Неожиданная Россия. XX век (СИ) - Волынец Алексей Николаевич - Страница 106

Вот и рассмотрим теперь эстонский пример «солнечной революции» или «оккупации» (уж кому как нравится) в свете данного выше определения.

Эстонский и финский «лимитрофы»

Для начала изложим ход тех давних событий. Как известно, в 20-е годы большевики, мягко говоря, очень жаждали революций в сопредельных странах. Эстония, кстати, была самой маленькой из таких сопредельных, или как тогда говорили «лимитрофных» стран. Но даже в такой маленькой Эстонии попытка местных коммунистов захватить власть в декабре 1924 г. с треском провалилась. Ведь при прямом столкновении действующая государственная власть всегда сильнее внутренней оппозиции. Ну а извне «независимость» Эстонии гарантировали тогдашние хозяева Европы и мира – Великобритания и Франция. Советская же Россия тогда была ещё слаба.

Но времена и соотношения сил меняются. К началу Второй мировой войны СССР уже был куда более сильной региональной державой, а прежние хозяева Европы с 1 сентября 1939 г. оказались очень заняты, и им сразу стало не до окраинных «лимитрофов». Вот тут и понеслось…

СССР, пользуясь отвлечением внимания мировых тяжеловесов на разгоравшуюся мировую войну, сразу же стал улучшать своё геополитическое положение, в частности, намекать Эстонии, что хорошо бы предоставить советской стороне военные базы для обеспечения безопасности Ленинграда и всего северо-запада России. Эстонские власти пытались дипломатично отмалчиваться. И тогда 26 сентября 1939 г. командир советского учебного корабля «Свирь» капитан 2-го ранга Григорий Арсеньев получил приказание срочно прибыть в Смольный.

За массивной дубовой дверью в кабинете 1-го секретаря Ленинградского обкома капитана ждали сам Андрей Жданов и наркомом ВМФ Кузнецов. Арсеньеву поставили задачу: принять под свое командование старый пароход «Металлист» и привести его в Нарвский залив. Пароход предстояло потопить в советских территориальных водах, объявив, что судно было торпедировано неизвестной подводной лодкой. Из Таллиннского порта как раз несколько дней назад бежала интернированная эстонцами польская подводная лодка, и СССР попенял властям Эстонии за неспособность поддерживать нейтралитет в соответствии с нормами международного права. (Вспомним, как любят поминать «нормы международного права» нынешние хозяева мира…)

О тайной беседе в кабинете Жданова сообщил в 1964 г. бывший офицер финской разведки Юкки Мяккела в книге «Финская разведывательная служба в войне», ссылаясь на допрос капитана Арсеньева, попавшего в плен к финнам осенью 1941 г. Это единственное свидетельство данного события, причём из крайне ангажированного источника. Тем не менее, версия с провокацией не является совсем уж фантастической и имеет право на существование. Сталин, Жданов и компания в интересах своего государства были готовы действовать любыми методами, тем более в условиях мировой войны – что, при здравом размышлении, скорее делает им честь, как рациональным и эффективным политикам.

Так или иначе, утонувший 27 сентября 1939 г. – в нужное время и в нужном месте – старый пароход «Металлист» сыграл свою роль. После такого casus belli у эстонских властей не выдержали нервы и уже на следующий день они согласились подписать с СССР договор о военных базах. Отслуживший своё, с изношенными машинами пароход «Металлист», со времен Первой мировой войны снабжавший углем корабли Балтийского флота, когда-то был приписан именно к Ревельскому (Таллинскому) порту – такой вот чёрный юмор истории…

Уже 11 октября 1939 г. в Таллин пришли первые советские корабли – лидер «Минск», эсминцы «Гордый» и «Сметливый». 15 октября на Таллинском рейде появилась целая эскадра в составе линкора «Октябрьская Революция», новейшего крейсера «Киров», эсминцев «Гневный», «Грозящий» и «Стремительный».

18 октября 1939 г. начался ввод в Эстонию частей 65-го особого стрелкового корпуса и Особой группы ВВС. Советские части расположились на островах Сааремаа и Хийумаа и в Палдиски – основанном еще Петром I военном порту на месте шведской крепости Рогервик. Балтийский флот на период реконструкции базы в Палдиски получил право базироваться в Таллине.

Стратегическое значение баз в Эстонии заключалось в том, что они с юга замыкали Финский залив. До осени 1939 г. доступ в залив, морские ворота Ленинграда и всего северо-запада России, надежно контролировался Финляндией и Эстонией. Оба государства возникли после 1917 г. в непростых условиях нескольких революций, мировой и гражданской войн. В силу такого происхождения правящие элиты этих государств были крайне враждебны по отношению к СССР. Наша страна рассматривалась ими как главный, фактически, единственный «потенциальный противник». В Кремле не имели оснований сомневаться, что в случае большой войны Эстония и Финляндия выступят на стороне противников СССР.

С конца 20-х годов существовала общая разведывательная система морских сил Финляндии и Эстонии для наблюдения за действиями советского флота, а также единая система управления огнем береговой артиллерии, способная полностью перекрыть выход наших кораблей из Финского залива в его самой узкой части шириной всего лишь 36 км. Батареи 305-мм орудий, установленные на острове Аэгна у входа в Таллиннскую бухту, и финские батареи Поркалла-Удд могли обрушить настоящий шквал огня на корабли, отчаявшиеся на подобную самоубийственную попытку. Не меньшую опасность представляли минные поля, которые легко и быстро могли быть созданы с эстонского и финского берегов залива. Серьёзной силой в узком заливе были пусть и немногочисленные, но современные субмарины финского и эстонского флотов.

До осени 1939 г. единственной базой нашего Балтфлота оставался Кронштадт. Но в связи с близостью финской границы, всего 22 километра, Кронштадтскому порту на протяжении 20-30-х годов был присущ один, но определяющий недостаток – возможность его быстрого захвата в зимний период. Пять месяцев в году Финский залив покрывал прочный лёд, и возникала нелепая для флота, но реальная опасность захвата кораблей с суши. Зимой, в условиях ограниченной видимости, расстояние в 22 километра от финской границы до Кронштадта войска противника могли преодолеть одним броском, всего за несколько часов, и атакой в пешем порядке, при поддержке огня артиллерии и ударов авиации, захватить Кронштадт со всем вмерзшим в лёд флотом.

В 20-30-е годы каждую зиму проводились учения всех наличных сил Балтфлота и войск Ленинградского военного округа с постоянной темой – отработка плана зимней обороны Кронштадта…

В таких географических условиях вооруженные силы Финляндии и Эстонии сами по себе были серьёзной проблемой для флота. Но еще большую опасность эти государства-«лимитрофы» представляли, как вероятный плацдарм для нападения более мощных армий. Вся политика властей Финляндии и государств Прибалтики на протяжении 20-30-х годов минувшего века не оставляла сомнений в их выборе союзников и военно-политической ориентации. Поэтому, в случае глобального конфликта, любая серьёзная военная сила Европы – от англо-французской коалиции до Германии – получала удобную возможность с территории Прибалтики и Финляндии нанести удар по Ленинграду с моря, воздуха и суши. При сохранявшейся конфигурации границ 1939 года, это автоматически означало потерю не только флота, но и потерю всей ленинградской промышленности, даже если бы чудом удалось отстоять сам город. Напомним, что тогда Ленинград давал треть всей военной продукции страны, и такие потери угрожали уже самому существованию СССР.

«Выясняя вопрос о характере будущего правительства…»

Подобная опасность, тем более в условиях начавшейся новой мировой войны, толкала советское руководство на решение данной проблемы с использованием любых методов и средств. И в отношении Эстонии самым действенным методом оказался метод, который ныне именуется «оранжевой революцией».

К середине июня 1940 г. сильнейшие мировые державы того времени – Англия и Франция – потерпели неожиданное и сокрушительное военное поражение. Пользуясь столь резкими переменами на Западе, руководство СССР решило окончательно завершить свою прибалтийскую эпопею, начатую осенью предыдущего года, когда с подписанием «Договоров о взаимопомощи» наши войска создали свои базы на территориях Литвы, Латвии и Эстонии. Новые геополитические реалии июня 1940-го уничтожили значение прежних покровителей балтийских «лимитрофов» и сделали неизбежным рост влияния победоносной гитлеровской Германии в Прибалтике в случае сохранения наличного status quo. В этих условиях руководство СССР, ранее избегавшее резкого вмешательства во внутреннюю политику прибалтийских соседей, обвинило власти Литвы, Латвии и Эстонии в неспособности обеспечить соблюдение «Договоров о взаимопомощи» и, фактически, выдвинуло ультиматум о смене правительств во всех трёх бывших провинциях Российской империи.