С чем вы смешиваете свои краски? (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale" - Страница 5

В целом система была странная. Дом вроде бы и с удобствами, но слишком убогими. В ванной комнате стоял здоровый вертикальный титан, который нужно было топить дровами, чтобы подогреть воду. Один раз я был помыт в ванной и понял, насколько это долгий процесс.

Дом конца девятнадцатого века имел удобства, соответствующие дате постройки. Не могу даже представить, кто мог жить в подобных апартаментах. Для полноценной семьи помещения не подходили. Даже сейчас здесь одна спальня, одна столовая и кабинет. Комната для прислуги и прочего персонала не предусмотрена. Предположительно в конце прошлого века в такой квартире мог обитать холостяк, имевший приходящую прислугу.

Отчего в моей семье не переоборудовали тот же кабинет для детской, я не понимал. Вообще-то мой холл, где я спал, оказался самым тёплым местом в квартире. Его отапливали сразу две печки, не было окон, из которых сквозило, и если бы не проходные двери, то совсем было бы хорошо.

В кабинете я проковырялся до самого обеда, пока желудок не напомнил, что где-то там на столе под полотенцем кастрюлька с кашей. В очередной раз подивился тому, что ребёнка оставили дома одного. Правда, я вспомнил историю, рассказанную моей родной бабушкой о том, как она сына (моего дядьку) привязывала за ногу к кровати и уходила на работу. С яслями в это время были серьёзные проблемы, а с женщин рабочие обязанности никто не снимал.

Следующим местом исследования стала столовая. Здесь я застрял надолго. Столько всего интересного попалось! Некоторые фарфоровые фигурки в буфете конкретно озадачили. Я даже предположил, что отец Сашки воевал и притащил эти безделушки из Германии после победы. Бабушка не зря опасалась за сохранность этого добра. Некоторые вещички и вправду были антикварными. По крайней мере для моего времени.

Больше всего меня удивило количество разных часовых механизмов в одном помещении. Кроме напольных часов я ещё четыре штуки обнаружил. Одни на пианино, двое на полочке у окна и красивый будильник в буфете. Часы исправно шли, тикали, но время демонстрировали разное – плюс-минус полчаса. Кажется, только напольные отображали то, что сообщало радио, пикающее в полдень.

Осмотреть так же тщательно спальню в этот день я не успел, потому что бабушка вернулась. По пути домой она завернула в коммерческий магазин и купила очередного петуха. Предполагаю, что денег на моё содержание родители оставили достаточно и мы могли питаться мясом и птицей каждый день. Петух оказался матёрый и вариться должен был долго. Мне на скорую руку бабушка изобразила омлет и бутерброд с… чем-то. Маргарин или близкий к нему продукт. Не сразу понял, что это такое сверху хлеба. Жир не жир, но нечто отличное от нормального масла, есть я это не стал, сковырнул обратно в тарелку. Так и не понял, почему нельзя было тот же кусок хлеба обжарить на этом маргарине? В общем, съел омлет просто с куском хлеба и запил чаем с ирисками, что дядя Вова принёс.

Перед сном мне перепала кружка бульона из петуха и горбушка белого хлеба, натёртая чесноком. Вкусно было!

Бабушка поменяла бельё и перебралась в спальню родителей, а моя постель осталась на прежнем месте – в холле. Я и не возражал, поскольку уже понял, что здесь теплее всего. Не берусь гадать, как холодно в квартире зимой, но и в середине весны в комнатах нежарко. В целом мне моё попаданство нравилось. Интересно, и проблем с внедрением в образ Сашеньки не возникло.

Глава 3

Весна вступала в свои права, и теперь мы с бабушкой гуляли каждый день. Может, она меня и одного бы отправила, но я предпочитал выходить на улицу со взрослым человеком. Раз в три дня мы вместе наведывались к деду, покупали ему продукты. Он и сам мог сходить, но долгое стояние в очереди не выдерживал. А их в обычных, не коммерческих магазинах было много. Меня таскали по этим очередям по той причине, что ту же муку продавали по два килограмма в руки. Пусть я маленький, но человек, и вместе с бабушкой мы покупали четыре килограмма.

Моё впечатление от магазинов, вернее, их загруженности продуктами, было неоднозначным. Вроде бы и много всего, а люди не берут по той причине, что слишком дорого. В апреле 1953 года, после смерти Сталина, правительство понизило цены на многие продукты первой необходимости. Чёрный хлеб стал стоить не три рубля, а рубль, говядина с пятидесяти рублей за килограмм упала до двенадцати. И тут же, по словам бабушки, исчезла с прилавков.

Молоко стало чуть больше двух рублей. Но попробуй его купи после девяти утра. Зато сливочное масло за двадцать семь рублей лежало жёлтыми брусками в холодильных витринах молочных магазинов. Продавцы всякими масляными розочками его украшали, надеясь привлечь хоть таким образом покупателей.

Здесь ещё сказывался тот факт, что холодильников у людей не было. Бабушка брала масла граммов двести и хранила его в сложной системе плошек с водой. Скорее всего зимой народ использовал естественные заморозки и минусовую погоду за окном, но в мае месяце с хранением продуктов возникали сложности.

Мы с бабушкой начали изучать математику, и я под это дело активно интересовался ценами и зарплатами. Учитель в школе в среднем имел рублей семьсот в месяц. При цене булки хлеба в один рубль вполне себе нормально. Водка стоимостью в двадцать два рубля при такой зарплате дороговата. Зато пиво (0,6 литров) всего 2 рубля 96 копеек.

К моему большому удивлению, бабушка буквально фанатела от Хрущёва, вдалбливая мне, какой у нашей страны хороший руководитель. Якобы это его заслуга в том, что зарплаты по сравнению с довоенными в два раза повысились. То, что мужской костюм стоит полторы тысячи рублей, а хорошие туфли пятьсот, роли не играло, потому что это предметы роскоши. Сама бабушка носила ботинки из кожзаменителя ценой в восемьдесят рублей и лучшего не желала.

Ещё в те дни, когда было холодно, я обратил внимание на верхнюю одежду москвичей. Возможно, где-то вокруг Кремля и гуляли нарядно одетые горожане, но мне встречались всё больше в уродливых пальто не по размеру и не по фигуре, а порой и просто в ватниках. Мало того, представители рабочего класса, не переодеваясь после смены, норовили сунуться в транспорт. То есть садимся мы с бабушкой в трамвай чистенькие и опрятные, а позади нас заскакивает работяга весь в мазуте, ещё и перегаром дышит.

Хорошо, что число пассажиров в салоне регламентировали кондукторы. Особенно наглядно это было видно на автобусных остановках. Меня как ребёнка с сопровождающим пропускали вне очереди, а большинству желающих воспользоваться транспортом приходилось ждать следующего автобуса.

На девятое мая мы всем семейством пошли гулять. Это была среда и, к моему удивлению, совсем не выходной день. Дед сменился с ночного дежурства и собирался встретиться с кем-то из однополчан недалеко от Большого театра. Свой костыль он оставил дома, принарядился в форму и нацепил ордена. Оказалось, что дед капитан, связист. Наград, на мой взгляд, не так чтобы много, но было что показать. Идя с ним рядом, я невольно испытывал гордость. Пусть он не мой настоящий дед, но роли это не играло. Жаль, на Красную площадь в этот день почему-то не пропускали, и нам с бабушкой пришлось вернуться.

– Домой езжайте, – отослал нас дед.

Сам он намеревался поискать своих однополчан и продолжить культурную программу. Для этого в объёмных карманах штанов была припрятана бутылочка беленькой.

– Пусть, – не стала возражать бабушка против такого загула и предложила мне не возвращаться домой, а посетить кинотеатр.

Выбор пал на какой-то «Колизей», до которого удобно добираться от метро «Кировская». И снова я чувствовал себя заблудившимся туристом. Места в районе Чистых прудов были знакомые, но всё выглядело иначе. Этот самый «Колизей» по внешнему виду сильно напоминал театр «Современник». Попасть на ближайший сеанс не получилось, в окошке кассы стояла табличка: «Билетов нет». Следующий фильм должен был начаться через два часа, но ждать мы не захотели и решили просто погулять.