнул и тяжело поднялся с насеста, собираясь совершить утренний моцион.

Третьим выстрелом Джаред выбил пару перьев у него из хвоста, и фазан, тревожно заквохкав, с неожиданным проворством взмыл вверх.

— Чёрт! Такой красавец! — досадливо выкрикнул Дженсен и, бесцеремонно выхватив у Джаред арбалет, молниеносно перезарядил его и послал стрелу в небо.

Фазан камнем рухнул в траву.

— Херли! — закричал Джаред — наконец было можно, крик звоном разрезал воздух. — Сэди! Ату! Взять!

Собаки, заслышав команду, со всех ног кинулись вперед. Но Дженсена это совсем не обрадовало.

— Они же его в клочья изорвут! — возмутился он и рванул вперёд, словно сам был молодым щенком, нетерпеливым и жадным до трофеев. Джаред со смехом припустил за ним, и смех стал громче, когда Дженсен разразился проклятиями, увидев то, что осталось от фазана, в крепко сжатой пасти счастливой Сэди.

— Чёртова псина! — заорал он. — Ты её, что ли, подстрелила?! Брось! Брось, тебе говорят!

Но он не знал, в отличие от Джареда, что Сэди крайне не любил расставаться с добычей, даже если получила её не вполне заслуженно. Попытка Дженсена отобрать фазана встретила такое яростное сопротивление, что он невольно отшатнулся, оступился, а когда Хэрли за компанию со своей подругой рыкнул на него, подкравшись со спины, Дженсен вскрикнул и кубарем покатился в канаву, благо их ту водилось в немереном количестве. Как назло, эта оказалась глубока — на секунду Дженсен целиком скрылся из виду, а когда Джаред подбежал, ориентируясь на его проклятия, из густой грязной лужи навстречу ему выступило невероятно чумазое нечто, так что одни только зелёные глаза сверкали на покрытом коричневой грязью лице.

Дженсен всегда очень следил за своей внешностью. Томас рассказывал, что камердинеры Дженсена жаловались, будто лишняя складка на брюках или несвежий ворот сорочки могли стать поводом для скандала. Видеть этого лощёного красавчика вывалявшимся в грязи с головы до ног, по колено стоящим в зловонной тине, злого, обалдевшего и пахнущего отнюдь не розовыми духами — всё это было так здорово, что Джаред захохотал так, как не смеялся с самого дня своего приезда в Летучий Дом. Это плохо, жестоко, господи, бедный Дженсен — но он правда не мог удержаться, просто не было никаких сил!

— Что смешного?! — крикнул Дженсен, тщетно пытаясь выкарабкаться из канавы — руки, покрытые коркой грязи, немилосердно скользили по липкой траве.

— И-извини, — выдавил Джаред. — Я п-просто…

— Я, между прочим, ногу сломал!

Джаред враз перестал смеяться. Ох, только не это. Он бросил ягдташ, не глядя, подскочил к канаве, спрыгнул, протянул к Дженсену руки…

И через секунду повалился в грязь лицом, когда Дженсен схватил его за протянутую руку и самым подлейшим образом дёрнул вперёд.

— …мать! — выкрикнул Джаред, прежде чем в рот успела набиться тина.

Он кувыркнулся, кашляя и отплёвываясь, сел, тщетно пытаясь выхлюпать грязь, хлынувшую за шиворот. Поднял глаза. Дженсен сидел в луже, глядя на него, таким мстительным, неимоверно довольным взглядом, что Джаред выдохнул и кинулся на него, стремясь уложить на лопатки. Дженсен увернулся, шлёпнул его грязной ладонью по темени — и тут на них сверху спрыгнул Херли, восторженно лая и стремясь присоединиться к хозяину, затеявшему возню в луже. Сэди прыгнула следом, и через секунду хохотали все — Джаред, Дженсен, даже собаки. Господи, они возились в грязи, как пятилетние дети, швыряя друг в друга комками ила, и смеялись, словно ненормальные.

Над ними, вверху, тревожно гудел аэроплан.

— Ты псих, — задыхаясь, выдавил Джаред. — Ты просто псих! Ногу он сломал! А я, идиот, поверил!

— Радуйся. А то пришлось бы тащить меня на руках, — сказал Дженсен, хватая его за загривок.

«Он сказал мне «ты», — мелькнуло у Джареда, но ответить он ничего не успел, и напрячься не успел — ничего не успел, когда Дженсен провёл рукой по его лицу, ещё сильнее размазывая грязь. И Джаред сам накрыл ртом его губы, сам, первый, хотя ему было липко и холодно, ледяная вода хлюпала в сапогах, и это было самое неудачное место в мире для первого поцелуя. Дженсен схватил его за волосы возле ушей, притянул, жадно хватая его губы своими, словно ему не доставало воздуха. Джаред почувствовал, как он под водой обвивает его бёдра ногами, так, что они соприкоснулись пахами, и Джаред ощутил возбуждение, несмотря на холод и грязь, и плещущихся рядом собак. Его внакрыла паника — ну как же, не здесь, и там аэроплан наверху, они смотрят, — но он не успел осознать её в полной мере, потому что Дженсен вдруг отпустил его, разорвав поцелуй, встал, так что вода с него потекла ручьями, и, схватив Джареда за руки, резким движением поднял на ноги.

— Аэроплан садится, — сказал он. — Всё, нагулялись.

Джаред оглянулся и понял, что Дженсен прав. Его нарыло волной сожаления, которое тут же прошло, когда Дженсен слегка задел своей рукой его пальцы. Джаред посмотрел на него, чувствуя, как грязь течёт по лицу и пылают губы. Дженсен не ответил на взгляд, он сидел на корточках, тщательно протирая лицо салфеткой, которую выудил из ягдташа. К тому моменту, когда к ним подошла охрана, он выглядел уже вполне сносно, чего, увы, нельзя было сказать о Диктаторе Пангеи.

Когда они вернулись в Летучий Дом, Томас, увидев Джареда, лишился речи.

*

Новый фаворит Диктатора — так его теперь называли. И в глаза, и за глаза.

Дженсен больше не слышал смешков за спиной и не ловил раздражённые взгляды. Теперь перед ним заискивали, лебезили, набивались в друзья. До позорного назначения Спутником Дженсена хорошо принимали при дворе асторийского губернатора, и он знал цену этому подхалимству, которое кончилось бы в тот же миг, стоило ему только впасть в немилость. Поэтому он только посмеивался про себя, хотя и не чересчур явно — ему не хотелось заводить новых врагов, по крайне мере до тех пор, пока его положение не окрепнет. Хоть он и не разубеждал вечно сплетничающих лакеев и не опровергал ни одного из самых невероятных слухов, сам-то он знал, как далеки они были от правды.

Потому что хотя Джаред и позволил ему наконец находиться рядом, но не подпускал даже вполовину так близко, как Дженсену бы хотелось.

Дженсен понял теперь, насколько ошибочной была его изначальная тактика, и бога благодарил, что не успел зайти чересчур далеко. Если бы он стал навязывать Джареду пламенную любовь, то оказался бы в ссылке в рекордно короткие сроки. Чёртов Миша Коллинз не солгал — Джаред в самом деле не оказался ценителем мужской сексуальности, по крайней мере, в меньшей степени, нежели женской. Пару раз за всё это время он устраивал небольшие праздники, в основном чтобы отвлечься и немного познакомиться с собственным двором. Все Спутники тоже присутствовали, и Дженсен обратил внимание, что на мужчин Джаред практически не смотрит, зато с любопытством поглядывает на женщин. Хотя это любопытство было скорее праздным — он не брал в свою спальню никого, кроме Женевьев, но Дженсен всё равно понимал, что у самой неприметной девушки в гареме больше шансов, чем у него самого яркого из мужчин. Хотя надо сказать, Джаред всё же не был совсем безнадёжен. Он не морщился и не шарахался от прикосновений Дженсена — полунамеренных, полуслучайных, — позволял приобнимать себя за плечи, класть ладонь на колено, мимолётно, конечно, но это уже кое-что. Постепенно Дженсен стал понимать, что Джаред и сам не вполне осведомлён насчёт своих предпочтений. Наверное, у него имелся в прошлом не слишком приятный опыт, после которого он решил, что мужские ласки — не для него. И тут требовалось действовать крайне осторожно и деликатно, чтобы не спугнуть зарождавшуюся между ними дружбу.