Игра и жизнь (СИ) - Шалдин Валерий - Страница 88

Мышу было стыдно, что он грабит своих друзей Коптера и Никодима, но ситуация была такая, что надо любыми путями получить магию, а не ждать пока она восстановится сама. У Мыша оставалось ещё восемь свитков, которые он обязался отдать своим друзьям, но отложив стыд в сторону, он активировал четыре свитка, что довело бы его запасы Магии до 1067 пунктов, но сейчас у него было только жалких 120 пунктов, да и то украденных у друзей. Но и с этими пунктами он смог оказать себе первую помощь. Исключительно себе. На Ингу он сейчас тратить драгоценные пункты не собирался: он уже привык таскать её тело на себе. Ничего, опять потащит, как-нибудь потерпит. Опять будут незапланированные обнимашки. Мышь посмотрел на валяющееся тело Василия. Вот кого он лечить и спасать не собирался: хитросделанный лаборант ведь не подсказал, что ждёт их в переходной камере. Ну, ты посмотри на этого патриота за мой счёт! Теперь Инга лежит в отключке, а у самого Мыша всё тело в синяках и ссадинах. Мрачно посмотрев на тело Василия, Мышь достал рапиру и несколько раз ткнул её остриём в бывшего лаборанта. Мышь никому ничего не прощал. Лаборант погиб бесславно, но если бы он знал, что произойдёт дальше, то понял бы, что такая смерть гораздо лучше.

Теперь надо было как-то выбираться из западни, при этом таща Ингино тело. Ну, не впервой, подумал Мышь и порадовался, что повысил себе параметр Силы. Теперь вес тела девушки для него был незначителен. Однако, как трудно было тащить девушку сквозь завалы и хитросплетения труб, арматуры, частей оборудования и строительных конструкций, некоторые из которых держались на честном слове и готовы были раздавить незадачливых людишек. А ведь где-то уже хорошо горело, да и афтершоки бодрили Мыша перемещаться живее. Афтершоки совсем не добавляли устойчивости некоторым строительным конструкциям, скорее наоборот. Наконец Мышь попал в какое-то место, где выход был только на высоте метров шесть. Тупик. Схватив девушку в охапку, он применил левитацию и кое-как поднялся на эту высоту. Но это было ещё полдела, даже четверть дела. Предстояло ещё выбираться и выбираться. А вокруг было совсем плохо видно от пыли и дыма, который стал резво добавляться к вездесущей пыли. Сам бы Мышь уже давно выбрался бы из завалов, но он был обременён телом Инги, поэтому он включил всё своё самообладание и лез, и лез, и лез. Наконец, он вывалился на ровную поверхность, только капитально запылённую, и потащил Ингу в сторону от огромного здания. А там, где раньше стояло здание продолжало что-то взрываться и бодро гореть. Белый халат Мыша давно превратился в грязную тряпку, да и сам он был по уши измазан пылью, гарью и всякой липкой дрянью.

— Я вам, людоеды, ещё много добра нанесу, — отплёвываясь от пыли, пообещал Мышь. — Устрою вам "кары господни и преисподни".

Здесь, на этой части планеты, наступал вечер. Местное население пока ещё не знало, что одновременно с этим вечером наступает последний закат всего человечества. Сейчас Мышь был бичём в руках Господа, но пока он только тащил Ингу в сторону от завалов. Изредка попадались ему другие люди, но каждый человек в форме, или в обычной одежде делал своё дело. Наверное, кто-то уже старался разбирать завалы, чтобы спасти своих товарищей, кто-то тащил раненых к уцелевшим машинам, чтобы эвакуировать их в госпитали. Люди старались изо всех сил, не понимая, что уже всё бесполезно. Бич Божий был занесён над их головой, и он вскоре должен был обрушиться на них.

Мышь тащил тело Инги по территории, на которой уже не осталось целых дорог, через завалы мусора и упавших деревьев. Он тащил её лишь бы убраться подальше от разгорающегося пожара. Метров через пятьсот он наткнулся на более-менее ровный пятачок, на котором стояло несколько автомобилей, в один из которых спасатели грузили раненого, лежащего на носилках. Мышь двинулся к крайней машине в надежде "уговорить" шофёра увезти их отсюда куда подальше, желательно в город, огни которого были хорошо видны. С городом тоже дела обстояли не очень хорошо: волны от землетрясения хорошо встряхнули его здания, и теперь было видно, что кое-где вдалеке уже начинались пожары, судя по поднимающимся в вечернее небо дымам.

— Не мир я принёс вам, а смерть, — пробормотал Мышь.

"Уговаривать" шофёра машины не пришлось, он сам кинулся помогать грузить тело девушки в салон машины. Шофёр только спросил, откуда они. Мышь невнятно промычал, махнув рукой в сторону разрушений. Шофёру этого оказалось достаточно, чтобы посочувствовать:

— Сейчас доедем до госпиталя, там вас подлечат, будете как новые, — стал подбадривать Мыша шофёр.

Ехать пришлось тяжело: дороги частично пострадали, на них случались завалы из деревьев, пробки из машин, да и много обезумевших людей лезло под колёса. Поэтому ехали медленно, старательно объезжая препятствия. Но Мышу совсем не надо было ехать в госпиталь, у него была совсем другая цель. Пользуясь случаем, что проезжая мимо какого-то парка, машина опять попала в пробку, Мышь отблагодарил шофёра ударом когтя в затылок. Он даже имя не спросил у этого человека. Да, собственно, зачем оно ему сдалось.

Мышь тащил тело девушки в парк, лавируя между стоящими на дороге автомобилями. Углубившись в освещённый яркими фонарями парк, Мышь пристроил тело Инги на лавочку с большой спинкой, а сам устроился рядом перевести дух. Не один он был такой умный, что пришёл в парк. Здесь было много испуганных людей, одетых по-домашнему, которые догадались покинуть свои дома и прибежать в парк. Здесь точно на голову ничего не упадёт.

На их лавочку, на другой её конец пристроился какой-то немолодой, что-то бурчащий мужчина, одетый в спортивные штаны и футболку. На ногах у него были обыкновенные тапочки. Видно было, что он выскочил из качающегося дома в том, в чём был дома одет.

Многие люди находились в шоковом состоянии: стоял гвалт, дети орали, мамаши рыдали. Вездесущие старики и старушки что-то доказывали друг другу. Народа становилось всё больше. На их лавочку никто, кроме пожилого мужика не покушался из-за неприятной вони. Почему-то от этой лавочки несло дохлятиной. Мужик, что сидел рядом на лавочке, тоже бурчал, что ему не нравится непонятный запах. Ну, а Мышу этот запах был привычен: он его хорошо нанюхался в Стиксе. Но Мышь не собирался говорить мужику, что это он бросил кусок монстрятины под лавочку, вот она и благоухает на всю округу. Не озонатор это, в самом-то деле, а источник спор гриба Стикса. Но зачем мужику знать такие подробности, всё равно он скоро заурчит, ведь споры уже разлетаются и стараются найти для себя новых носителей. Подождём, думал Мышь, нам спешить некуда. Инга вот никак не очнётся, видно сильная тут у них химия. Ну, ничего, зато вы сразу за всё ответите. Кровь за кровь. Ирония судьбы: вы хотели быть людоедами, вот я и дам вам эту возможность — теперь скоро будете с удовольствием есть себе подобных, пока всех не сожрёте. Это не Стикс, здесь пища не прилетает с других измерений, здесь вас ограниченное количество. Может когда и создадите новую цивилизацию, ведь каждый десятый из вас может оказаться иммунным, но этим иммунным не позавидуешь. Как сказал классик Анастас Чернильный: "Взявший меч в защиту не праведен, но прав".

Часа через два, уже глубокой ночью с мужиком начали происходить изменения: он сначала раскачивался на лавке, держась за голову, потом присмирел. Угасающим сознанием он ещё пытался уцепиться за действительность, но споры знали своё дело туго и уверенно овладевали организмом носителя. Вскоре мужику захотелось тихо урчать. Почему тихо? Да потому, что рядом с ним находилось Высшее существо, и Великому могло громкое урчание не понравиться.

— Что? Кушать хочешь? — спросило Высшее существо у….. у кого оно спросило. Сам мужик уже забыл, как его звать и кто он. Он только чувствовал дикий голод, но без разрешения Высшего нельзя было ничего делать.

— Кушать тебе ещё рано, родной. Буду тебя называть Первый, ты не против?

Монстр был не против, Первый так Первый, лишь бы Высший разрешил приступить к еде, ведь голод уже сводит с ума, которого и так уже нет.