Тайный вариант. Дилогия (СИ) - Чиркова Вера Андреевна - Страница 97

Но на деле среди нападавших постоянно возникали то свары, то свалки, и приходилось раскидывать в стороны огрызающихся и рычащих от боли оборотней, чтобы освободить проход. Да еще падающие в голодные обмороки старики и полукровки, которых приходилось выносить на руках. Еще хорошо, что драконы все время подстраивались под происходящее и вскоре начали открывать проводникам ниши, откуда ослабевших доставлял в камеры воздушный поток.

Да еще не получилось распределить оборотней равномерно по всем входам. Первые и последние уже были свободны, и к ним потихоньку подползали самые обессиленные, а в центре продолжалась давка и стояло еще почти по триста человек.

– Что тут такое? – Гест резко поднял трясущегося от злобы мужчину с тихо скулившего парня и обмер от неожиданности, – отец?

– Кто? – не понял тот, запихивая в рот неочищенные подсохшие корешки, – он меня обокрал!

– Это мои… – безнадежно глядя на исчезающую в чужом рту еду, горько всхлипнул молодой лисенок, – я не съел все сразу… поделил на части.

– Идем со мной, – подхватил его под руку Гест, – в той стороне проходы уже освободились.

Несколько оборотней поплелись за ними, остальные прикинули расстояние, подумали и остались. Отец Геста тоже остался, но волк и не подумал его звать. Только теперь до него вдруг совершенно ясно дошло, кому он обязан службой в команде ловцов. Это ведь батюшка упорно обзывал его тюфяком, не способным добыть себе бесплатную невесту, да еще и заработать на дом. И однажды он не выдержал… записался в команду смесков, хотя его мать была полукровкой. Зато потом повезло… и этим дуракам тоже должно повезти. Ведь вечером прилетает Великая мать.

От написанной магами речи Эми отреклась наотрез. Даже читать не стала.

– Поймите, – виновато вздыхала она, глядя в их разочарованные лица, – это только все испортит. Я должна на них смотреть и слушать свое сердце… а слова как‑то рождаются сами. Я даже не представляю заранее, что скажу… это моя боль, моя душа говорит. И повторить сказанное тоже не смогу… слова каждый раз просыпаются разные.

– Прости, светлейшая, – мягко извинился Жаррд, отвечавший за стену правитель драконов, – мы это подозревали, но должны были на всякий случай подготовиться. Когда ты пойдешь на них смотреть, прямо сейчас или тебе нужно время? Может поесть сначала или выспаться?

– Ничего не нужно, – отказалась магиня и вдруг, неожиданно даже для себя спросила, – а вам не известно… где Гест? Оборотень из ловцов?

– Наверное спит, – предположил седовласый старейшина ковена магов, – они сегодня полдня отработали на лабиринте. Последних оборотней пришлось на руках таскать, а прежде приводить в сознание и поить кислым молоком. Наши тоже там трудились.

– Не спит он, – усмехнулся Вирр, – сидит на крыльце. Я уже велел пропустить.

– Можно? – через полминуты просунулась в приоткрывшуюся дверь голова оборотня, – Великая мать!

– Проходи, – позвала она и не сдержала улыбки, в глазах молодого волка сияло искреннее обожание, – как дела? Ты сегодня помогал взять в плен своих сородичей… расскажешь, что ощутил? Или сначала поешь?

– Спасибо… я уже обедал. А ощутил… разочарование… обиду за себя и за них… но не потому, что в плен… хотя, какой это плен, скорее лазарет. А за то, что дураки… просто тупейшие. И каждый знает про бесплатный сыр, и другим повторял не раз… а сами вляпались как гоблины в болото… но Великая мать! Ты же им все объяснишь? Иначе они и дальше такими дураками жить будут.

– Я постараюсь, – серьезно пообещала Эми, – только ты расскажи сначала… подробнее, что тебя сегодня задело за живое?

Гест понятливо кивнул и начал рассказывать про еле передвигавшегося старика, который никак не хотел есть свою порцию хлеба и репы, пока не увидит живого сына, про здоровенного медведя, сбившего с ног несколько стоявших впереди оборотней и лезшего через них в лабиринт, и даже про собственного отца.

Эми смотрела в никуда, как наяву представляя грязных и вонючих мужчин, с озверевшими мордами рвущих друг у друга куски каких‑то корней, и тонкокостного мальчишку, едва не сложившего голову непонятно за чьи интриги. И в ее душе закипал круто замешанный на боли и сочувствии праведный гнев на всех тех, кому всегда мало золота, сокровищ и дворцов.

– Где они? – казалось тихо спросила смеска, но ее вопрос прозвучал с неожиданной силой, рванув шторы и распахнув окна и двери.

– Я отнесу, – вмиг подхватил ее драконий правитель, не забыв на всякий случай прихватить магистров и Геста, – тюрьма получилась не очень большая. Мы составили камеры в шесть этажей, по два шага в высоту. Им ведь там не гулять. Получился кубик триста двадцать шагов в длину и столько же в ширину. Он из воздушных потоков… и в любой миг может стать прозрачным. Но можно и расставить камеры в два этажа или даже в один, если тебе так удобнее.

– Если бы я вдруг повис в воздухе на высоте десяти шагов, – резонно проворчал Гест, – вряд ли мне хватило бы смелости не заорать. А если они заорут все разом… услышать Великую мать будет просто невозможно.

– Лучше в один слой, – выбрала Эми, – если не очень сложно.

– Ничего, мы же их все равно потом отпустим, – успокоил ее дракон.

Сверху поле, сплошь заставленное оставшимися без потолка камерами, выглядело жутко. До сих пор Эми никогда не приходилось видеть в одном месте такую немыслимую прорву людей, причем грязных, оборванных, нечесаных, небритых…

Редко кто из оборотней сохранил кокон зверя, остальные сняли, понимая бесполезность траты энергии. Но все поголовно выжидающе, с тревогой и смутной надеждой смотрели по сторонам, пытаясь угадать, чем грозит им внезапное лишение крыши.

– Выше? Ниже? – тихо осведомился Жаррд, устроившийся в невидимой части сферы.

Для Эми он создал открытый балкончик, похожий снизу на легкое облачко, и теперь терпеливо ждал, пока девушка привыкнет к тяжелому зрелищу и наберется сил.

– Я сделаю кокон побольше, – подумав, решила магиня, – и опустись немного пониже. Не хочу выглядеть птичкой в небе.

– Не волнуйся, Великая мать, – благоговейно шепнул Гест, – все будет хорошо. Они и сами уже почти все уразумели… из упрямства и гордыни не желают это признавать.

Эми только кивнула, и тотчас забыла про него, рассматривая оборотней, заметивших сидящую на облаке рысь.

– Это еще что такое? – Дерзко и зло выкрикнул кто‑то из них, – снова глупая сказочка про Великую мать?

– Ну вы же любите лживые сказки? – гнев вспыхнул в душе Миэль мгновенно, как облитая маслом солома, и ее усиленный даром голос тотчас стегнул плечи оборотней презрением и насмешкой, – иначе сто раз подумали бы, прежде чем бежать воевать без припасов и одеял, котелков и соли. И никогда не ступили бы в чужие пределы, не просчитав выгоды от этой компании, не убедившись в обоснованности планов. Где ваши командиры, где обозы с провиантом и фуражиры, полевые кухни и шатры лекарей, где разведчики и дозорные? Вы в самом деле считаете себя армией? Да вы стадо баранов, отправленное на убой, и до сих пор этого не осознавшее. Вы даже не сообразили, что никто не собирался вас спасать и помогать вам, кроме ковена магов и соседних старших рас. Если бы они сегодня не загнали вас в эти камеры, не напоили и не накормили, завтра или послезавтра вы начали бы жрать тех, кто слабее, оправдывая себя тем, что им все равно не выжить. И так бы и жрали… пока не остались вдвоем.

Она смолкла, ожидая выкриков или возражений и коря себя за то, что сорвалась и начала разговор так резко, с выговора. Наверное, отразились волнения последних дней, когда от боли за Дейна кровоточило сердце и не шли на ум никакие утешения.

Однако оборотни молчали, и Эми пришлось продолжить разговор. Но теперь в ее голосе звучали неизбывная жалость матери к детям, обманувшимся в лучших намерениях, и безмерная надежда на лучшее, хотя слова по‑прежнему били по самому больному.

– Как можно было покинуть родные города и поля, не подумав ни о близких, ни о собственных делах? Как у вас хватило совести бросить на женщин, стариков и детей стада не доеных коров и коз, загоны с не кормлеными телятами и поросятами, недоваренные сыры и не сбитые в масло сливки? Вы оставили недомолотое зерно, не испеченный хлеб, недокачанный мед. Ваши близкие сбились с ног, падают от усталости, пытаясь все успеть и ничего не испортить к вашему приходу… еще не догадываясь, что вернутся далеко не все. Останутся лежать в болотах несчастные, полезшие за лягушками, убитые в сварах за кусок отнятого у хуторян мяса, затоптанные в реке и драках за миску каши. Это не враги… против которых вы так рьяно ополчились, это ваши сородичи, братья, друзья и соседи. И их было бы намного больше, если бы маги ковена и старшие расы не вытаскивали потихоньку раненых и умирающих в свои лазареты и не выхаживали так, как заботятся только о родных.