Неожиданная Россия (СИ) - Волынец Алексей Николаевич - Страница 79

Обе «Сербии» и лежащие между ними земли Запорожской сечи прикрывали татарскую границу. Запорожцев со времён Мазепы раздирали противоречия, и Сечь подчинялась то русскому царю, то османскому султану. Однако государство Российское всю первую половину XVIII в. упорно строило крепости в степях по обе стороны Днепра. Южнее их линии, между низовьями Днестра и Днепра, располагалась «Ханская Украина» – так в том столетии именовали поселения беглецов с украинских территории России и Польши на причерноморских землях Крымского ханства.

Казаки-запорожцы не только отбивали татарские набеги и периодически сами грабили подданных султана, но порою устраивали и целые баталии с пограничниками Российской империи. «Сичевики» резались со «славяносербами» за лучшие земли и пастбища. При царице Елизавете был и шумный конфликт, настоящая малая война не берегах реки Кальмиус – тогда у современного Мариуполя не поделили угодья запорожские и донские казаки. Обычно коллеги из двух казачьих войск вместе воевали против татар и бунтовали против русских царей, но «конфликты хозяйствующих субъектов» случались и между ними, в 1743 г. вылившись почти в настоящую войну. «Дикое поле» всё еще оставалось диким, куда более диким, чем американский Дикий Запад эпохи ковбоев. Царице Елизавете пришлось мирить «донцов» и запорожцев, утвердив реку Кальмиус официальной границей между двумя казачествами.

«Новороссийская губерния» и последний татарский набег

К моменту воцарения Екатерины II на уже принадлежащих империи землях будущей Новороссии, в обоих «Сербиях» и Сечи, проживало порядка 90 тыс. лиц мужского пола. Женщины в переписи-«ревизии» и воинский учёт не попадали, поэтому их количество можно только предполагать – в любом случае, на том немирном «фронтире» их проживало не больше, а меньше, чем мужчин.

Екатерина, еще не Великая, но уже мудрая императрица продолжила заселение «Дикого поля». В 1763 г. селиться в «Новой Сербии» разрешают не только балканским выходцам, но и беглым украинцам и русским, в том числе раскольникам, и иным лицам «всяких народов». Вскоре, 22 марта 1764 г. появляется и документ, впервые утвердивший новое имя региона – царица утвердила доклад Сената о создании на линии степных крепостей новой губернии. Любопытно, что сенаторы изначально предлагали назвать губернию «Екатерининской», но царица оказалась скромнее и выбрала другое. «Называть Новороссийская губерния» – поставила она собственноручную резолюцию на сенатском докладе.

Собственно само имя показывает масштаб замыслов – как заморская Америка стала для европейцев Новым Светом, так прежде «Дикое поле» должно было стать для русских Новой Россией. Появившийся 255 лет назад указ о создании Новороссийской губернии содержал и «план раздачи земель к заселению» – фактически, первый системный проект освоения огромного региона.

Новая губерния протянулась длинной полосой на полтысячи вёрст по обе стороны Днепра, от современной Кировоградской до Луганской области. И сразу после создания Новороссийской губернии пришлось пережить последний удар «дикого поля» – ровно 250 лет назад, в 1769 г. крымские татары провели финальный в истории набег на земли России и Украины.

Набег был хоть и последним, но крайне разрушительным. Только в «Новой Сербии» татары сожгли полторы сотни деревень. Французский консул, барон Тотт, сопровождал крымского хана в том набеге и описывал «огромное дымное облако, распространившееся на десятки миль». Ханские кавалеристы убили и угнали в полон до 20 % населения Новороссии.

Татарский набег стал началом шестилетней русско-турецкой войны. Именно тогда прогремят первые победы Суворова, а русский флот впервые и грозно продемонстрирует свой флаг в Средиземном море. Война закончилась в 1774 г. выгодным для России миром, который значительно раздвинул пределы юной Новороссии и подготовил присоединение Крыма.

Не смотря на потери от татарского набега, не смотря на войну (а во многом даже благодаря войне) число подданных русской царицы на землях Новороссии с 1764 по 1775 гг. выросло на 40 %. У нас неплохо знают чисто военные перипетии многочисленных конфликтов с турками. Но обычно забывают, что вопросы логистики в тех кампаниях были даже сложнее и важнее любых атак с осадами. Именно логистика, вопрос снабжения войск на подступах к Крыму, в первую очередь диктовал необходимость ускоренного заселения прежде «Дикого поля», ставшего Новороссией.

«Удобны к народному населению…»

С 1774 г. «управителем Новороссийской губернии» стал князь Потёмкин. Он слишком известен в отечественной истории и в дополнительных представлениях не нуждается. Однако его роль в русском освоении Причерноморья столь значительна, что требует детализации. Потёмкин так много времени проводил в Новороссии, что уже в 1779 г. царица игриво писала своему фавориту: «Князь, поживи-ка с нами. На степи и без тебя исправно будет распоряжениями твоими же…»

При Екатерине II и Потёмкине следует целая вереница правительственных указов и распоряжений о заселении новых земель. Ещё в 1769 г., сразу после татарского набега, появляется указ: «Жидам селиться в Новороссийской губернии». Так начинается еврейская колонизация данных территорий, поддержанная налоговыми льготами (не случайно, спустя век под Елисаветградом в бывшей «Новой Сербии» родится Лев Троцкий). Здесь же селят и пленных турецкой армии, перебежчиков из числа «волохов, греков и армян».

За привлечение в Новороссию людей из чужих владений казна платила по 5 руб. за каждую семью, а привлёкший таковых семей более полусотни получал офицерский чин, т. е. дворянство. В бывшем «Диком поле» тогда появляются совершенно экзотические переселенцы – например, корсиканцы и шведы с балтийского острова Даго (ныне эстонский Хийумаа). В Приазовье, в окрестностях только что основанного Мелитополя, немцы-«меннониты», бежавшие из Пруссии в Россию сектанты-протестанты, оказались соседями нескольких сотен поселившихся здесь же буддистов-калмыков.

Князь Потёмкин оставляет в Новороссии и всех беглых крепостных. Официально он не имеет на это права, но в секретном приказе чиновникам Новороссийской губернии пишет: «…являющимся к вам разного звания помещикам с прошениями о возврате бежавших крестьян объявите, что не может ни один из оных возвращен быть». В письме же к царице Потёмкин откровенно поясняет: «Противно было бы пользе государственной запретить принятие здесь беглецов…»

Новым поселенцам щедро раздаются земли – крестьянам до 60 гектаров, дворянам до 12 тыс. га. Первые 10 лет землёй можно пользоваться бесплатно, затем требуется платить умеренный налог, по 5 коп. с десятины (чуть более 1 га). В 1781 г. появляется указ о переселении в Новороссию 70 тыс. семей государственных и помещичьих крестьян. Их переселяют из центральной России, из районов, где уже ощущается дефицит пахотной земли – тогда как, по словам указа, «земли Новороссийской губернии по пространству их, несомненному плодоносию и положению в одном из лучших климатов, преимущественно перед другими удобны к народному населению…»

Потёмкинские кипарисы

Однако при всей мягкости климата сравнительно с центральной Россией, бывшее «Дикое поле» отнюдь не было раем для пахаря. Не смотря на наличие богатых чернозёмов и почти нетронутую природу – табуны диких лошадей в регионе окончательно исчезнут лишь к середине XIX в. – здесь имелись свои опасности для сельского хозяйства: нередкие засухи и нашествия саранчи. Да и само хозяйствование требовало иных приёмов, чем в лесной полосе. Поэтому вместе с переселенцами, князь Потёмкин выписал из столиц целую группу «профессоров земледелия», русских и иностранных, поставив им амбициозную задачу: «Всё домоводство устроить сообразив качеству земли здешней со всеми изобретениями в Англии введенными, в образе пахания, в обороте посевов, в размножении полезных трав и лучших орудий земельных…»

Могущественный фаворит императрицы учредил в Новороссии первую школу по подготовке агрономов и лично распределял по новорожденным деревням образцы новейших английских плугов. Такие цельнометаллические плуги были обещаны всем поселянам, кто отличится в снабжении армии хлебом.