Изобличитель. Кровь, золото, собака - Бушков Александр Александрович - Страница 7

– Кто бы спорил, – усмехнулся Ахиллес. – Будь я сам бедным студентом в ожидании трешницы, я бы, может статься, тоже душу вкладывал бы… Ладно. На вкус и цвет товарища нет, читай себе дальше. За ужином в собрание сходишь в обычное время…

Он прошел в свою комнату, повесил фуражку на крючок, снял ремень, одернул летнюю рубаху[9] и устроился в единственном кресле, старом, но прочном и удобном. Разорвал указательным пальцем тугую ленточку бандероли, развернул бумагу. Нетерпеливо раскрыл книгу.

«Пустой дом». «Весной 1894 года весь Лондон был крайне взволнован, а высший свет даже потрясен убийством юного графа Рональда Адэра, совершенным при самых необычайных и загадочных обстоятельствах…»

Он читал, не видя и не слыша ничего вокруг, и потому не сразу обратил внимание на деликатное покашливание в кулак – это Артамошка стоял в дверях, пытаясь привлечь его внимание.

– Ну, что там еще? – спросил Ахиллес без особого раздражения – он как раз успел дочитать до конца первый рассказ и знал теперь, как вышло, что Шерлок Холмс спасся в безвыходной, казалось бы, ситуации, погубив при этом злодея-профессора.

– Там к вам хозяйский племянник, ваше благородие…

– Ну, давай его сюда, – распорядился Ахиллес.

Митька с порога впился заинтересованным взглядом в книгу в руках Ахиллеса, не без труда отвел взгляд и сказал с видом посла, прибывшего к иностранному монарху для вручения верительных грамот:

– Ахиллес Петрович, дядя Митрофан очень просил, если вы не заняты делами, зайти к нему прямо сейчас. У него к вам какое-то серьезное дело. Так и сказал: «Крайняя у меня в нем нужда».

Ахиллес встал. Разгадку спасения Холмса он уже знал, и теперь было любопытно, что же это за серьезное дело у хозяина может к нему быть. Никакие деловые отношения их не связывали и связывать не могли – очень уж разными были их занятия, ничуть меж собой не соприкасавшиеся.

Он и подумать не мог, выходя из флигеля, что с этой минуты его жизнь и судьба совершили решительный поворот.

Три надежных приказчика

Купец расположился за столом в маленькой гостиной уже по-домашнему – без перепачканного мелом сюртука, в шелковой русской рубахе с крученым пояском с кистями. Супруги его Ахиллес так и не увидел – видимо, печально сидела в задних комнатах после обычной в таких случаях перепалки.

А на столе красовалась узкая высокая бутылка шустовского коньяка, две рюмки и тарелочки-блюдца с разнообразными закусками. Ахиллес чуть удивленно поднял брови: не было у его квартирного хозяина обычая усаживаться с гостем за бутылочку, когда до ужина было еще далеко…

Митрофан Лукич уже старательно расчесал волосы на прямой пробор и смазал репейным маслом, привел в порядок раскосмаченную бороду, но вид у него был понурый, даже печальный.

– Вот уж обязали, Ахиллий Петрович! – воскликнул он с неподдельной радостью. – Я уж думал, не придете, не уважите старика, что вам до моей лавки и торговых купеческих дел…

– Сколько вас знаю, Митрофан Лукич, изволите прибедняться, – усмехнулся Ахиллес, усаживаясь после приглашающего жеста хозяина. – Ну, какая же у вас лавка? Даже по столичным меркам – весьма даже большой магазин…

– И, батенька… – махнул рукой купец. – Мы люди старомодные, за старину держимся, как при отцах и дедах. «Лавка» – слово привычное, уж и неизвестно, с каких времен пошло. А магазин – словечко новомодное, совсем недавно в употребление вошло, а до того, сами знаете, означало «воинский склад». Так что мы уж по-прадедовски. Так что мы уж по старинке… – Он ловко наполнил рюмки. – Ну что ж, во благовремении?

И одним духом осушил свою. Ахиллес последовал его примеру, успев подумать, что на сегодня с чтением покончено – хлебосольство купца он знал и не сомневался, что выйдет из-за стола не раньше, чем бутылка опустеет. Коньяк, впрочем, был хорош, последний раз он выпивал в офицерском собрании четыре дня назад, впереди предстоял месяц безделья, так что можно было и оскоромиться…

– Вот такие вот дела, грехи наши тяжкие, – со вздохом произнес купец, глядя куда-то в окружающее пространство. – Ахиллий Петрович, так уж дела сложились, что я к вам за помощью обращаюсь. Никто, кроме вас, пожалуй что, и не поможет. Не согласитесь ли? На вас вся надежда. Живем мы с вами душа в душу, ни от вас беспокойства нет, ни вам от меня никаких ущемлений, верно?

– Верно, – кивнул Ахиллес.

Ему и в самом деле повезло с хозяевами. Даже плату за наем флигеля купец брал вдвое меньше, чем кто-нибудь другой на его месте, так что, если хозяин и в самом деле угодил в неприятности…

Он добавил:

– Вот только не пойму, Митрофан Лукич, чем смогу быть вам полезен. Уж не секундант ли на дуэли вам понадобился?

– Боже упаси! – даже замахал на него купец руками. – Богомерзкое, уж простите, занятие: сойдутся два нормальных человека и давай по обоюдному согласию друг в друга палить или саблями пыряться… И если бы одни офицеры или другие благородные господа – им как-то и положено. Так нет, месяц назад стрелялись двое нашего сословия: молодой Чикин – не изволите знать? – и Ванюшка Луферов, немногим его старше. Все как у благородных – поехали за город, пистолеты взяли, секундантов… Хорошо еще, стреляют оба плохо. Чикину руку чуть поцарапало, а сам он и вовсе промахнулся. А все из-за барышни, да-с… Нет, не купеческая эта забава, хоть зарежьте. Этак чего доброго, на них глядя, и приказчики дуэлить начнут… – Он вновь наполнил рюмки. – Вот о приказчиках у нас с вами разговор и пойдет. Понимаете, Ахиллий Петрович, с некоторых пор начались у меня в лавке кражи из кассы. Дурные кражи притом. Позвольте, я вам обскажу, как с кражами в лавках дело обстоит? Вы человек несведущий…

– Сделайте одолжение, – сказал Ахиллес (все равно вечер с книгой любимого писателя, уже ясно, бесповоротно пропал).

– Надобно вам знать, купеческие приказчики завсегда крали. Началось это испокон веков и продолжаться будет до скончания веку. Ну, вот прямо-таки обычай такой – не может приказчик не подворовывать. – Он фыркнул с некоторым смущением. – По совести признаюсь, я и сам в молодости, служа в приказчиках, того-с… Не всегда и удерживался. Не мы это завели, не на нас и кончится… Вот только есть два способа хозяйскую денежку себе в карман смахивать – умный и дурной. Умный приказчик так дело поставит, что берет помаленьку: скажем, пятачок с рубля, но постоянно. И денежка небольшая, и хозяин далеко не сразу заметит, а если так вот смахивать в карман понемножку, пятаки в «катеньки»[10] складываются. И знаете что? Толковый купец, даже если и заметит такие вот шалости, глядит на них сквозь пальцы. Если приказчик толковый и тороватый, можно и притвориться, что ничего знать не знаешь. Во-первых, хозяину от него будет гораздо больше пользы, что от этих уплывающих пятачков, а во-вторых, выгони его да возьми нового – еще неизвестно, как этот себе карман набивать станет. Глядишь, и убытку от него обнаружится не в пример больше. Так вот, Ахиллий Петрович, у меня с некоторых пор завелся воришка именно что дурной. Они, все трое, и раньше, точно знаю, моими пятачками мимо своего кармана не промахивались, да я терпел – все трое люди тороватые, жаловаться не на что. Пусть их, думаю, молодость свою вспоминая небезгрешную… Ну вот. А с некоторых пор пошла дурь. В позапрошлом месяце сорока рублей недосчитался, в прошлом уже шестидесяти, и что в этом будет – и думать боюсь. Уж если нацелился так хапать, не перестанет, это как с горьким пьяницей, что от бутылки оторваться не способен…

– И не удается выяснить, кто именно? – не без интереса спросил Ахиллес.

– Вот то-то и оно! Все трое у меня не первый год служат, подозрений вроде и класть не на кого. К кассе доступ имеют все трое. Кого-то одного за двумя другими следить не поставишь – а если он вор и есть? Положеньице… Вы ж их видели, всех троих, вы ко мне в лавку не раз заходили.