Зима на разломе - Динец Владимир - Страница 23

Бриг почти остановился, но сила инерции была велика, и мы все же вошли в светлую зону, на самый краюшек. Капитан, встревоженный изменением курса, вылез на палубу и тоже уставился на воду. Тут оно и началось.

Совершенно внезапно, словно газ от искры, море взорвалось. Ослепительный белый свет ударил во все стороны от носа корабля, стремительной волной разбежался на три стороны, и не меньше мили морской поверхности превратилось в горящий магний.

К этому часу над морем успел образоваться почти незаметный туман, и теперь, когда его осветило таинственным огнем, наша яхта как будто очутилась в центре мерцающего купола. Отстветы бушующего сияния играли в небе, а на борту было совершенно светло.

Том с перепугу убрал все оставшиеся паруса, кроме фок-топселя, так что яхта легла в дрейф прямо среди огненного озера. Я подбежал к борту и сразу понял, в чем дело. Это были пиросомы — похожие на огурец колонии мелких морских созданий, довольно слабо изученных. Каждое движение судна или удар волны о борт заставляло одну-двух пиросом испустить необыкновенно яркую вспышку света. Тысячи их соседок, плававших рядом, подхватывали инициативу, и по всему скоплению «огурцов», растянувшемуся на милю или две, расходился горящий круг.

Это восхитительное чудо природы наконец вывело нас с Аней из задумчивости.

Девочка повеселела и уже без грусти смотрела на снова окружившую нас темноту.

Вскоре справа показались огоньки городка Нувейба, и моя вахта закончилась. Кэп встал к штурвалу, а мы пошли в каюту.

Жара давно спала. Тихая музыка из рубки мягко струилась в иллюминатор вместе с легким ветерком. Мы погасили свет, оставив только маленькую лампочку над дверью, и стали целоваться. Вдруг Анечка отстранилась и сказала:

— Нет. Не думай, что это так просто.

Я и не думал, что это будет просто. Анка вряд ли стала бы ломаться потому, что так учила мама или чтобы я про нее плохо не подумал. Но дух противоречия не позволял ей согласиться с ролью легкой добычи.

К счастью, торопиться было некуда. Я сделал вид, что согласился с ней, но продолжал легонько целовать в губы, ушки, шею, словно и думать не смел о чем-то большем. Наверное, не меньше получаса я гладил ее только по затылку и лопаткам, и лишь потом осмелился робко дотронуться до талии и животика.

Такая тактика почти никогда не подводит. Ане нравилось то, что я делал, а скрывать это быстро надоело. К тому же ей стало скучно и было ужасно интересно, что я собирался предпринять дальше. Поэтому она лишь возмущенно хмыкнула, когда я, в сотый раз целуя ее в животик, словно случайно развязал заветный узелок на рубашке.

Теперь ее грудь была полностью на захваченной территории. Каждому из маленьких нежных сосков я уделил столько ласк, сколько многие женщины не получают за всю жизнь. Но главный бой был впереди. Снять с человека джинсы можно только в том случае, если он сам этого захочет. И Анечка не могла не понимать, что после этого отбиваться будет уже просто смешно.

Я взял ее на руки, долго целовал, держа на весу, а потом посадил на койку и встал между ее коленями. Продолжая щекотать языком и губами соски, стал мягко массировать ладонями ножки девочки от коленей до джинсового ремня. И тут на ее штанишках проступило влажное пятнышко.

Словно случайно, я коснулся его кончиками пальцев и посмотрел Ане в глаза. Она все поняла, восхитительно покраснела и машинально попыталась сдвинуть ноги, но между ними-то стоял я! Прежде, чем она успела оправиться от смущения, я расстегнул ей брючный ремень и ширинку.

Бедняжка попалась в ловушку. Она порывисто встала, чтобы вырваться из затягивавшего ее омута, а я только того и ждал — резким движением спустил ей джинсы и, словно сам того не желая, мягко усадил на место. Не давая ей опомниться, я шагнул вперед и оказался в круге, образованном ее ножками и брюками. На миг она испугалась — видимо, начиналась область, до которой Леве не удавалось добраться ни разу. Но ничего страшного не случилось, а вот приятного — сколько угодно.

Теперь дело пошло на лад. Упрямая девчонка все еще сдерживалась, но от каждого моего прикосновения к совсем пропитавшимся смазкой трусикам ее веки чуть опускались, спинка напрягалась, и маленькие груди радостно приподнимались на миг, словно кивая в знак одобрения. Дальше притворяться было бессмысленно, она знала, что я вижу ее состояние, и от того еще больше заводилась. Как только она первый раз кончила, я стянул с ее узкой ступни одну штанину, а вторая пала без боя.

Наконец-то я мог провести рукой по самым стройным ножкам Эйлата от пальчиков до шелковой кожи по бокам лобка! Наверное, девушка думала, что трусики задержат меня на какое-то время, но их я просто аккуратно разорвал.

— Я целочка, — сдавленно прошептала Аня, и тут же снова кончила.

— Не бойся, ничего страшного, — ответил я голосом, похожим на сгущенку с шоколадом. Такого поворота событий можно было ожидать, но особой радости в тот момент мне это не доставило. Я уже готов был ворваться в ворота последней цитадели захваченной крепости, а теперь оказалось, что впереди еще одно препятствие: надо было раздеться самому и не напугать мою бедную маленькую девочку.

Выждав для приличия полминутки, я скинул футболку и кроссовки. Потом мягко, как кладут оконное стекло, опрокинул Анку на спину и стал целовать гладкую-гладкую кожу на внутренней стороне бедер. Теперь она смотрела в потолок и, думая что я не вижу ее лица, закрыла глаза и расслабилась. Проклятые джинсы долго не снимались — секунды полторы, не меньше, но вот они на полу, и плавки тоже.

Несколько мучительно долгих минут я ласкал самыми кончиками пальцев ее губки и, в соответствии с Бениным наказом, клитор (мне больше нравится древнерусское название «вишенка»). Анечка, кажется, окончательно расслабилась и начала певуче выводить тихие «о-о-о» своим чудесным серебряным голоском.

Чем громче она стонала, тем уверенней чувствовали себя мои пальцы, и она, наверное, даже не заметила момента, когда к ним присоединился сам Вождь Краснокожих. Он сделал несколько разведочных вылазок, исследуя возникшие трудности, а потом уверенно, почти без нажима, избавил бедную девочку от причины всех ее страхов.

Аня встрепенулась было, но я ласково, чтобы она, чего доброго, не подумала, что ее пытаются удержать силой, обнял ладонями ее плечи, и короткий вскрик тут же оборвался, потому что мой хвостик плавно устремился вперед по ее теплой влажной норке. Они так истосковались друг по другу, что радость их встречи мгновенно смыла даже память о промелькнувшей боли.

Дав ей почувствовать всю прелесть нового ощущения, я дождался затишья между двумя волнами сладких оканий, на миг вынул хвостик и одел на него резинку.

Анечка ничего не заметила, и хорошо — с сим замечательным достижением цивилизации ей предстояло познакомиться чуть позже.

Как это здорово — наблюдать за человеком, открывающим для себя сказочный мир любви! Водить его по улицам и дворцам этого заколдованного царства, показывать звезду за звездой в уютном космосе на двоих, как будто сам создаешь заново его планеты и галактики… Вместе с Анечкой я словно впервые прикасался к любимым уголкам бесконечного мира, распахнувшегося перед нами, вместе с ней восторженно принимал все новые сокровища драгоценных россыпей. До тех пор мне пару раз приходилось открывать девушкам заветную калитку, но это были случайные знакомства, у меня не оказывалось времени проводить их в глубь прятавшейся за отпертой мною дверью волшебной страны. Теперь я вел любимую за руку, а тропинка убегала все дальше, и не было конца чудесам.

Кэп деликатно постучал в дверь каюты перед обедом. Через полчаса мне пора было на вахту. Оставив только стаксели, мы осторожно лавировали, чтобы зайти в ветровую тень рифов, не уходя с глубоководья. Существа, интересовавшие нас, не любят отмелей, они — хозяева открытого моря.

Слева лежал плоский остров Тиран, справа виднелись в знойном мареве желтые холмы Синая. Положив яхту в дрейф, я быстренько окунулся и затем долго стоял на борту с автоматом «Галиль» наперевес, пока остальные плескались в теплой воде. Акулы не появились, мы отошли подальше от острова и медленно поплыли по ветру на одном фок-стакселе, выходя из залива Акаба в Красное море.