Вентиляция легких - Андреева Наталья - Страница 10

– А я теперь пенсионер, – Леонидов улыбнулся.

– Твое счастье, – Альбина Андреевна вздохнула в третий раз.

– Так ведь и вы тоже на пенсии, – он внимательно посмотрел на своего риелтора.

– Так-то оно так… Останови здесь. Мне на метро ближе.

Алексей так и не услышал в тот день о ее проблемах. Он посмотрел, как Альбина Андреевна, ссутулившись от усталости, возраст есть возраст, бредет к стеклянным дверям метро и дал по газам. Его ждала Саша.

Ожидание

Казалось, что может случиться за десять рабочих дней? Но прибавьте сюда выходные, и получится все две недели. Подвисает сайт не только у Росреестра, в банке тоже аншлаг. Так как часть сотрудников тоже переводят на удаленку.

Первая неделя пролетела незаметно. А в воскресенье Саша пришла из фитнес-клуба грустная:

– Говорят, что скоро клуб закроют. Уже почти никого. В душевой сегодня я была одна, представляешь? И в бассейне одна на дорожке. Обычно по выходным аншлаг, детей много. А сейчас – никого. Ни одного ребенка не видела. Все напуганы. Нас досрочно отпустили на каникулы.

– Все в парке гуляют, – постарался Алексей успокоить жену. – Погода хорошая.

– Зато настроение плохое.

– Ты всегда была паникершей, – он, как ребенка, погладил жену по кудрявой макушке.

– Зато ты у нас оптимист! – сверкнула глазами Саша.

– Я реалист, – поправил жену Алексей. – Оснований для паники пока не вижу.

– Ты что, новости не читаешь?! В Италии, вон, гробы стоят бесхозные. Несколько десятков. Некому покойников забрать. Люди мрут, как мухи.

– А если это реклама морга?

– Прикалываешься как всегда?

– Ничуть. Ты итальянский знаешь?

– Леша, перестань!

– И я не знаю. Даже если бы и знал. На мужике маска, так что говорить он может все что угодно. По артикуляции губ ты все равно не определишь, что именно он говорит. Редактор может любой текст на это наложить. В ряд стоят новенькие гробы. Есть в них трупы, нет – так сразу не определишь. Но по тому, как они стоят, эти гробы, скорее всего, пустые. Я ведь сыщик. У меня глаз наметанный. Что-то меня в этой картинке напрягает. Или вчера был сюжет: врач или медсестра собиралась войти в бокс к инфицированным больным. Сначала она надела маску, перчатки, а потом бахилы.

– И что?

– Перчатки надевают последними. Даже если это не стерильные перчатки, у медиков все равно условный рефлекс. Я никогда не видел, чтобы руками в перчатках касались уличной обуви. Что наводит меня на мысль о постановочной съемке. А женщина эта, скорее всего, актриса.

– А ты, скорее всего, Фома Неверующий, – сердито сказала Саша.

– Я не виноват, что замечаю детали. И что у меня появились вопросы, а соответственно, сомнения. Особенности профессии. Ну не могу же я отключить свои мозги? Я сомневаюсь во всем. Возможно, что ошибаюсь. Но изменить себя, Сашенька, не могу.

– Леша, забудь об этом! Ты никогда не вернешься в милицию!

– В полицию, – машинально поправил он.

– Без разницы. Прекрати быть сыщиком, слышишь?! – сверкнула глазами Саша.

– Ты мне лучше спасибо скажи, что мы отель на Кипре не забронировали.

– Ты думаешь, все это к лету не закончится? – жена всерьез разволновалась.

– Я так далеко не заглядываю. Мне сейчас главное деньги за квартиру получить. А эсэмэска пока не пришла.

– Какая эсэмэска? – Саша зевнула. Алексей понимающе улыбнулся: наплавалась на радостях, что одна на дорожке, устала.

– О том, что сделка зарегистрирована. И я больше не собственник маминой двушки.

– Зарегистрируют, куда они денутся?

– Мне бы твою уверенность.

Сам Алексей по истечении второй недели, в понедельник с утра начал нервничать. Пошли упорные слухи о том, что закроют город. Слухов вообще в последнее время ходило много. И о том, что всех приехавших из-за границы отлавливают, чтобы запереть на карантин, а они сбегают. И про теорию заговора. Мол, нет никакого коронавируса, а есть мировой экономический кризис и заговор финансистов, которым выгодно всех запереть по домам. Называли даже имена, первое – Билл Гейтс.

«Спокойно. У меня остались связи, – уговаривал себя Алексей. – Если надо будет, я всех напрягу. И в банк прорвусь. Но я – это я. А как быть с остальными? Ведь для того, чтобы закрыть сделку, мы все должны приехать в банк».

Верещагины

– Никуда я не поеду.

– Мама, ты что?! – Макар всерьез разволновался.

– Смерти моей хочешь? – Валентина Степановна заплакала.

– Но нам надо зарегистрировать договор! И закрыть сделку!

– Тебе надо, ты и поезжай, – уперлась мать.

– Но ведь это твоя квартира!

– А я тебя не просила ее покупать.

– Хорошо: мне нужна твоя помощь.

– Это зачем?

– Две пары глаз лучше, чем одна.

– Да какие у меня глаза, Макарушка? Я наполовину слепая.

– Не прибедняйся. Я сколько за твои хрусталики заплатил? Операцию в прошлом году на оба глаза сделали, успели, слава богу. Ходят слухи, что все плановые операции отменят.

– Опять ты о деньгах! Всю жизнь меня ими попрекаешь!

– Я не попрекаю! – повысил голос и Макар. – Но куда без денег? Ты мне нужна, потому что мне не нравится этот мент. Леонидов, кажется. Мне не нравится, как он на меня смотрит. А тебя жалко, ты старуха.

– Да не на меня ли он смотрит? – вскинулась Валентина Степановна. – И впрямь, глазами так и сверлит! Словно узнал!

– Узнал бы – сказал, – отрезал Верещагин. – Я хочу, чтобы ты отвлекла его внимание. Сверлит, и пусть себе дальше сверлит. А я тем временем ключики от ячеек отдам, и был таков. Пусть сами дальше разбираются.

– А она ничего, симпатичная, – Валентина Степановна вздохнула. – Жаль только, что разведенка. И дите, небось, есть.

– Ты это о ком? – Макар невольно покраснел.

Он прекрасно понял, кого имеет в виду мать. Юля ему и в самом деле понравилась. Именно потому, что они были так не похожи. Он замкнутый, настороженный, расчетливый, а она, напротив, открытая, смешливая, и характер легкий. Прямо светится вся. Плохо только, что Юленька со всеми такая, не поймешь, нравится он ей или она по привычке заигрывает? И менту глазки строит, и клиенту своему. Характер такой.

Но это была первая женщина за много лет, которая Макару действительно понравилась. Не молодая, но и не старая. Как и он. Не красавица, но с шармом. Симпатичная, как сказала мать. Одевается к лицу. Макару не нравились модные нынче цвета. Кричащие. Он чуть не взвыл, когда увидел своего риелтора в легкомысленной розовой кофте. А вот Юленька оделась вроде бы неброско, но глаз не оторвать. И янтарные украшения грели взгляд Макара Верещагина, который сам был, как солнышко, со своими рыжеватыми волосами и веснушками по всему лицу.

Приятная женщина. И с работой, не нахлебница. И работа, опять же, с цифрами, та, которую Макар уважал. С документами, к которым он относился как к святыне. Риелтор должен быть внимательным и аккуратным. Предприимчивым и энергичным, чтобы процветать. А Юля, судя по ее виду, не бедствует.

Что она не замужем, Макар понял из разговора ее с Альбиной Андреевной, давней подругой. Та спросила:

– Ты замуж-то снова еще не вышла?

Юля звонко рассмеялась:

– Да за кого? – и стрельнула при этом глазками сначала в Макара, а потом в этого неприятного мента. Но тот, слава богу, женат.

Мать этот разговор тоже, выходит, слышала. А вот про ребенка хотелось бы уточнить. Поэтому Макар с нетерпением ждал закрытия сделки. В этот день он опять увидит Юленьку. Надо бы как-то к ней подкатиться. В ресторан, что ли, позвать? Хотя, какие сейчас рестораны? Говорят, скоро все закроется. И кинотеатры, и парикмахерские. Интересно, как сейчас ухаживать за понравившейся женщиной, если ее никуда нельзя позвать? Не к себе домой же так сразу. Не поймет. Или поймет? Не дети, ему за сорок, ей к тому идет. И замужем побывала. Чего ломаться-то?

Макар заколебался. День предстоит сложный. С одной стороны, ему надо как можно скорее улизнуть с ключами от новой квартиры, а с другой, не проворонить Юленьку. Которая будет сидеть в банке до упора. До того, как Таисия Маврушкина выйдет из хранилища с увесистым конвертом. В этом конверте и Юлин гонорар.