America Latina, или повесть о первой любви - Динец Владимир - Страница 25

Двигаясь со скоростью улитки, я проплыл всю трещину, пристроился над акулами и погладил их по колючим спинкам. Пара рыб лениво стронулась с места, медленно описала круг и вернулась на исходную позицию. Более нервная рифовая акула приняла было угрожающую позу (как и кошки, акулы выгибают спину и скалят зубы, но не так заметно), но тут же успокоилась. Повисев немного бок о бок с серо-голубыми тушами, я так же медленно выплыл из трещины, чрезвычайно довольный. Остальные ребята начали лихорадочно раздеваться и по очереди лезть в воду — публика у нас и вправду подбралась неплохая. Поскольку каждому требовалось много времени, чтобы доползти до акул и вернуться обратно, нам пришлось очень долго торчать на ветру под дождем, так что Диего, наверное, готов был меня убить.

Не будучи профессиональным биологом, он все же неплохо знал фауну островов — ведь его работа заключалась в том, чтобы показывать ее туристам. Поначалу он с радостью слушал всякие интересные вещи, которые я ему рассказывал, и даже кое-что записывал, но потом потихонечку начал комплексовать. Особенно ему действовало на нервы, что я постоянно видел то, что другие не видели. Ничего удивительного: я торчал на носу корабля, пока все валялись в теплых каютах, к тому же глаза у меня натренированы многолетней практикой. На этот раз, не успел я влезть в соседний заливчик (в воде было чуть теплее, чем на воздухе), как тут же встретил акулу-молота (Sphyrna lewini).

— Здесь нет акул-молотов! — заявил Диего, ехидно усмехнувшись.

— Ну как же нет, когда я ее только что видел!

— Ты всегда видишь то, чего никто не видит!

Мне было его искренне жаль, когда тем же вечером он сам поймал на леску полуметрового молотенка.

Эти вечера на якорных стоянках Галапагос мы вспоминаем как волшебную сказку. Мы уже окончательно привыкли к качке и даже научились под нее подстраиваться, когда спали на борту. Из окна каюты мы могли видеть изумительно красивое зрелище.

Яркие прожектора на корме освещали море под нами, и там, в прозрачно-зеленой толще воды, словно в аквариуме, появлялись привлеченные светом морские обитатели. На Санта-Крусе нас встретили желтые в черный горошек спинороги (Ballista), которые обдирали жесткими клювами наросшие на днище баржи водоросли и ракушек, а заодно перехватывали кусочки хлеба, которые мы им кидали. На других островах это были морские львы. Они кружились под нами, дожидаясь, пока в освещенное пространство не ворвется сверкающей молнией похожая на ожившую серебряную стрелу рыбка-сарган. Тогда следовало несколько секунд стремительных бросков, мгновенных разворотов и прыжков, прежде чем юркая добыча не доставалась одному из охотников.

На юг от деревни тянулась полоса пляжей, усыпанных ракушками янтин (Jantina).

Эти молюски делают поплавки из затвердевшей пены и плавают по поверхности моря, питаясь синими медузами-парусниками (Velella), а в их ярко-сиреневых раковинах живут крошечные голубые крабики (Planes). Гуляя по пляжу, мы неожиданно встретили галапагосского баклана (Nannopterum harrisi), рослого зеленоглазого крепыша, который не летает, но зато бесстрашно ныряет прямо в прибое. Еще недавно пингвины и бакланы водились только на Фернандине и на западной стороне Исабелы, но теперь, похоже, заселяют и восточный берег, восстанавливая численность после катастрофического Эль-Ниньо 1982-83 годов, от которого эти птицы, пришельцы из холодных вод, гибли в первую очередь.

Дождь так и не кончился, и нам пришлось подниматься на вулкан Santo Tomas в отвратительную погоду. Мне досталась низкорослая кляча, которая буквально засыпала на ходу, а заставить ее подняться в галоп стоило нечеловеческих усилий.

Я привязал к поводьям брючный ремень, чтобы подгонять ее, но мне доставалось больше ударов, чем кобыле. По мокрым пастбищам мы поднялись к широкому плоскому кратеру и вскоре обнаружили, что на другой стороне острова погода просто прекрасная. Перед нами расстилалась великолепная панорама разноцветных лавовых полей, океана и островов.

Вокруг нас лавовые потоки были совсем свежими и начисто лишенными растительности, а дальше внизу на них понемногу появлялись сухие кустарнички, в которых жили птицы-пересмешники (Neosomimus parvulus). Среди мертвых черных камней вились похожие на метровой толщины канаты потоки более вязкой лавы, полые внутри — маленькие туннели. На вершинах красных конусов из щебенки открывались похожие на кратеры отверстия — фумаролы. Если подняться на конус и заглянуть в такую трехметровую дыру, то увидишь черное мокрое дно, с которого поднимается столб горячего едкого дыма, кольцо теплолюбивых папоротничков по стенам и яркую-яркую радугу.

Позагорав на горячей лаве, мы вернулись в седла и стали медленно спускаться обратно в дождь. Среди серого тумана светились ярко-красные с черным самцы рубиновой мухоловки (Pyrocephalus rubinus). Эта очаровательная маленькая птичка — одна из основных достопримечательностей островов, и туристы увозят отсюда сотни футболок с ее изображением. С радостью покупают такие сувениры и американцы, которым невдомек, что тот же вид встречается у них в юго-западных штатах.

Следующий день мы провели в море, где встретили пару синих акул-мако (Isiurus glaucus). Этот вид считается одним из самых опасных, но на Галапагосах ни одного случая нападения акул на человека вообще не известно, хотя морских львов они ловят постоянно. В чем тут дело, никто не знает. Посмотрев с моря на несколько совсем мелких островков, мы вернулись на Санта-Крус, где состоялась торжественная пьянка перед возвращением на материк. Мы, однако, решили, что лучше провести на островах еще пару дней, чем снова торчать на загруженной теперь коровами барже. Это было мудрое решение: потом я встретил пару знакомых с этого рейса, которые рассказали, что на обратном пути кэп заблудился по пьяни, и в Гуаякиль они шли пять суток вместо трех.

Пуэрто-Айора, где на причале греются морские игуаны, а кафе названы по латинским названиям птиц — один из самых райских уголков на свете. Мы поселились в маленьком отеле и гуляли по улицам, где уже знали многих в лицо. Каждое утро из порта расходились яхты на соседние острова. Я понимал, что могу себе позволить максимум одну вылазку, и выбрал Islas Plazas (Плоские острова) — во-первых, они ближе всего, во-вторых, одни из самых интересных.

Плоские острова — два крошечных клочка базальта у восточного берега Санта-Круса, разделенных узким проливом. По пути к ним можно увидеть морских котиков (Arctocephalus galapagoensis) — маленьких красноватых зверей с курносыми мордочками. На архипелаге их почти столько же, сколько львов, но увидеть их гораздо труднее. Из-за теплого меха они выходят на сушу в основном по ночам, а размножаются в гротах или под защитой скал и обрывов. К тому же в результате многолетнего преследования они сохранились только в более глухих уголках.

Плавать с ними гораздо приятнее, чем с большими и склонными к глупым шуткам львами.

На самих островках валяется множество морских львов, а по красной травке под кактусами ползают грузные сухопутные игуаны Conolophus subcristatus. Вся остальная живность сосредоточена на гребне высокого обрыва одного из островков.

К моему удивлению, там оказалось лежбище холостяков (молодых львов-самцов) и множество морских игуан (Amblyrhynchus cristatus). Причем если львы забирались сюда с пологой стороны гребня, то игуаны влезали по стометровой вертикальной стене, обращенной к морю. Этот опасный путь проделывали даже полутораметровые самцы, которые по случаю брачного сезона сменили черную окраску на кирпично-красную с голубым и неистово бодались колючими лбами. (На некоторых островах игуаны всего полметра в длину, а на Эспаньоле самцы круглый год ярко окрашены). Когда проходишь мимо них, маленькие «драконы» с шумом выпускают из ноздрей облачка соленых брызг.

Там же, на гребне обрыва, гнездились ласточкохвостые и лавовые чайки, в россыпях камней — красивые черно-белые гавайские тайфунники (Pterodroma paeophygia), а в трещинах под обрывом — красноклювые фаэтоны (Phaeton anaethereus), самые эффектные морские птицы архипелага. Они похожи на изящных белых чаек, но за каждой тянется по воздуху пара длинных мягких перьев. Чтобы заглянуть в их убежище, мне пришлось свеситься с обрыва вниз головой, а двое туристов держали меня за ноги. Снимок получился отличный, хотя сидящую на яйцах птицу не очень хорошо видно среди штабелей игуан.