Зима на разломе - Динец Владимир - Страница 6

— Нам нужен рабочий и ночной сторож, — сказал директор. — Плохо только, что ты не знаешь иврит. Правда, у нас все говорят по-английски, но дельфины знают только команды на иврите.

— Ну, в таком объеме я его быстро выучу.

— Тогда через месяц станешь тренером. Платить будем совсем мало, но зато можешь жить в будке. На работу выходишь через два дня. Если за это время найдем человека со знанием иврита, возьмем его.

На всякий случай я решил попробовать поискать работу еще в Иерусалиме, хотя жить там мне бы не хотелось. Одно дело — гулять по нему, как по музею, и совсем другое — провести всю зиму в этом пыльном городе с тяжелым климатом, опасной арабской частью и обилием религиозных кварталов. Я довольно агрессивный атеист, и оказаться в окружении верующих для меня то же самое, что перенестись вдруг в сталинский СССР.

Но напрасно я бродил по белым улицам и выгоревшим холмам. Естественным наукам трудно ужиться там, где люди уверены, что знают простой ответ на все вопросы, пусть даже взятый с потолка. В основном в Ирушалаиме обитают гуманитарии.

Плюнув на безнадежные поиски, я дождался темноты и ушел пешком в Бет-Лехем, библейский Вифлеем. Считается, что этот арабский город — очень опасное место для посещений, но под покровом ночи можно спокойно выспаться даже на нейтральной полосе линии фронта. Поспав в апельсиновой роще и там же позавтракав, я осмотрел достопримечательности и смылся, пока ужасные террористы досматривали последние сны.

Собственно говоря, мне вряд ли что-нибудь угрожало. По внешнему виду меня можно было принять скорее за западного туриста, чем за израильтянина. Так что я спокойно погулял по лабиринту Старого Города и даже посмотрел закрытые для неверных уголки мечети Аль-Акса, рассказав мулле, что я сын татарского коммуниста, собирающийся принять ислам.

Вечером вернулся в Тель-Авив, перетащил вещи в будку сторожа, искупался в море, едва не достававшем до моего рабочего места, и приступил к исполнению обязанностей.

За ночь я успел отлично отдохнуть, познакомиться с дельфинами и рыбками в морских аквариумах и почитать книжки из маленькой библиотеки. Утром мне поручили перемыть стекла в аквариумах, чем я и занялся с удовольствием — ведь уже почти год я нигде не работал.

Тут выяснилось, что моя новая профессия имеет большой недостаток. Дельфинарий стоял в самом центре города, и нигде поблизости не было дешевой забегаловки, только очень дорогие рестораны и кафе. Готовить в моей будке тоже было не на чем. Получалось, что практически вся зарплата будет уходить на питание, а ведь я рассчитывал отложить за зиму хотя бы тысячу долларов, чтобы съездить на лето в Индию.

На всякий случай я зашел в контору, которая нанимала добровольцев для работы в киббуцах. За столиком сидела веселая зеленоглазая девчушка в военной форме, с нимбом кудрявых волос, густыми веснушками и маленьким, чуть вздернутым носиком.

— Я тебе не советую, — сказала она. — Там почти ничего не платят, а работа тяжелая.

— Так где же они берут добровольцев?

— Ну, молодежь приезжает из Америки и Европы, чтобы поработать в коммуне. Многие трудятся не за деньги, а за идею, хотя не очень знают, за какую. Кто-то рад хорошей тусовке, а кто-то просто слышал, что там можно устроиться, и уже не интересуется другими возможностями.

— По-моему, ты не очень любишь киббуцы.

— Я выросла в киббуце.

— Можешь не продолжать. Я тебя понимаю. Я вырос в России.

— Вот как? — она рассмеялась. — Ваши обычно идут в киббуцы, только если у них несколько детей и деваться больше некуда.

— Все понятно. Хочешь поплавать с дельфинами?

— С кем? — девушка наконец-то заметила, что перед ней живой человек, а не объект профессионального взаимодействия.

— Я пока работаю тренером в дельфинарии. Заходи вечерком, посмотришь.

— Ой, давай. Тебя как зовут?

— Вови. А тебя?

— Надин. Когда приходить?

Я задумался. До десяти вечера в дельфинарии оставались люди, но столь позднее время встречи наверняка вызвало бы у нее подозрения.

— Встретимся в полдевятого. — Я надеялся, что она опоздает хоть на полчасика. — Не забудь купальник.

Ровно в девять я встретил ее на пляже и повел ужинать, потратив почти все оставшиеся деньги. Тут я с удивлением узнал, что работа в киббуцном бюро — ее армейская служба. Часть новобранцев, от которых в войсках нет особого проку, направляют на «общественно полезный труд».

Сейчас, правда, Наденька была одета в короткие шорты и футболку, и трудно было представить себе человека, столь мало совместимого с понятием «армия».

В десять вечера я оставил ее смотреть аквариумы, а сам взял у директора связку ключей.

— Посторонних не пускать, — напомнил он мне, садясь в машину, — дельфинов не дразнить, на дежурстве не спать.

Что ж, Надин уже не была для меня посторонней, дразнить дельфинов мне бы и в голову не пришло, а спать в эту ночь, я надеялся, не придется.

Мы зашли в зал, где фыркали и плескались дельфины, разделись и подошли к бассейну. Когда девочка скинула шортики и майку, оказалось, что она очень загорелая и аппетитная. Дельфины испугались было, но узнали меня и радостно подплыли навстречу.

— А они не кусаются? — спросила Надин, когда мы спускались по лесенке в воду.

— Нет. Только старайся не пугать их: не делай резких движений и не пытайся удерживать под водой.

Как это здорово — оказаться в теплом бассейне с упругими, гладкими, не знающими ни минуты покоя дельфинами и очаровательной, нежной, столь же подвижной и веселой девушкой. Надин отлично плавала, но я все же иногда поддерживал ее на поверхности, а каждый резкий взмах дельфиньего хвоста почему-то заставлял нас прижиматься друг к другу. Наконец мы выбрались на бортик, едва переводя дух, раскрасневшиеся и возбужденные.

Надин была такой хорошенькой в мокром виде,что я не сдержался, обнял ее и поцеловал. Это было настолько неожиданно, что она в первую минуту растерялась и ответила на мой поцелуй. А потом спорить со мной было уже поздно, к тому же мы немного замерзли в бассейне, и ей, наверное, не хотелось отрываться от теплого меня. Кажется, я поцеловал ее по разу на каждую веснушку, прежде чем она немного отстранилась и кокетливо улыбнулась:

— Я вся соленая…

— В душ! — радостно скомандовал я, затащил ее в просторную душевую, включил воду и, не давая ей опомниться, освободил от остававшихся на теле тряпочек.

Когда я уже прислонил ее спинкой к кафелю и, обхватив под коленками, положил ее ножки себе на бедра, она вдруг вяло произнесла:

— Не надо… Я не хочу… Мне пора идти…

Трудно представить себе более глупые слова в подобный момент. Даже слепой понял бы, что надо, что она хочет каждой веснушкой молодого здорового тела, и что никуда не торопится. Но ничего не поделаешь, почти у всех девушек сидят в подсознании идиотские установки, вколоченные туда матерями и ханжеской культурой завистливого к счастью общества.

К моей радости, после этой фразы Надин, видимо, сочла ритуал исполненным и больше не отвлекалась. Мы были заведены долгими ласками, и первый раз я кончил слишком быстро, так что девушка разочарованно посмотрела на меня и чуть было не высказала вслух все, что по этому поводу думает. Но она даже не успела выскользнуть обратно под душ, как я снова подхватил ее коленки и дал понять, что ждет ее в эту долгую ночь.

Кто-то из моих предшественников приволок в душевую спортивные маты, на которых мы и провели оставшееся время, периодически освежаясь под душем. Под утро мы так разогрелись, что даже трахнулись разок прямо в бассейне, к неописуемому восторгу дельфинов. Я счел Надин достаточно взрослой, чтобы не напоминать про презервативы, к тому же в этой ситуации мне просто негде было бы их спрятать до нужной минуты. В результате за ночь мы чуть-чуть стерлись, и шли немного скованной походкой, когда на рассвете я провожал ее к автобусу.

Мы оба думали, что всю зиму проведем вместе, но нашим надеждам не суждено было сбыться.