Неожиданная Россия. XX век (СИ) - Волынец Алексей Николаевич - Страница 14

Святослав Глинка был ярым антисемитом и близким соратником лидера всех черносотенцев Владимира Пуришкевича. Сам Пуришкевич так характеризовал Глинку: «Главное его внимание обращено на борьбу с засилием иудеев и на разоблачение масонства, поставившего себе целью разрушение алтарей и престолов».

В то же время Глинка был талантливой личностью с весьма незаурядной биографией. Польский дворянин по происхождению, он в юности отсидел три года в Петропавловской крепости по подозрению в революционной деятельности, где написал статью о значении нарезного оружия для расположения крепостей, за которую по предложению начальника инженерного ведомства Российской империи генерала Тотлебена заключенному Глинке-Янчевскому прямо в тюрьме была присуждена премия. Позднее Глинка успешно занимался бизнесом в русских среднеазиатских колониях, а его теоретические работы по фортификации пользовались большим успехом у русских офицеров.

С началом русско-японской войны, Глинка подал записку министру внутренних дел Плеве, в которой советовал, воспользовавшись общественными настроениями, созвать Земский собор (в допарламентскую эпоху ссылки на Земские соборы XVI–XVII веков были последним русским воспоминанием о народном представительстве при власти). Необходимость созыва такого «протопарламента» в виде Земского собора Глинка обосновывал тем, что после неизбежного поражения России в войне с японцами поднимет голову революция, которая не преминет воспользоваться угнетенным состоянием народа. Министр Плеве этим пророческим советам не внял и, как известно, кончил плохо.

После 1905 года в период революционного террора Глинка публично и настойчиво призывал правительство в ответ на теракты революционеров ввести институт заложничества: «Если за каждого убитого сановника известное число интеллигентных иудеев по жребию, т. е. по указанию Божьего Перста, будет расстреляно, и имущество кагала в определенном размере будет конфисковано, – террор сам собой прекратится».

С 1909 года Глинка редактирует черносотенную газету «Земщина» и является одним из лидеров одиозного «Союза Михаила Архангела». Глинке-Янчевскому принадлежит мысль, высказанная в начале мировой войны на страницах «Земщины», что «не Германия затеяла войну, а жиды, которые выбрали Германию орудием своих планов», якобы именно им нужно было стравить две державы, где монархический принцип наиболее силен, чтобы ослабить их обоих в ожесточенной взаимной борьбе.

Глинка был убеждённым противником сближения с Великобританией, опасаясь не только ее экономического влияния, но и давления в пользу предоставления равноправия евреям. На страницах «Земщины» он высказывался и по польскому вопросу. Глинка-Янчевский был не против воссоздания Польского Королевства, но без войны. По его мнению, Польша для России «только обуза. Она высасывает ежегодно сотни миллионов русских денег, а мятежами своими вызвала громадные расходы. Польская интеллигенция пробиралась во все учреждения и влияла разлагающе на русскую интеллигенцию».

Таким образом, в отношении грядущей войны с Германией талантливый черносотенец Глинка был подобен испорченным часам, которые, как известно, раз в сутки показывают точное время.

Излишне говорить, что Глинка и ему подобные, хотя и имели в русском обществе определенное количество сторонников, оставались маргиналами. Их пересыпанные оголтелым антисемитизмом внешнеполитические идеалы не могли быть приняты российским обществом, массово разделявшим в тот период либеральные взгляды той или иной степени глубины – от умеренных до революционных.

Примечательно, что среди людей, четко осознававших всю гибельность для монархической России войны с Германией, наряду с черносотенцами был и лидер радикальных социал-демократов Владимир Ленин. В разгар второй Балканской войны он писал в «Правде» от 23 мая 1913 года: «Германский канцлер пугает славянской опасностью. Изволите видеть, балканские победы усилили “славянство”, которое враждебно всему “немецкому миру”. Панславизм, идея объединения всех славян против немцев – вот опасность, уверяет канцлер и ссылается на шумные манифестации панславистов в Петербурге. Прекрасный довод! Фабриканты орудий, брони, пушек, пороха и прочих “культурных” потребностей желают обогащаться и в Германии, и в России, а чтобы дурачить публику, они ссылаются друг на друга. Немцев пугают русскими шовинистами, русских – немецкими…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ленин, наиболее трезвый и практичный русский политик начала ХХ века, прекрасно понимал, насколько война вообще, и тем более война с Германией, Российской империи не нужна. И поэтому Ленин свою мысль о русских и немецких шовинистах закончил так: «И те, и другие играют жалкую роль в руках капиталистов, которые прекрасно знают, что о войне России против Германии смешно и думать». Но лично сам Ленин, как радикальный политик, вне страниц пропагандистских газет смотрел на этот вопрос иначе – по свидетельству Троцкого он писал в 1913 году Максиму Горькому: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции штукой, но мало вероятно, чтобы Франц-Иосиф и Николаша доставили нам сие удовольствие».

Остаётся добавить, что в этом вопросе Ленин переоценил умственные способности и монархов и буржуазии.

Дурные предсказания Дурново

Закончить краткий очерк маргинальных точек зрения на русско-германские отношения в начале ХХ века, отличных от популярного и господствовавшего в русском обществе антигерманизма, необходимо на так называемой «Записке Дурново», достаточно знаменитом и показательном документе.

Пётр Дурново в разгар революции 1905 года был министром внутренних дел Российской империи. В успешном для монархии подавлении этой революции немалая доля заслуг принадлежит именно его решительности и жестокости. В 1906 году Дурново стал членом реформированного Государственного совета Российской империи, где до самой смерти в 1915 году был неформальным лидером «правых».

В феврале 1914 года Пётр Дурново представил Николаю II объёмную, как бы сейчас сказали – аналитическую, записку, в которой предостерегал последнего российского императора от втягивания России в большую европейскую войну. «Записка Дурново» действительно отличается глубоким анализом и подтвержденными временем сбывшимися прогнозами, весьма печальными для русской монархии

За полгода до начала Первой мировой войны Дурново даёт анализ близкого мирового конфликта: «Центральным фактором переживаемого нами периода мировой истории является соперничество Англии и Германии. Это соперничество неминуемо должно привести к вооруженной борьбе между ними, исход которой, по всей вероятности, будет смертельным для побежденной стороны… Несомненно, поэтому, что Англия постарается прибегнуть к не раз с успехом испытанному ею средству и решиться на вооруженное выступление не иначе, как обеспечив участие в войне на своей стороне стратегически более сильных держав. А так как Германия, в свою очередь, несомненно, не окажется изолированной, то будущая англо-германская война превратится в вооруженное столкновение между двумя группами держав, придерживающимися одна германской, другая английской ориентации».

Далее Дурново критически анализирует русско-английское сближение: «Трудно уловить какие-либо реальные выгоды, полученные нами в результате сближения с Англией».

Дурново вскрывает и отсутствие у России непреодолимых противоречий с Германией в Турции и на Балканах: «Очевидная цель, преследуемая нашей дипломатией при сближении с Англией – открытие черноморских проливов, но, думается, достижение этой цели едва ли требует войны с Германией. Ведь Англия, а совсем не Германия, закрывала нам выход из Черного моря… И есть полное основание рассчитывать, что немцы легче, чем англичане, пошли бы на предоставление нам проливов, в судьбе которых они мало заинтересованы и ценою которых охотно купили бы наш союз… Как известно, еще Бисмарку принадлежала крылатая фраза о том, что для Германии Балканский вопрос не стоит костей одного померанского гренадера…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дурново верно предсказывает и уровень напряженности будущей войны: «Война не застанет противника врасплох и степень его готовности вероятно превзойдет самые преувеличенные наши ожидания. Не следует думать, чтобы эта готовность проистекала из стремления самой Германии к войне. Война ей не нужна, коль скоро она и без нее могла бы достичь своей цели – прекращения единоличного владычества Британии над морями. Но раз эта жизненная для нее цель встречает противодействие со стороны коалиции, то Германия не отступит перед войною и, конечно, постарается даже ее вызвать, выбрав наиболее выгодный для себя момент».