Ваше благородие. Дилогия (СИ) - Северюхин Олег Васильевич - Страница 94

В ванной комнате я почистил зубы мятным зубным порошком зубной щёткой из свиной щетины. Зубные пасты появились в начале пятидесятых годов, но до нашей страны, похоже, они ещё не добрались, как всегда, да и щётка тоже была не из тех, коими хочется часто чистить зубы.

Чем отличалась страна социализма, от той, которая строится, так это размерами воровства. Коммунисты в этом были строже. Воруешь – воруй, но не попадайся. А если ты попробовал выставить напоказ своё богатство или похаял правящую партию, то тебя не спасёт никакое заступничество.

Нынче времена совсем другие. Можешь заработать – зарабатывай. Хочешь похвастаться своим богатством – хвастайся, но ты должен соблюдать правила свободного мира, иначе и тебе найдут укорот и ополовинят твои богатства в пользу людей немощных и нуждающихся.

Ладно, для детской головы не идут на пользу такие философствования.

После адмиральского часа и полдника в виде кружки топлёного молока с куском ароматного ржаного хлеба, гостеприимный хозяин познакомил нас со своим поместьем и в библиотеке прочёл лекцию о дворянском роде Китченеров.

Двухэтажный особняк мог бы вместить большое количество людей, но там было всего несколько человек, в том числе и мы с Анастасом Ивановичем. Вероятно, что семья товарища министра жила в городе. Я не задавал вопросов, зная, что всё то, что мне нужно будет знать, до меня доведут в своё время.

Я ходил по коридорам особняка, заглядывал в общие помещения и поражался тому, как люди создавали себе удобства и сколько было нужно средств в денежном выражении и в человеко‑часах для содержания всего этого имущества. Бедняки в особняках не живут, это удел богатых людей. Не зря английский лорды, графы и герцоги продают свои поместья и находят себе жилье по средствам.

Мне, воспитанному в условиях коммунальной квартиры, всегда было непонятно, почему в революцию шли представители правящего класса, дворяне и промышленники, интеллигенция и примкнувший к ним сагитированный народ. Они хотели лучшей жизни, и они её получили в виде государственного обеспечения и ограбления тех, кто жил богато. Как в старом анекдоте про дворян. Дед одного был в декабристах и боролся за то, чтобы не было бедных, а другой – современный интеллигент боролся за то, чтобы не было богатых.

Если взять и поделить всё на всех, то не будет ни бедных, ни богатых. Все будут нищими. Берём какой‑нибудь завод, распродаём его до последней железки и все вырученные деньги раздаём всем, кто работал на этом заводе. Денег получится не так много. Через месяц хорошей жизни деньги закончатся и взять их будет неоткуда. И так по всей России. Заводов нет, железную дорогу продали и пропили, армия продала своё оружие и обмундирование, крестьяне забили скот и сожрали весь хлеб. И страна закончилась. Восстановить её будет невозможно. Хотя, если найдётся какой‑то решительный человек и создаст себе преданный вооружённый отряд, то он сможет заставить крестьян работать, а рабочих сначала создать какую‑нибудь кузницу или мастерскую для изготовления примитивных орудий труда. На Запад надеяться нельзя. Они нас любо завоюют, либо будут спокойно наблюдать, как японцы с китайцами будут осваивать дальневосточные территории, а средняя Азия отделяться со своими эмиратами и ханствами.

На следующий день мы уезжали к себе домой в Вятку.

– Как всё решится, я вам сообщу, а вы, Анастас Иванович подготовьте родителей к тому, что молодой человек будет учиться в столице и что у них скоро произойдут значительные изменения в жизни, – сказал Александр Петрович. – Придётся вам быть дядькой при молодом человеке с соответствующим жалованием, естественно. Подберите приличный дом для семьи нашего друга, о всех денежных тратах сообщайте мне.

Подъехавшее такси увезло нас на вокзал, и мы ещё двое суток были в дороге.

Анастас Иванович имел долгий разговор с моими родителями, а я перешёл на особое положение в училище. Никто ничего не знал, но все ожидали, что моя поездка в столицу обернётся для всех новыми известиями, о которых они будут вспоминать всю последующую жизнь.

Меня тоже не ставили в тонкости договорённостей с моими родителями. Мало ли что. Всё‑таки взросломыслящий ребёнок всё равно остаётся ребёнком и мог бы проговориться о чём‑то конфиденциальном. Хотя, я думаю, что у меня достанет достаточно воли, чтобы сохранить военную и государственную тайны, чем я успешно занимался в течение двух предыдущих жизней, действуя в соответствии с принятой присягой. Если я в будущем пойду по военной стезе, то мне придётся в третий раз принимать присягу и никому ничего не докажешь, что я уже не один раз принимал присягу.

Однажды во время воскресной прогулки по городу моя мама остановилась перед просторным одноэтажным домом, и спросила, нравится ли мне он.

– Что‑то он какой‑то запустевший, – сказал я.

– Без хозяев все дома пустеют и рушатся, – как‑то грустно сказала мама.

– Похоже, смотрины будущего нашего дома состоялись, – подумал я и был как всегда прав в своих предположениях.

Глава 11‑20

Глава 11

Ночью мне приснился старый китаец с длинными седыми волосами и такими же длинными усами, который с палкой ходил вокруг меня и что‑то назидательно говорил, жестикулируя правой рукой.

Китайцы были как бы наши полубратья, мы у них оттяпали немало земель. В 1895 году по окончании японо‑китайской войны по Симоносекскому мирному договору Ляодунский полуостров перешёл в ведение Японии. Россия, Германия и Франция надавили на Японию, и та вернула Китаю бывшие уже в японских руках китайские территории. Но Япония ничего не забыла и не хотела забывать.

В 1897 году наша эскадра зашла в незамерзающий порт Люйшунь, названный Порт‑Артуром по имени английского лейтенанта Артура, чинившего свой корабль в этом порту. Придя как бы в гости, мы построили там военно‑морскую базу для защиты китайцев от японцев. В 1898 году в Пекине была подписана Русско‑китайская конвенция, по которой порт вместе с прилегающим Квантунским полуостровом был передан России в аренду на 25 лет. Ляодунский полуостров с прилегающими островами позднее составил Квантунскую область и в 1903 году вместе с Приамурским генерал‑губернаторством вошёл в состав Дальневосточного наместничества.

В это же время строилась железная дорога, ответвляющаяся от Транссибирской железнодорожной магистрали, проходящая по территории Маньчжурии и соединяющая Читу с Владивостоком и Порт‑Артуром. Эта дорога, названная Китайско‑Восточной железной дорогой (КВЖД), принадлежала России и была одной из причин русско‑японской войны. Во время этой войны в 1904 году через год после постройки КВЖД японцы осадили Порт‑Артур и в течение одиннадцати месяцев вели его осаду. В 1905 году крепость Порт‑Артур пала, хотя солдаты и офицеры хотели продолжить её защиту. Но потом по Портсмутскому мирному договору все права на Порт‑Артур и на весь Ляодунский полуостров (территория Квантунской области) перешли Японии.

Кстати, если посмотреть на топографические карты Китая, то они изобиловали названиями типа Большая Бутунда, Малая Бутунда и Средняя Бутунда. И было их столько много, что была отправлена специальная комиссия, чтобы выяснить причину наличия огромного количества одинаковых названий. Оказалось, что топографы, ведущие съёмку местности, по‑русски спрашивали у китайцев, как называется та или иная высота или деревня. На это китайцы по‑китайски им отвечали: Бутунда (budongde) – что обозначает – не понимаю. Ну, Бутунда, так Бутунда, дикий народ, других названий не имеет.

Я всё это помнил во сне и напряжённо вспоминал китайские слова, которые я заучивал на всякий случай, если ЕИВ всё‑таки решит вспомнить о братских русско‑китайских отношения и попробует освободить Порт‑Артур. Китайские слова я так и не вспомнил, тогда я постарался запомнить всё‑то, что говорил старик как мелодию и проконсультироваться у одного ходи, который работал холодным сапожником на подходе к городскому рынку.