Династия проклятых (СИ) - Пульс Юлия Александровна - Страница 91

Он замолчал, и вскоре я услышала его ровное дыхание. Рука в кармане платья почему-то дрогнула, будто что-то внутри противилось этой мнимой смерти, пытаясь меня остановить. И тогда я вновь обратилась к памяти, которая в очередной раз расставила все по своим местам. Аккуратно перевернулась на другой бок и убедилась в том, что он точно уснул. С улыбкой в последний раз посмотрела на красивое лицо Хакона, которого так отчаянно когда-то пыталась полюбить и достала из кармана сосуд с алым эликсиром. Согрела его в руке и еле слышно выудила из ящика предсмертную записку. Развернула ее и уложила на поверхность тумбы. Откупорила колбу с ядом и положила ее рядом с запиской. С мыслями о любимом одним махом проглотила горькую жидкость и закинула пустую колбу под кровать. Закрыла глаза, сложила руки на груди и окунулась в забвение.

ГЛАВА 22 Хакон

Этой ночью меня било в ознобе так сильно, что я постоянно просыпался, а через мгновение вновь погружался в агонию страшных снов, в которых кто-то постоянно кричал до хрипоты. Я метался, будто загнанный в клетку зверь и умолял нечто замолчать. Мне не хватало тишины, и мысли путались. Из уст вырывался какой-то бред, смысла слов которого я даже не запомнил. И лишь под утро драконья кровь поборола озноб, с новой силой залечив раны. Когда я окончательно проснулся, то понял, что они перестали кровоточить, а боль притупилась. С облегчением вздохнув, я поднялся с постели и подошел к столу. Наполнил кубок прохладной водой и с жадностью осушил его содержимое. Посмотрел в окно и скривился от плохой погоды, что разыгралась снаружи. Тучи затянули небо, окуная Звинси в сумерки, а дождь лил сплошной стеной. Сегодня впору вообще не покидать покои, но Фендал должен прибыть с признанием Мага Транда, и тогда моя благоверная не отвертится! Ей придется подписать указ о смертной казни Пармиса за столь страшное преступление и объявить награду за его поимку. Но даже если она этого не сделает, у меня на руках будут все основания для объявления охоты на убийцу! Он обречен! Он уже нежилец! Вопрос лишь времени!

Мельком взглянув на спящую Астрид, я прошел в уборную, чтобы умыться. Вода окончательно привела меня в чувство и хорошо взбодрила. Я сразу подумал о том, что мы с женой давно не развлекались, и орган моментально набух в предвкушении предстоящих утех. Ха, даже странно, что она не побоялась остаться со мной наедине этой ночью, не прихватив с собой стражу. Хотя чего было бояться, когда я едва мог двигаться?! Ни о какой близости и речи бы не зашло, но сегодня утром все изменилось и пора удовлетворить свои мужские потребности. А ей придется смириться с тем, что если добровольно не откажется от престола, буду иметь ее постоянно и жестко!

— Дорогая, пришло время исполнять свой… — с этими словами я вышел из уборной и подошел к краю кровати. Резко замолчал и нахмурил брови, внимательно разглядывая жену, которая лежала на спине неподвижно с закрытыми глазами, со спущенной с постели рукой. Кончики ее пальцев касались пола, а грудь не вздымалась.

— Астрид! — закричал я так громко, что у самого уши заложило, но она не дрогнула.

Все мысли резко улетучились и остались только странные, смешанные чувства, под действием которых я схватил ее за плечи и приподнял над подушкой. Начал трясти ее обмякшее тело, но Астрид не очнулась. Аккуратно уложил ее обратно и припал к груди, чтобы услышать биение сердца. Но нет! Ни дыхания! Ни биения! А кожа холодная и слишком бледная даже для ее расы. Мне и раньше доводилось видеть смерть, но эту я не мог никак осознать! Смотрел на мертвое лицо жены и не понимал, что происходит. В шоковом состоянии оцепенения я сел на край кровати и уронил лицо в ладони. Потом начал до боли оттягивать волосы, стараясь прийти в себя, чтобы сообразить, что делать дальше, но ни одно из этих действий не помогло. Тогда я резко поднял голову и взглянул на прикроватную тумбу. Сердце замерло, когда увидел откупоренный флакон, который лежал на листе бумаги. Подскочил с места и трясущимися руками поднял лист. Судорожно начал читать, узнавая почерк жены, и как только дошел до конца записки, опустился на пол, чувствуя, как по телу пробегают мурашки, а на спине тут же выступил холодный пот. На миг в глазах потемнело, а пальцы онемели от нового невообразимого шока.

Это была самая настоящая предсмертная записка отчаявшейся женщины, которая раскаивалась в своих грехах и освещала мои. Она откровенно обвиняла меня в смерти ребенка, злилась на проявление насилия и неуважения, приводила красочные воспоминания, не упуская ни единой детали, будто хотела донести до меня всю свою боль. На какой-то короткий миг я даже раскаялся, и во мне зародилось чувство жалости, но ошеломляющее признание, вызвало у меня внутри ураган ярости! Астрид откровенно признавалась в том, что убила мою мать с помощью яда фолкрации, чтобы занять трон и отомстить мне за смерть ребенка. Написала о том, что о завещании узнала от Тулана и герцог Пармис не причастен к преступлению. Муки совести заставили ее отравиться тем же ядом и добровольно отправиться на тот свет.

У меня голова разболелась от вороха нахлынувших мыслей. От этого страшного сумбура я не мог сообразить, что делать! Вот она! Лежит мертвая в нашей супружеской постели, и что дальше? Надо кого-то позвать! Лекаря! Вдруг она все еще жива?! Безумие какое-то! Я поднялся с пола и начал ходить по комнате, зачитывая записку вслух.

Нет! Она не могла этого сделать! Как?! Фендал сказал… О, Великий Дракон! А если он ошибся? Что если на самом деле Пармис не причастен к смерти королевы?!

Я резко остановился, понимая, что вновь запутался в мыслях и не могу выстроить логическую цепочку событий.

— Право, Астрид, я не ожидал, — прошептал себе под нос и двинулся к выходу. Вновь возникшая мысль заставила остановиться неподалеку от камина. Если кто-то узнает о записке, то не будет оснований объявлять охоту на Пармиса, а я не собирался так просто спускать ему с рук нападение! Он заслужил смерть и отправится вслед за глубоко любимой Астрид! А я, наконец, займу законный трон. Тогда все сложится как нельзя лучше! Получается, жена преподнесла мне ценный подарок, отравившись!

В запале эмоций я смял бумагу, подошел к камину и бросил ее в огонь, но будто прирос к полу, не в силах сдвинуться с места, завороженный языками пламени, что сразу захватили в своей плен бумагу. Глядя на то, как огонь пожирает записку, мне вспомнилась наша первая встреча. Открытый, жаждущий любви взгляд Астрид, трепещущая улыбка и желание мне понравиться. Разговор в саду, шепот и слезы, а после первой брачной ночи я больше никогда не видел ее настоящей радости. Только маски, что менялись на ее лице, и злость. Адская ярость в наполненных болью глазах. Интересно, как бы выглядел наш сын? Сейчас я впервые представил малыша, которому не позволил появиться на свет, и мне стало страшно от того, что я мог его полюбить! Все верно! Не место ему в этом мире! Не место полукровке в моем сердце! Я так решил! И не о чем жалеть. Даже ее смерть не заставит меня раскаяться. Даже она не сделает меня слабым! Но ком боли невольно подкатил к горлу. Я стиснул зубы и сжал кулаки, чтобы не проявить те потаенные чувства, которые не давали покоя. Но образ кружащейся в танце водной девки не отпускал. Снова разум жестоко шутил со мной, посылая трогательные воспоминания, что патокой разлились по душе. Я улыбался, думая о ней, и никак не ожидал, что по щеке прокатится скупая слеза, когда ее не станет, но это случилось! Она прокатилась не только по щеке, но и по сердцу — обжигающая ядом до боли слеза, как панихида по женщине, которой больше нет в моей жизни. Сучка! Всегда во всем мне перечила и даже ушла своевольно!

Я мог еще долго вот так стоять на месте и смотреть на огонь, вспоминая нашу короткую и бурную совместную жизнь, но записка давно сгорела, а слезу я небрежно смахнул. Хватит! Пора что-то делать!

Я взял себя в руки и в первую очередь вызвал Отара. Без единого шанса на обратное он окончательно признал, что Астрид больше нет, и началась безумная суета. Голова шла кругом от нескончаемой толпы кармазинов, которых я не успевал выгонять. А Тори так и вовсе сидела у постели усопшей, отказываясь уходить, но явно не потому, что скорбела до слез, ведь умудрялась показать взглядом, что страсть не пропала. Дай этой женщине волю, так прямо в присутствии моей мертвой жены набросилась бы на мой член! Странно, но подобные мысли меня не возбуждали. Я вообще находился в отрешенном состоянии, заученным текстом рассказывая, что произошло, и оживился только тогда, когда Эрлинг явился с письмом в руках. Я приказал всем покинуть комнату и вскоре остался с Магом наедине. Он безмолвно осмотрел Астрид и внимательно изучил содержимое флакона. Подняв на меня взгляд, произнес: