Полночная злодейка - "Elza Mars" - Страница 8

Он не мог ей отказать и прошептал:

— Если ты так хочешь. — Габриэль порывисто поцеловала его и он вынудил себя улыбнуться. — А вот что… зачем же я приехал…

— Да, да! — К нему вернулась прежняя Габриэль. — Ты привёз то, что давно обещал?

Пуанти не сказал ни слова, пока она распаковывала большую коробку, которую он вытащил из укромного уголка, а потом, крича от радости, рассматривала сшитое в Британии роскошное платье из шёлка и бархата. Жером смотрел, как она приложила платье к себе и возбудившись, тараторила о том вечере, когда впервые наденет наряд. Он попрощался с Габриэль, стоя в приёмной монастырской школы и смотря, как она удаляется по лестнице.

Как только она поднялась по ступеням, он приказал ожидавшему его кучеру забрать коробку с платьем. Неторопливо и решительно Пуанти пошёл в кабинет главной монахини. Он постучал, потом вошёл, услышав тихий ответ.

Мать-настоятельница с торжествующим лицом ждала его.

— Чем могу служить вам теперь, господин Пуанти?

— Вопрос не касается того, можете ли вы служить мне. Вопрос касается того, смогу ли я теперь служить вам. — Его лицо резко превратилось в злобную маску, и он заскрежетал: — Не пришёл бы я внезапно сегодня увидеться с дочкой, ваше отношение к ней так бы и оставило меня в неизвестности. Мне страшно представить, сколько раз вы или ваши сёстры подвергали Габриэль подобным обращениям, ведь лишь теперь до меня дошло, что некоторые трудности, связанные с пребыванием тут, она утаивала от меня. — Жером выдержал паузу, стараясь держать себя в руках, а потом продолжил: — Габриэль убеждена, что заслужила унижение, которому вы подвергли её сегодня. Но я думаю по-другому! Я требую убрать подобные перепалки, если монастырская школы и дальше рассчитывает на мою поддержку и помощь тех благотворителей, которых я привлёк!

— Господин, я уверена, что Габриэль превосходно понимает справедливость такого наказания.

— Она — моя дочь, и только я имею право судить об этом! Я привёл её к вам, чтобы она получила образование, а не подвергалась унижению!

— Господин Пуанти, пока Габриэль состоит на нашем попечительстве, мы в ответе за её благополучие. Мы могли бы заслужить упрёк в небрежном к ней отношении, если бы не приучали её к дисциплине, которая нужна для достижения подлинного взросления.

— С Габриэль не должны обращаться, словно она обыкновенная рабыня!

— Мы обязаны трудиться ради нашего спасения.

— Но не Габриэль!

— Господин, прошу понять меня и сестёр, мы слишком любим Габриэль, чтобы портить её, ослабив попечительство, — тихо произнесла мать-настоятельница.

Бешеная ярость виднелась на его лице, когда он зарычал:

— Я не хочу больше обсуждать это! Хватит и того, что я вас предупредил!

Жером Пуанти молча выдержал несколько секунд, чтобы важные произнесённые им слова в полной мере отразились в напрягшемся лице монашки, и стремглав вышел, оставляя за собой разлитую по воздуху ярость.

— Она в одиночестве работала в полисаднике, капитан.

Рассказ матроса Портерия был встречен молчанием. Капитанша лежала на завешенной шелками большой кровати. Спальня Клары Буш по-прежнему служила ей единственным относительно безопасным убежищем в городе.

Худой, жилистый моряк невольно замер, подмечая, как напряжённо смотрит на него взгляд капитанши Уитос. У неё был настолько мрачный взгляд, что от него пробирала дрожь, а спина покрывалась каплями пота. Раптор, Хищник… Да, капитанша заслуживала это прозвище в большей степени, чем сама представляла себе. Некоторые из команды ощущали себя спокойно под её пронизывающим взглядом, хотя все, безповоротно, уважали эту женщину. По лицу Портерия промчалась тень, когда в его сознании возникло судно «Сити Айленд». Его опять ужаснула картина паники, охватившей корабль в момент боя с британскими пиратами и гибель капитана и первого помощника. Уитос, которая раньше была простым матросом, решительно приняла на себя командование и так повела орудийный огонь, что они сумели отбить атаку и скрылись. «Сити Айленд» обратилась в бегство, но страх поверг людей в состояние, близкое к безумию. Все знали, что ещё ни одно судно не уплыло невредимым от британских пиратов, и они обречены погибнуть.

В этот миг над ними сгустился туман, давший надежду на спасение. Новый капитан сумела окончательно развеять страх и силой своего примера вселила в их сердца мужество. Она обещала, что под её управлением им гарантирована справедливость, которой они никогда бы не увидели при действовавшем морском праве. Дисциплина и строгое выполнение взаимных обязательств стали нормой жизни на судне с того дня. Люди с начала уже знали, что капитаншей руководит жажда отомстить, очень глубокая, личная и не всегда ясная другим, но они положились на неё.

С той поры прошли годы, которые показали, что их судьбы находятся в верных руках. Любой из них без колебаний последует за ней до конца, даже если очутится в пекле ада. Да, капитан Уитос стала Раптором. Ну что ж… благородная хищница, подкрадывающаяся к беззащитной жертве.

— Она работала в полисаднике в одиночестве так поздно вечером? — переспросила она.

Неожиданный вопрос капитанши прервал мысли Портерия, и он поспешно ответил:

— Молодая госпожа не ладит с порядками в монастырской школе, так считает мой друг, который прислуживает там на кухне.

Портерий не уточнил, что его «друга» зовут Жанна Лу Синклер, и это милое имя принадлежит бабе с короткими ногами и без признаков талии, которая выполняет в монастырской кухне самую грязную работу, чтобы освободить монашек для более важных дел. Он также не добавил, что Жанна была без ума от него, и понадобилось подкинуть лишь пару слов о том, что его интересует, как она поведала всё, что знает. Получалось, что Габриэль Дибос не слишком нравилась Жанне.

— Мой друг сказал, что леди Дибос пользуется особыми привилегиями, и так с того момента, как поступила в монастырскую школу. К примеру, эта девка не спит в общей келье, потому что её папаша считает, что она чересчур хорошенькая для остальных воспитанниц. Он настоял, чтобы она проживала в отдельной спальне.

— И монашки разрешили это?

— Ха! Одна из монашек уступила ей свою комнату. Это крайняя келья на втором этаже, в самом углу школы. Приятель говорит, что девушка ведёт себя так, словно все эти привилегии ей дозволены, и что господина Пуанти боятся в школе гораздо больше, чем уважают, и ни у кого не хватает смелости возражать ни ему, ни его доченьке, опасаясь последствий.

— Последствий?

— Говорят, что он попросту помешан на девушке. «Крепкий орех» — это всё, что кто-либо может сказать о ней, хотя всем известно, что она настоящая дикарка и суётся в такие рискованные дела, на которые остальные девки никогда не решатся. Она позволяет себе чуть ли не дразнить монашек. Мой друг уверен, что все только обрадуются, когда через пару месяцев девчонка уедет из школы.

— Она уедет из школы?

— Да. Ей скоро восемнадцать, и её обучение завершается. Большинство монашек не любят её, несмотря на то, что она ни разу не нажаловалась папаше на многие случаи, когда в качестве меры наказания её отправляли работать в полисадник. Мой друг не назвал бы эту девушку благородной или как-либо в этом духе. Просто девица строит из себя знатную госпожу, а что у неё на уме, никто не в курсе.

Капитанша кивнула.

— Я выполнил всё, как вы сказали, капитан. Я хорошо рассмотрел её. Хотя стемнело, но ошибиться с ней трудно. Она выше остальных, с огненно-рыжими волосами, а глаза светящиеся, как фонарики. И видно, неглупая. Время от времени мне казалось, что она чувствует, как я за ней слежу.

— Ты уверен, что она тебя не видела?

— Конечно, уверен! Если судить по тому, как она сама с собой болтала, пропалывая сор и одновременно сражаясь с комарами… Ей и в голову не пришло взглянуть вверх, на деревья, где я расположился.

Карие глаза капитанши сузились, а спина Портерия вновь взмокрела. Он вспомнил случай, когда видел такой же взгляд капитанши. Тогда на Лесбосе Уитос встретила того парня, Гамбироса. У капитанши было крайне напряжённое выражение лица, а сама она — высокая, с могучими плечами — являла собой мощь, представлявшую почти смертельную угрозу. Портерий бессознательно поёжился. Он подумал, что никакая сила на свете не сможет помешать капитанше осуществить то, что задумала. И матрос до чёртиков обрадовался тогда, так же как и сейчас, что этот взгляд устремлён не на него… В коридоре раздался шум, заставивший их двоих обернуться на дверь до того, как она открылась. Вошла Берта и обворожительная Клара. Портерий как всегда лишился дара речи.