Время, точно нитка самоцветов - Дилэни Сэмюэль Р. - Страница 8

— Простите, мистер Спиннел?

Алексис резко обернулся.

— Мистер Спиннел, моя мать...

— А вы кто такой? — Алексис был явно раздосадован этой заминкой.

Господин вытянулся по стойке смирно и гордо объявил:

— Храбрейший Клемент Эффингемский! — При этом его штанины затрепетали так, точно он вознамерился щелкнуть каблуками. Однако сохранить внятность речи ему не удалось. Спесь с его лица точно ветром сдуло. Он залепетал.

— Ох, я... моя мать, мистер Спиннел. Мы были внизу, там, где другие гости, и вдруг она непонятно из-за чего-то огорчилась. Она убежала сюда ах, я же говорил ей, что этого нельзя делать! Я знал, что вы будете недовольны. Но вы должны мне помочь! — И тут он взглянул наверх.

Все гости смотрели туда же.

Закрывая луну, на крышу медленно опускался вертолет, прикрывшись едва различимым зонтиком сдвоенных винтов.

— Ах, пожалуйста... — продолжал господин. — Ну куда же вы смотрите! Может, она опять спустилась вниз. Я должен, — он быстро огляделся, — ее отыскать.

И он торопливо пошел. В сторону, куда не направлялся ни один из гостей.

Внезапно синкопой жужжанию раздался мерзкий треск, перешедший в грохот, и пластмассовые осколки прозрачной крыши с дребезжанием посыпались сквозь ветви деревьев, со звоном разбиваясь о камни...

Я вбежал в лифт и уже расстегнул портфель, когда меж смыкающимися лепестками двери втиснулся Ястреб, и фотоэлемент вновь раздвинул створки.

Я со всей силы шарахнул кулаком по кнопке, закрывающей двери.

Парнишка покачнулся, ударился плечом о стену, с трудом восстановил равновесие и дыхание.

— Слушай, в вертолете полицейские!

— И наверняка лучшие из тех, что сумела подобрать сама Мод Хинкл.

Я отодрал от виска вторую прядь белокурых с синеватой проседью волос.

Она полетела в портфель следом за пластидермовыми перчатками (крупные, изборожденные морщинами пальцы, синие вены, длинные сердоликовые ногти), которые были руками Хенриетты и покоились теперь в шифоновых складках ее сари.

И тут лифт резко остановился. Когда дверь открылась, на мне еще оставалось пол-лица Храбрейшего Клемента.

Весь в сером, с предельно мрачной физиономией, в лифт ворвался тот Ястреб. За его спиной, в причудливом павильоне, украшенном с восточным великолепием (и с разноцветной мандалой на потолке), танцевали люди. Арти толкнул меня на кнопку, закрывающую двери; потом бросил на меня странный взгляд.

Я лишь вздохнул и окончательно освободился от маски Клема.

— Наверху полиция? — задал неуместно банальный вопрос тот Ястреб.

— Похоже, Арти, — сказал я, застегивая брюки, — дело обстоит именно так. — Кабина неслась все быстрее. — А вы, судя по виду, расстроены не меньше Алекса.

Я стащил смокинг, вывернул его рукава наизнанку, свободной рукой сорвал с груди крахмальную белую манишку с черной бабочкой и запихнул ее в портфель с остальными манишками; вывернув смокинг до конца, я надел добротный серый пиджак «в елочку», принадлежащий Ховарду Калвину Эвингстону. Ховард (как и Хэнк) рыжеволосый (но не такой кудрявый).

Когда я стащил с головы лысину Клемента и встряхнул волосами, Арти поднял свои неповторимые брови.

— Кажется, при вас уже нет тех громоздких вещиц?

— О них уже позаботились, — резко ответил он. — С ними все в порядке.

— Арти, — сказал я, настраивая голос на вселяющий чувство уверенности, искренний баритон Ховарда, — наверное, только из-за моего беззастенчивого самомнения я вдруг решил, что все эти полицейские Регулярной службы прибыли сюда по мою душу...

Арти просто зарычал:

— Попадись им в руки заодно и я, они особенно не огорчатся.

А Ястреб из своего угла спросил:

— При вас здесь служба безопасности, верно, Арти?

— Ну и что?

— Ты сможешь выбраться отсюда только в одном случае, — зашипел, потянувшись ко мне Ястреб. Его куртка наполовину расстегнулась, обнажив изуродованную грудь. — Только, если Арти возьмет тебя с собой.

— Замечательная мысль! — заключил я. — Хотите, Арти, я верну вам пару тысяч за эту услугу?

Его это предложение ничуть не позабавило.

— От вас мне ничего не нужно. — Он повернулся к Ястребу. — Мне нужно кое-что от тебя, малыш. Не от него. Слушай, к визиту Мод я не был готов. Если ты хочешь, чтобы я вывел отсюда твоего дружка, тебе придется кое-что для меня сделать.

Парень явно растерялся.

Кажется, на лице Арти промелькнула самодовольная усмешка, но через миг глаза отражали только крайнее беспокойство.

— Ты должен любым способом заполнить холл народом, и чем быстрей, тем лучше. Ясно?

Я хотел спросить — зачем? Но не спросил, и правильно сделал; ведь я и не догадывался тогда, каковы возможности охранников Арти. Я хотел спросить — как? Но не успел, потому что пол под ногами задрожал и подпрыгнул, а двери стремительно распахнулись.

— Ну, жми, малыш! — прохрипел тот Ястреб. — Жми — или никто из нас отсюда не выйдет. Никто!

Я понятия не имел, что может сделать парнишка; и — видит Бог! — я даже шагнул следом за ним, но тот Ястреб схватил меня за руку и прошипел:

— Стойте здесь, идиот!

Я сделал шаг назад. Арти давил спиной на кнопку, открывающую двери.

Ястреб сломя голову бросился к бассейну. И плюхнулся в воду.

Добравшись до установленных на двенадцатифутовых треногах жаровен, он принялся карабкаться наверх.

— Он же покалечится! — прошептал Арти.

— Ага, — сказал я, но не думаю, что цинизм моего междометия дошел до него. Ястреб дурачился под громадным огненным блюдом. Потом что-то внизу отвалилось, что-то громко лязгнуло, а еще что-то забило струей над водой.

Вспенивая воду, в бассейн с оглушительным ревом хлынуло пламя.

Черная стрела с золотистым наконечником: Ястреб прыгнул.

Когда зазвучал сигнал тревоги, я едва не прокусил собственную щеку.

По голубому ковру шли в нашу сторону четверо в форме. Какие-то люди пересекали холл в другом направлении: увидев пламя одна из женщин пронзительно взвизгнула. Я вздохнул с облегчением, решив, что ковер, стены и потолок сделаны из огнеупорных материалов. Но суть происходящего более чем в шестидесяти дьявольских футах от нас, то и дело от меня ускользала.

Ястреб всплыл на поверхность у края бассейна, в единственном оставшемся не полыхающем месте, и, прижав ладони к лицу, перевалился через бортик на ковер. Он долго катался по ковру. Потом поднялся на ноги.

Из другого лифта выплеснулись пассажиры, которые пораскрывали рты и вытаращили глаза. В дверях показалась бригада пожарных. Сигнал тревоги звучал все громче.

Ястреб обернулся и оглядел находящихся в холле людей. Человек пятнадцать. Вода заливала ковер вокруг его намокших, лоснящихся штанин. От огня капли воды на его волосах мерцали, переливаясь медью и кровью.

Он с силой ударил кулаками по мокрым бедрам, глубоко вздохнул, и средь грохота, колокольного звона и шепота он — запел.

Двое юркнули обратно в лифты. В дверях появилось еще с полдюжины людей. Полминуты спустя каждый лифт привез еще дюжину. Я сообразил, что по зданию разносится весть о том; что в холле поет Певец.

Холл заполнялся людьми. Огонь бесчинствовал, пожарные топтались вокруг, а Ястреб, широко расставив ноги на голубом ковре у полыхающего бассейна, пел — и пел он о баре неподалеку от Таймс-сквер, где полно воров и морфинистов, драчунов, пьяниц и женщин, слишком старых для торговли тем, что они все равно выставляют на продажу, да и клиенты их — сплошь чумазые бродяги, и где прошедшим вечером завязалась потасовка, в которой до полусмерти избили одного старика.

Арти потянул меня за рукав.

— Что?

— Идем, — прошипел он.

Дверь лифта закрылась за нами.

Мы медленно продвигались сквозь замершую в экстазе толпу, то и дело останавливаясь, чтобы посмотреть и послушать вместе со всеми. Но в такой передряге оценить по достоинству искусство Ястреба я не мог. Большую часть нашего долгого пути меня занимала мысль о том, какого рода службой безопасности обеспечен Арти.