Любовь по ошибке (СИ) - Жилло Анна - Страница 41

Бывают такие моменты, когда все получается, а на мелкие неприятности не обращаешь внимания. «Ленка, у тебя что, пропеллер в попе вырос? - с завистливой ноткой подкусила забежавшая на кофе Милка. - Так и летаешь». Столько комплиментов от знакомых, малознакомых и совсем незнакомых мужчин я не получала еще ни разу в жизни. Хотя иногда приходилось нестись на работу, даже толком не накрасившись. Клиенты банкротились, предприятия ликвидировались, претензии улаживались - словно по мановению волшебной палочки.

Мама после нашей стычки притихла, но я особо не обольщалась. И чтобы не обострять, звонила ей четко через день. Жива, здорова, все в порядке, а как у тебя? Вот с Тимом было сложнее. С воспитательницей у него действительно не заладилось с первых дней, но звонить ей, как настаивала мама, я не стала. Позвонила тренеру Иветте, которая Тима знала уже почти три года. Та подтвердила: конфликт есть, но не настолько, чтобы требовалось серьезное вмешательство.

- У Ларисы все строго, - пояснила она. - Строем, по команде, все вместе. А Тима мальчик самодостаточный, ему интереснее книжку почитать, чем в ручеек играть или какие -то поделки клепать. У меня лично к нему претензий нет. Хотя, конечно, если навыки общения не подкорректировать, в жизни ему придется трудно. Я могу вам дать координаты хорошего психолога. Хотя бы для консультации.

- Спасибо, не откажусь. Иветта, а как он с девочками? - этот вопрос сейчас беспокоил меня гораздо больше нежелания играть в ручеек.

- Ну как сказать? - задумалась она. - Не обижает, но обходит десятой дорогой. Хотя в этом возрасте как раз нормально, когда мальчишки девчонок обижают. В меру, конечно. Толкнуть, обозвать, за косу дернуть. Начинают потихоньку интерес проявлять.

- Не переживай раньше времени, - пытался успокоить меня Кирилл. - Я был такой же.

Да, он мне об этом уже говорил. Но я бы соврала, сказав, что меня это сильно обнадеживало.

Не успели мы оглянуться, а Ксюшин испанский вояж подошел к концу. В среду днем Кирилл должен был ее встретить, а в пятницу улетал с ней в Краснодар. Это означало, что до вечера воскресенья мы с ним не увидимся. Почти пять дней!

- Буду скучать. Очень, - ныла я утром, и так не хотелось вылезать из постели, хотя часы намекали, что мы уже опаздываем.

- Я тебе буду звонить. И писать, - пообещал Кирилл, волевым усилием придав мне ускорения в сторону ванной. - А еще можешь встретить меня в воскресенье.

Днем я прикидывала, чем заняться, помимо обычных рабочих дел, чтобы время прошло побыстрее. Можно было увидеться с Иркой. Пробежаться по магазинам. И да, я же совсем забросила пилатес. Очень кстати будет, чтобы упахаться вусмерть, упасть и уснуть. Да-да, выспаться! А в субботу съездить на дачу. Мама почти весь июнь в школе, ЕГЭ и прочие радости, а надо все привести в порядок к приезду Тима.

- Не смог Ксю забрать, - Кирилл позвонил, когда я меньше всего ожидала, уже ближе к вечеру. - Отправил за ней Анну. Сейчас вот домой еду. Застрял в пробке, решил позвонить. Что делать собираешься?

- Закажу пиццу и залягу в ванну, - улыбнулась я, вспомнив один из наших разговоров.

- Ага, с зеленой дрянью на морде. Будешь пить вино и слушать Кокера. А я позвоню и кое -что расскажу.

- Не вздумай! Я же сдохну до воскресенья!

- Ладно, ладно, солнце, обойдемся без вирта, - рассмеялся он. - Я тебе сказку расскажу. Про Колобка и Лисичку-сестричку. Все, пробка поехала. Целую!

Закончив готовить документы для суда, я выключила комп, потянулась. Подумала, что уже скучаю, просто страшно. Попыталась уговорить себя, что для остроты ощущений надо ненадолго расставаться. И что потом все будет вообще полный улет. Но помогало слабо.

До поворота на Светлановский остался один квартал, когда телефон разразился Депешем. На дороге было напряженно, и я подумала: позвоню сама, когда заеду во двор. Но словно что-то заставило ответить.

- Кир, я перезвоню минут через десять, ладно? Подъезжаю к дому.

- Елена, здравствуйте, - детский голос звучал напряженно, словно испуганно. - Это Ксения. Ковалева. Вы можете к нам сейчас приехать? Прямо сейчас?

У меня потемнело в глазах.

- Подожди секунду, - высмотрев у поребрика просвет, я втиснулась туда. - Что случилось?

- Папа... он очень злой, и я боюсь, что наделает каких-нибудь глупостей. Я украла его телефон и ключи от машины. И спряталась на чердаке. Нашла ваш номер.

- Подожди, на кого злой? На тебя?

- Нет, на маму и ее мужа. Вы приедете? Пожалуйста!

Я посмотрела пробки в навигаторе. До Озерков красных пятен не было.

- Минут через десять буду. Может, через пятнадцать. Все, пока.

Резко вырулив на дорогу, я едва не подбила белый «Опель».

Спокойно, Лена. Только аварии сейчас не хватало!

На первом же светофоре проскочила в последнюю секунду желтого и умудрилась поймать зеленую волну. Только на развилке Энгельса и Выборгского шоссе зависла минуты на три, нервно барабаня по рулю.

Черт, что там произошло? Что могла устроить эта идиотка, если Кирилл настолько взбесился? Успею ли? У любой машины два комплекта ключей, а вот телефон наверняка будет искать. Не прилетит ли еще и Ксюхе за компанию?

На Елизаветинской я чуть не сшибла мусорный бак и зазевавшуюся собаку. Затормозила у ворот, выскочила, обежала угол, нажала на кнопку звонка у калитки.

Ну же!!!

Открылась дверь, на крыльцо вышел Кирилл, в джинсах и белой майке. Таким злющим я его никогда не видела. Из-за спины выглядывала зареванная детская мордочка.

- А ты откуда здесь взялась? - он подошел к калитке, щелкнул замок.

- Пап, прости. Это я ей позвонила.

Ксю страдальчески сдвинула брови и трагически-умоляюще поднесла к подбородку сжатые ладони. И, несмотря на то, что в происходящем явно не было ничего веселого, я с трудом сдержала улыбку.

50

Кирилл

Я ушам не поверил.

Что? Твою мать, что?!

- Ксения?

- Пап. - она кусала губы и едва не плакала. - Только не подумай, что я это придумала, чтобы больше к ним не ездить.

Я говорил Лене, что легко завожусь, но это было не совсем так. Многое я элементарно пропускал мимо ушей как нестоящее внимания. Но в некоторых случаях действительно хватало полпинка, чтобы взбеситься. Как сейчас. За такие вещи я любого порвал бы в мелкие клочья. Одного этого словечка «федопил» оказалось достаточно, чтобы все вокруг затянуло черно-багровым. Но надо было держать себя в руках. Пока. Сначала выяснить.

- Ксюша, - я сжал в ладонях ее лапки. - Ничего не бойся, расскажи мне все. Понимаешь, это очень серьезно. Поэтому давай спокойно подумаем, не могла ли ты ошибиться.

- Я тоже сначала подумала, что показалось. Он сказал, что поучит меня плавать, и держал за живот и за попу. Ты ведь тоже меня держал, когда учил. А потом... просто трогал за попу. Уже не в море. Два раза. На пляже. И в гостинице.

Я стиснул зубы - на подходе стоял такой крепкий мат, которым даже с работягами на стройках не разговаривал. Если б этот долбанный во все дыры Гриша оказался сейчас рядом, свернул бы ему шею, не раздумывая и не разбираясь.

- Может, что-то еще было? Или говорил что-то, чего не должен был?

- Нет, пап, больше ничего. Правда. Ты не думаешь, что я сама виновата?

- Что за глупости? - я едва сдерживался, чтобы говорить спокойно, хотя внутри все кипело.

- Конечно, нет. Ты умница, что сказала. Знаешь, такое не так уж редко бывает. И многие дети боятся, что им не поверят. Или в чем-то будут обвинять. Пока не становится слишком поздно. Хотя ни один ребенок не может быть виноват в таких вещах. Только взрослая. сволочь. Ты маме не говорила?

Ксю посмотрела на меня круглыми глазами, выпятив губу.

- Пап, ну ты что? Маме?! Вот она бы точно сказала, что я все вру. Или что это все ерунда. Я ее спросила один раз, почему Гриша по квартире в трусах ходит. Фу, гадость! А она: а что такого, тепло же.