Маленькая хозяйка большой таверны (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 55

И впереди меня ждала очень долгая и сложная ночь.

К тому времени, когда я вернулась с приема, таверна уже опустела. Даже изморцев, на которых я так надеялась этой ночью, куда-то спешно вызвали. Они как раз выходили из дверей, негромко переговариваясь и смеясь, на что я…

Я, признаюсь, чуть было не вывались из коляски, запутавшись в длинном подоле.

Это что еще такое?! Вернее, куда это они собрались на ночь глядя?! А как же мы?!

Но все же спустилась на землю без травм, затем отпустила извозчика и… не слишком-то вежливо встала на пути у наших гостей, поинтересовавшись о причине их ухода. Спросила, почему они оставляют нас этим вечером, разве им у нас плохо?!

Ах, им у нас хорошо?! Тогда зачем они уходят, и когда их ждать обратно? Надеюсь, уже в скорейшем времени?

Оказалось, что надеялась я совершенно зря. Ждать их стоило если только к завтрашнему дню, но, скорее, к вечеру, потому что оставшимся в Виллерене изморцам хорошенько заплатили за то, чтобы этой ночью они охраняли какой-то важный объект.

Вот, недавно прибыл гонец, привезя сообщение от ярла Хродгейла.

Какой именно объект, изморцы мне не сообщили, но заявили, что дело крайне важное, потому что деньги за него они получат хорошие. Поэтому, когда вернутся, они собираются это отпраздновать.

— Если еще будет, куда вернуться!.. — пробормотала я, но все же растянула губы в приветливой улыбке. — Любой каприз за ваши деньги! — сообщила им, прикидывая, как нам теперь быть.

Тут изморцы принялись «капризничать», пожелав на свой праздник бараньи шашлыки и свиную ногу, такую же, какую они ели этим вечером, и пива побольше, и еще чего-нибудь вкусного, и чтобы музыка была погромче, да повеселее.

На это я пообещала им и пиво, и мясо, и дискотеку, после чего, попрощавшись, отправилась внутрь.

Нам не мешало хорошенько все обдумать, а потом подготовиться. Нет, не к банкету с пивом и шашлыками, а к той самой Ночи Длинных Клинков, потому что в который раз выходило, что спасение утопающих снова будет делом рук самих утопающих.

Пусть Эдвард Блейз и уверял меня, что он не допустит беспорядков в городе и лично проследит, чтобы с нами ничего не случилось, но я не слишком-то в это верила. То есть, мне хотелось ему верить, но полагаться на его слова я не спешила.

Именно потому я попыталась уговорить женщин забрать с собой детей и перебраться вместе с ними на эту ночь к родителям Олафа. Те жили в соседнем квартале примерно в двадцати минутах езды от «Королевского Клинка» и никакого отношения ни к Лилиям, ни к мятежу не имели.

Что бы ни происходило этой ночью, оно не должно было их затронуть.

Я решила, что это будет отличным вариантом. К тому же, я не планировала пользоваться чужим гостеприимством слишком долго — всего-то на одну ночь!.. — и была готова за него заплатить.

Мужчины мою идею всячески одобрили, но проблема возникла со стороны, с которой мы не ожидали. Выяснилось, что родители Олафа терпеть не могли Эмилию, на что невестка платила им похожей монетой. Их ненависть зашла слишком далеко — те пытались расстроить свадьбу, после чего Эмилия всячески старалась, чтобы они как можно реже виделись с внуком, заявляя, что они настраивают Томаса против нее.

Именно поэтому она к ним не поедет и сына своего не отпустит, сколько бы ее ни уговаривали!

На это мы дружно попытались уговорить ее еще раз, но не тут-то было! Эмилия уперлась, заявив, что они с Томасом останутся в таверне, потому что ничего страшного не произойдет.

Ночи Длинных Кинжалов не будет, заявила мне уверенно. Власти обязательно нас сберегут и ничего подобного не допустят.

К тому же, к этому времени на нашем фасаде появилась новая вывеска — ярко-синяя, с белыми буквами и скрещенными мечами, гласившая, что отныне это место именуется «Королевским Клинком».

Да, разрешения в Ратуше я еще не получила, но Леннарт сказал, что проблем с этим не возникнет. Можно менять названия хоть каждый день, правда, не забывая вносить небольшую пошлину в государственную казну.

На это я решила, что обязательно ее внесу. Но не сегодня, а завтра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если мы, конечно, переживем эту ночь.

Новую вывеску, порядком помучавшись, повесил Леннарт, после чего настал мой черед мучиться, но уже с магией. Наконец, все-таки запустила в вечеряющее небо и заставила висеть над входом в таверну два магических светлячка. Как долго они продержатся, я не знала, зато сейчас, в сгущавшихся сумерках, новое название было видно даже издалека.

Правда, это не давало никакой гарантии того, что неприятности обойдут нас стороной. Именно это я пыталась объяснить это Эмилии, но та наотрез отказалась меня слушать.

— Здесь слишком опасно — и для тебя, и для нашего сына, — в который раз попытался уговорить ее Олаф. Затем попробовал на нее надавить: — Я твой муж, в конце-то концов, и ты должна делать то, что я тебе прикажу!

На это Эмилия, фыркнув, не слишком любезно озвучила место, куда ему следовало идти со своими приказами.

Олаф бросил на меня беспомощный взгляд, но я лишь пожала плечами. Повару оставалось только посочувствовать.

— Если что и случится, мы всегда сможем укрыться в погребе, — сообщила мне Эмилия, на что я покачала головой, сказав, что не собираюсь так рисковать.

Не допусти Святая Эрдина таверну подожгут, тогда погреб вряд ли убережет нас от угарного газа. Или же если толпа захочет расправы и примется выковыривать всех нас их этого самого погреба… Мое издерганное воображение рисовало поистине жуткие картины!

Но раз затея с родителями Олафа провалилась, я стала подумывать о том, чтобы отправить всех в центр города, где снять номер в дорогой гостинице — не выгонят же нас оттуда? — но тут появился еще один неплохой вариант.

— Мы поедем к Гордону, — произнесла Мария. — Правда, его самого не будет. Хозяин заставил всех подмастерьев сторожить свой дом и лавку, — пояснила мне. — Он тоже боится. Но жена Гордона нас не выгонит, поэтому я заберу детей и отправлюсь к ней. А Эмилия, — Мария окинула ее спокойным взглядом, — пусть сидит в своем погребе.

Но в погребе той сидеть в одиночестве не захотелось, поэтому она побежала собираться, а я, украдкой вздохнув, сунула Марии все оставшиеся у меня деньги.

Она попыталась было протестовать, но я настаивала. И даже объяснять ничего ей не стала.

Впрочем, экономка поняла меня без слов.

— Насчет этого не стоит волноваться, — произнесла она. — Если что-то случится, я непременно позабочусь о вашей дочери.

Я кивнула, прикусив губу.

— Артур Дюваль, — сказала ей. — Если большее некуда будет идти, разыщите его. Он где-то в Виллерене. Мой брат, конечно, еще тот засранец, но племянницу свою, надеюсь, он не бросит.

— Думаю, все обойдется, — произнесла Мария, хотя по глазам было видно — она так не думала.

______

И все потому, что улицы квартала Грезден словно вымерли. Окна в соседних с таверной домах стояли закрытыми, а в некоторые даже заколоченными. Люди давно уже заперли двери и сидели внутри тихо, словно мыши. Единственный фонарь на перекрестке — его тоже не спешили зажигать, и даже заведение у Хло закрылось, хотя оно работало в ту страшную ночь, когда шли уличные бои между Клинками и Лилиями.

Об этом сообщил мне Леннарт, вернувшийся от Франко. Ходил узнавать, почему ребята, которым мы заплатили еще этим утром и давно уже ждали их прихода, так и не появились.

Оказалось, они и не придут — и даже деньги вернули. Ростовщики с Садовой улицы дали втрое больше нашего, и Франко не смог отказаться от столь щедрого предложения. А то, что мы обо всем договорились заранее, пообещав еще еду и выпивку — это нисколько не меняло ситуацию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Наверное, в роду у Франко были дерриканцы! — пробормотал Леннарт. — По-другому его подход к делам не объяснить.

Впрочем, он мог ничего мне и не объяснять, все было ясно и без слов.

В одночасье мы остались без охраны и могли рассчитывать только на собственные силы — на мои непонятные магические способности, на Леннарта с его арбалетом, здоровенного Олафа с кулаками и разделочным ножом и трезвого, сосредоточенного Ставроса с хирургическим скальпелем, который, нисколько не таясь, поцеловал Марию перед ее уходом, заявив, что все обязательно образуется.