Сердце Сокола (СИ) - Герасимова Галина Васильевна "oginen" - Страница 35

— Только вчера приехали. Батюшка сразу хотел зайти, но матушка не позволила. Говорит, раз в столице, то нечего вести себя, как деревня. Вот пришлет завтра письмо, и если Финист согласится, то родители придут в гости.

— Ну что за глупость удумали! Заходили бы сразу.

— Ага, вот я зашла, и что? — обиженно воскликнула сестрица, и тут же с любопытством спросила. — Кстати, чей это был ребёнок? Младший брат Финиста?

— Сын, — я вскинула голову, с вызовом глядя на сестру. Пусть только попробует сказать что-то против Ала!

Но Алёнушка промолчала. Вместо этого она спросила совсем другое:

— Тот небритый мужик упомянул о защите дома. Ты откроешь мне доступ? — с милой улыбкой уточнила она. — Вдруг я захочу ещё прийти?

— Алёнушка, обычно люди стучатся в дверь, а не ломятся в окна, — сказала я, крутя в руках ложку. Представила, что она могла залезть к нам в спальню, а ведь мы… как бы сказать приличнее, не спали полночи, да и я переняла привычку Финиста спать без одежды. Муж был тёплый, как печка, и любил класть руки на самые неподходящие места, отчего я порой просыпалась с задранным до шеи подолом, и потому решила, что легче спать вообще без рубашки. — Вообще-то врываться в спальню молодоженов, по меньшей мере, неприлично, — добавила я, смутившись собственных мыслей.

— Хочешь сказать, вы спите вместе? — фыркнула сестрица, но когда я не стала опровергать её предположение, вытаращила на меня глаза. — Серьёзно? Ты и Финист?!

Кажется, в её красивой головке не укладывалось, как такое возможно.

— Мы женаты, так что это нормально. Матушка и батюшка тоже делят опочивальню, — я пожала плечами, хотя её недоверие было неприятно. Своей нежностью и лаской Финист убедил меня, что я любима, но Алёнушка снова всколыхнула во мне чувство собственной неполноценности.

— Ну, ты сравнила! — сестрица собиралась сказать что-то ещё, но резко замолчала.

Я же почувствовала тёплые руки на своих плечах и чуть повернула голову, позволяя мужу поцеловать себя в щеку.

— Я положил Ала у нас, если ты не против, — произнёс Финист, присаживаясь рядом и отпив из моей чашки. Встать за другой чашкой он не позволил, вместо этого усадив меня к себе на колени, и, как ни в чем не бывало, повернулся к удивленно взирающей на наши ласки Алёнушку.

— Рад, что ты зашла. Но в следующий раз пользуйся дверью, — попросил он, и по холодному тону я догадалась, что он зол. Интересно, что он слышал из нашего разговора? — С кем ты приехала? Где вы остановились?

— С родителями, на постоялом дворе «Белая берёза», — голос сестрицы обиженно задрожал, хотя обижаться вроде было не на что.

— Тогда с утра я заеду к ним, предупрежу, что ты у нас. Гостевая спальня занята, но можешь вздремнуть в комнате Ала. Ты там уже побывала сегодня, — предложил Финист и резко поднялся, не отпуская меня с рук. — Чай вы, как вижу, допили, а договорите после. Ладе нужен хороший сон, в последнее время она сильно устаёт, — он дошёл до двери и обернулся, посмотрев на застывшую от его поведения Алёнушку.

Та, похоже, не верила, что муж может взять и унести меня прочь. Но я не собиралась с ним спорить, позволяя ему позабавиться. Тем более, внутри словно чёртик поселился — хотелось показать Алёнушке, что Финист мой. Слова шептуна, что сестрица планировала залезть в спальню к Финисту, не давали мне покоя.

Я обняла мужа за шею, спрятав лицо на груди.

Не отдам. Пусть я не красавица, как сестрица, но с лица воды не пить. А любят не за то, что снаружи, а за то, что внутри.

— Ты идёшь? Я провожу тебя до комнаты Ала, — бросил Финист через плечо, и Алёнушке ничего не оставалось, как последовать за нами.

ГЛАВА 7

Утром я поехала на постоялый двор вместе с Финистом. Не терпелось увидеть батюшку. Раньше мы надолго не расставались, дольше недели он в отъездах не бывал, а тут уже почти месяц минул. Первой повстречала Варю — привыкшая вставать на ранней зорьке, она не смогла сдержаться и выскочила за ограду посмотреть на большой город. А, может, подарок мужу купить решила, кто знает? Я заметила её издалека и бросилась навстречу, совсем забыв о том, что сама теперь замужняя дама и должна вести себя соответственно. Финист только посмеивался, глядя на нас.

— Лада, да ты никак похудела! И волосы теперь заплетаешь иначе, совсем по-взрослому. А платье тебе как идет! — восторженно воскликнула Варя, отпустив меня и внимательно осмотрев. Специально для встречи с родителями я надела новое темно-зеленое платье и была согласна тем, что сидело оно на мне лучше прежних.

Из-за занятий с мастером я скинула несколько килограмм: лишившись башни, Вран быстро нашел ей замену в виде высокого склона на самом краю города и гонял меня по нему нещадно. Пару раз я видела студентов-магов, занимающихся теми же физическими упражнениями, но немного в стороне. Увы, ни Вран, ни их наставники не давали нам перекинуться и парой слов, и мы молча кивали, если замечали друг друга, а дальше вновь бежали вверх-вниз по склону. Конечно, худышкой я не стала, но с удовольствием замечала, что второй подбородок исчез, и теперь я была просто пухленькой, а не толстой, как раньше.

— Полно, Варя, лучше расскажи, какие новости, — остановила я её хвалебные речи. Не терпелось узнать, что случилось, пока меня не было.

— Да какие новости! У нас всё по-старому. Только учителя танцев отправили восвояси, да Митька ушел жить в деревню к племяннице тетки Фроси.

Она украдкой посмотрела на стоящего поодаль Финиста и понизила голос. Муж, чтобы я могла поболтать в свое удовольствие, отошел к конюшне, о чем-то заговорив с молоденьким белобрысым пареньком.

— Вернулся Митька совсем разбитым, смотреть на него страшно было, — шепотом поведала мне Варя. — Без слёз не взглянешь, девки его утешить пытались, да только он не смотрел ни на кого. Признался, видать, что тебя любит?

— Признался, — я тоже бросила взгляд на Финиста. Готова была поспорить, что он прекрасно слышал наш разговор. Иначе с чего бы появиться этой знакомой складочке над бровями, когда конюх рассказывает ему явно что-то веселое?

— В общем, помаялся он с недельку да запил. Надирался так, что Митрофан Степанович сам его однажды высек, когда Митька под утро на четвереньках в дом заявился. А после тетка Фрося вмешалась, написала своей племяннице в деревню, та лет пять назад мужа схоронила да с дитём малым на руках осталась. В общем, к ней Митьку и отправили, вроде как помочь сарай поставить, а на деле… Не пропадать же парню? Дурь эта вдовушка из него выбила. Тетка Фрося говорит, что к осени они свадьбу сыграют, или она свою племянницу не знает! Может, и лучше Митьке там будет, — Варя вздохнула, а затем тряхнула головой. — Да что я на тебя тоску нагоняю? Пойдем лучше внутрь, поговоришь с Митрофаном Степановичем. Он после вашей свадьбы переживал, всё боялся, что с мужем тебе плохо будет. А тебя, как вижу, муж любит?

— На руках носит, — серьезно ответила я и сунула Варе заранее заготовленный мешочек с подарками. — Держи, тут тебе гостинец да тетке Фросе. Пусть не забывает меня. Жаль, что она с вами не приехала.

— Скажешь тоже! Чтобы она всю столицу с ног на голову перевернула? Хотя жаль, конечно, что она такой красоты не увидит. Я вот точно никогда раньше таких чудес не встречала, — сказала Варя, шустро прикрепляя мешочек к поясу и закрывая передником. Я улыбнулась — надеюсь, ей придутся по нраву бусы из янтаря. Вран говорил, что янтарь болезни гонит прочь. А Варе, судя по едва заметно округлившемуся животику, нельзя было болеть.

— Ой, вот же бедовая моя головушка! Я и не спросила, откуда ты узнала, что мы приехали?

— Алёнушка к нам ночью наведалась, вот и рассказала. Только ты не болтай об этом, мачехе и батюшке я сама скажу, а то осерчают сильно.

— Ох, ты ж, господи! — запричитала Варя, но достаточно тихо, чтобы слышала только я. О проказах моей сестрицы она знала не понаслышке, частенько сама становилась жертвой её шуточек, но никогда не наушничала и не жаловалась. — Как Алёнушка? В порядке?