Неожиданная Россия. XX век (СИ) - Волынец Алексей Николаевич - Страница 95

В конце гражданской войны, летом 1922 года ряд дальневосточных «Украинских Рад» приняли участие в выборах в Народное собрание «буферной» Дальневосточной Республики, выдвинули свои списки кандидатов, но к тому времени население всех национальностей уже четко ориентировалось на большевиков и их союзников. В народное собрание Дальневосточной Республики прошёл только один «украинский кандидат» от «Завитинской Рады» (Завитинск – районный центр в Амурской области).

В октябре 1922 года красная армия заняла Владивосток и уже к декабрю все наиболее активные деятели дальневосточного «мазепианства» были арестованы ЧК. В январе 1924 года начался так называемый «Читинский процесс», суд над арестованными лидерами дальневосточных украинских националистов.

Подсудимые, всего почти 200 человек, были обвинены, как бы сейчас сказали, в сепаратизме – в стремлении оторвать Дальний Восток от СССР, ориентации на соседние капиталистические страны и в сотрудничестве с «петлюровской» Центральной Радой. Главным обвиняемым был глава несостоявшегося украинского правительства Дальнего востока – «Украинского краевого секретариата Зелёного Клина» – уроженец Черниговской губернии, владивостокский инженер Юрий Галушко. Его обвиняли в частности в получении крупных денежных сумм от японцев. Кстати, в 1919 году Глушко арестовывался колчаковской контрразведкой – фактически, по тем же обвинениям в сепаратизме.

Обвиняемые «Читинского процесса» получили достаточно мягкие приговоры, Галушко дали 5 лет заключения. Он благополучно пережил репрессии 30-х годов, вернулся на Украину, в 1941 году пытался сотрудничать с украинскими коллаборационистами, но оказался им не нужен и умер в 1942 году от голода в оккупированном Киеве…

Читинский процесс 1924 года, фактически, ликвидировал украинский национализм «Зелёного Клина». Еще ранее были распущены все «Украинские громады» и «Окружные Рады». Любопытно, что эта «русификация» Дальнего Востока проводилась большевиками одновременно с «украинизацией» самой Украины.

По данным переписи 1926 года грамотными были всего 42,6 % украинского населения Приморья, при этом умели читать и писать на украинском языке лишь 6691 человек – 2,1 % всех дальневосточных украинцев. В итоге, введенное к 30-м годам всеобщее обучение в школах Дальнего Востока велось на русском языке и стало важным инструментом «русификации» края.

В последующие десятилетия украинцы Дальнего Востока стали русскими. Этот процесс в течение всего двух-трёх поколений наглядно показывает сухая статистика. В 1917 году перепись зафиксировала здесь 421 тысячу украинцев, что составляло 39,9 % от населения региона. Согласно переписи 1923 года на Дальнем Востоке насчитывалось 346 тысяч украинцев (33,7 % населения), в 1926 году – 303 тысячи (24,4 %), в 1939 году – 362 тысячи (14,1 %), в 1959 – 430 тысяч (9,9 %), в 1970 – 378 тысяч (7,2 %), в 1989 – 543 тысячи (7,9 %).

По результатам переписи 2010 года в Приморской крае, населённом преимущественно потомками выходцев из украинских губерний, русскими себя посчитало 86 %, а украинцами всего 2,55 %.

Глава 38. Первые танки с Невы

Интересующиеся военной историей знают, что первые танки в нашей стране были сделаны в Нижнем Новгороде в 1920 году. Но мало кому известно, что руководили процессом специалисты из Петрограда – инженеры с Путиловского завода Сергей Шукалов и Леонид Монаков и конструкторы-технологи Ижорского завода Артемьев и Сычев.

Собрание рабочих Путиловского завода, 1920 год

Именно Питер, бывшая столица империи, являлся тогда единственным научно-промышленным центром, способным производить броневые машины. Но Нижний Новгород в 1919-20 годах это относительно тихий и сытый тыл Советской России, а голодающий Петроград (см. главу 32-ю) тогда был прифронтовым городом с большими проблемами в снабжении продовольствием, топливом, сырьём… Поэтому пальма первенства тогда и досталась городу на Волге, а не на Неве.

Первые танки производились на Сормовском заводе по образцу французского «Рено», захваченного красными у интервентов в боях под Одессой. Ижорский и Путиловский заводы Петрограда обеспечивали изготовление броневых листов и трансмиссии. Всего тогда практически вручную изготовили 15 машин, первых и не слишком надёжных копий французского танка.

Танк "Рено-Русский" с личным именем "Борец за свободу товарищ Ленин", 1920 год

Параллельно с копированием трофейной машины Наркоматом по военным делам был объявлен конкурс на разработку собственной боевой машины для Красной армии. Условия открытого конкурса были опубликованы в газете «Известия» 2 ноября 1919 года, когда Красная армия только начинала успешное наступление против войск Деникина.

Победу в конкурсе на проектирование танка для РККА одержал талантливый инженер Ижорского завода Г.В. Кондратьев, ранее конструировавший самолёты и автомобили. Теперь он разработал проект плавающего танка, чем явно поразил воображение товарища Троцкого и его военспецов. Ижорский завод начал постройку двух машин, но в 1923 году работы по созданию плавающего танка были полностью свернуты – такой сложный проект оказался тогда не под силу.

В период НЭПа танки в СССР не производились – и так изначально отстававшая страна, ещё и разоренная мировой и гражданской войнами, не имела ни средств, ни научно-производственной базы. В случае большой войны, это фактически обрекало нашу страну на неминуемое поражение. Достаточно сказать, что в конце Первой мировой войны Великобритания имела производственные мощности позволявшие выпускать 2,5 тысячи танков в месяц, Франция – 1,5 тысячи.

Примечательно, что Обуховский завод в Петрограде и в годы НЭПа не забывал танковую тему. Ещё в 1918 году по заданию Наркомата продовольствия РСФСР завод получил производственное задание по выпуску двух видов гусеничных тракторов, с мощностью двигателя 30 и 75 лошадиных сил. В соответствии с этим заданием, начиная с 1 ноября 1918 года, на заводе должны были ежемесячно выпускать по 30 машин ежемесячно. В короткие сроки силами конструкторов завода была подготовлена вся необходимая техническая документация. Несмотря на огромные производственные и кадровые трудности Обуховскому заводу удалось освоить производство этого весьма непростого для того времени вида техники. Впоследствии, именно на этой тракторной базе, впервые в нашей стране, начнётся серийное производство отечественных танков.

Сразу по окончании гражданской войны Обуховский завод становится центром ремонта и изучения трофейной бронетехники. Наибольшее количество танков было захвачено на в боях юге страны. В частности, при отступлении войск Деникина было захвачено 19 танков в Таганроге, 18 в Новороссийске и 9 в Ростове. Поэтому в июле 1921 года управляющий Обуховского завода обратился с письмом в исполком Ростова-на-Дону, руководителям ряда заводов в Таганроге, Севастополе, Симферополе, начальнику Высшей военной автомобильной школы РККА и другим предприятиям и организациям, где имелись танки, опыт ремонта этих машин или документация, с просьбой оказать содействие заводу. При этом руководство завода в своих официальных обращениях указывало: «Обуховский завод приступил к проектированию и изготовлению танков и просит оказать содействие….»

Кроме того, на эти предприятия и в учреждения для изучения на месте опыта ремонта танков был направлен специальный представитель Обуховского завода А.А. Ковальский (сын царского адмирала, одного из ведущих специалистов по минному делу в дореволюционной России). Он также побывал в местах боев в районе Ростова-на-Дону, Ейска, станицы Минской Кубанской области, где войсками Белой армии при отступлении были брошены несколько английских танков.

В итоге Обуховский завод вышел с предложением к руководству Петрограда и начальнику Бронесил РККА взять на себя ремонт трофейных танков. Обосновывая такое решение, главный консультант завода по производству танков и большой энтузиаст этого дела А.А. Ковальский в своей записке писал: «Нигде в России танки не делали и Обуховский завод первый начнет танкостроение, так как Сормовские танки не выдерживают никакой критики».