Путь Любопытства. Дилогия (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 39

— Нисколько! — Жарко возразил… нет, не Хантер, а Мийол. — Твоя мечта так же прекрасна, как ты сама, и… я высоко оценил твою откровенность, поверь.

— Льстец, — хмыкнула ведьма, уныло-утилитарный наряд которой испятнали различные субстанции, среди которых кровь была лишь самой обильной. Даже на её очках остались алые разводы! — Посмотри на меня повнимательнее… или яд замглил тебе зрение? Давай-ка я ещё раз тебя обследую, для надёжности…

— Снова пустишь в ход Среднее Сканирование Лимрана?

— Допустим… да?

— Разрешаю.

— Что?

— Ты спасла мне жизнь. И не только мне. Так кто я такой, чтобы препятствовать твоему желанию узнавать новые тайны? Если хочешь, я могу подарить тебе одну или две из моих. Или три. Это всё равно будет ничтожно малой платой за помощь.

Не дослушав, Кавилла начала отрицательно качать головой.

— Нет, Хантер. Нет. Или… не сейчас.

— И то верно. Мы дорого заплатили за… победу. Слишком дорого. Пора воспользоваться её плодами, чтобы вернуть всему этому хоть немного смысла. Но сперва надо сделать кое-что ещё.

— Что?

— Рикс, — маг повернулся к единственному более-менее целому Воину в их компании. — Ты вроде бы здоров, по крайней мере, на ногах стоишь твёрдо… стоишь?

— Да.

— Тогда помоги дотащить до места эту штуковину.

…гномьи сокровища в итоге оказались разочаровывающе скудны. Более девяти десятых всего того, что нашлось на складах «Артефактов чёрных гномов», проходило по тому же классу, что и пресловутый «диск нагревательный средний». Бытовые магические предметы, одним словом — полезные и дорогостоящие, бесспорно, но Хантеру не нужные. Поскольку чем больше всякого навьючено на Зунга, тем меньше времени можно провести в диколесье. Комфорт ради комфорта никогда не привлекал Мийола. Удобства он любил, конечно, но ценил их невысоко.

Главной драгоценностью, оставшейся от Симтана, являлась мастерская. И неплохой запас расходников для создания новых артефактов. Часть их имела весьма высокую стоимость… для эксперта в артефакторике, которым Хантер не являлся. Он скорее впустую извёл бы редкие ингредиенты, самое большее — успешно создал сколько-то низкокачественных вещей из материалов среднего качества. И мастерскую утащить с собой он тоже не мог. А в разграблении её с растаскиванием самых редких и полезных инструментов не видел смысла. Вместе с мастерской они стоили дорого, особенно в умелых руках. Отдельно от подготовленного помещения и в руках Мийола… меньше. Намного.

Вот если бы каким-то чудом удалось доставить сюда Ригара и особенно Васаре… о, тогда радостный визг сестрицы в единый миг достиг бы облаков! Увы, пока об этом оставалось лишь мечтательно вздыхать. Но отметку в памяти на этот счёт Мийол оставил.

— Итак, — подытожил Хантер после обыска складов и осмотра остальных помещений, когда вся компания расположилась на лавках за большим кухонным столом, — помимо большого количества артефактов, которые стоят немало клатов, но найти для которых покупателей будет сложно, мы имеем четыре копейных наконечника, два штурмовых щита, один средний шлем и пару лёгких кирас. Всё перечисленное — с зачарованиями второго уровня. И до гномских стандартов качества, даже ученических, всё это… не дотягивает. Мягко говоря. Видимо, Симтан сделал это всё уже перед смертью, будучи не в лучшей форме. Но даже так всё перечисленное нельзя назвать откровенным хламом, вещи годные…

— Я хочу взять как цену крови действительно годные вещи, — каркнул Башка.

После массированной кровопотери он смотрелся донельзя паршиво, постоянно и понемногу смачивал горло вином, сидел неустойчиво. Но глядел твёрдо. Хотя при взгляде на Хантера на дне его глаз светилась почти что ненависть. Да и на Шак с Риксом он смотрел, как на чужих.

— Годные, — повторил Башка. — Две брони третьего уровня, два талисмана третьего уровня, средний меч, которым я дрался… и топор, который едва не спровадил меня к предкам! — Воин закашлялся, отхлебнул вино, как воду, и добавил тише. — За Кулака и Чалку! За наших мёртвецов!

— Одно условие, и всё названное — твоё, — сказал Хантер.

— Какое?

— Ты получишь, что просишь, но не для продажи. Эти вещи должны использоваться для охраны «Артефактов чёрных гномов»… ближайшие два года. Только потом они перейдут вам в полную неограниченную собственность.

Башка потёр лоб, стараясь скорее прикрыть глаза. Если бы он смотрел на Хантера прямо, то выдал бы полыхающую ненависть — уже безо всяких «почти».

— Договорились, чужак, — выдавил он с усилием.

— Что ж, славно. Тогда…

Неподалёку громыхнуло так яростно и мощно, что у всех собравшихся за столом на гномьей кухне заложило уши. А Шак и вовсе зашипела от боли, прижимая пострадавшие органы слуха руками. С потолка посыпались какие-то мелкие частицы и даже струйки пыли.

— Тогда, — почти без паузы перестроился Хантер на новую тему, поднимаясь и повышая голос, просто чтобы его нормально слышали, — пойдём и посмотрим, кто там шёл к Щерке на помощь. Кто не хочет снова смотреть на свежие трупы или плохо себя чувствует…

— Я пойду! — Заявил Башка.

— И я, — глазища алурины полыхнули надеждой: вдруг да среди подорвавшихся на ловушке, перенесённой Риксом к выходу в тоннель до Подземья, найдётся ещё нагхаас или даже пара?

— Пойдут все, — подытожила Кавилла, дёрнув углом рта и отставляя подальше свою чашу с вином. В которую с потолка плюхнулось после взрыва что-то особенно крупное.

…к счастью, обвала всё-таки не случилось: несмотря на отсутствие видимой шахтной крепи, гном строил на совесть. К сожалению, взрыв ловушки вышел настолько сильным, что от тел осталось мало что. Даже сосчитать точное число погибших не представлялось возможным… по крайней мере, сходу. Вдобавок обеспечивающую освещение растительность ударной волной на немалом протяжении туннеля попросту сдуло, погрузив его в естественный для подземелья мрак.

Хантер воспользовался готовой матрицей Направленного Света, чтобы осветить картину. И немедленно пожалел о том, что вообще увидел… всё это.

А потом отлетевшее к самому повороту тоннеля тело, сравнительно целое, задвигалось и громко застонало.

— Похоже, у меня опять прибавилось работы, — вздохнула Кавилла, шагнув вперёд.

— Стой! — прошипела Шак, хватая её за рукав халата.

— В чём дело? — насторожился Хантер.

— Чуете?

— Я много чего чую. Горелое дерево, кровь, вывалившееся из кишок… содержимое.

— Да назад же! — алурина пятилась сама и тащила целительницу. Та сопротивлялась, но явно не всерьёз. — Кисло-сладкий аромат, вроде подгнивших яблок… чуете?

— Нет.

— А я да, — сказала Кавилла напряжённо. — Это ведь…

— Оно самое, — мрачно констатировала Шак. — Ядовитые пары крови нагхаас из низкой касты. Причём из одного тела не могло натечь так много. Даже из двух-трёх не могло. Не дышите!

— Хантер, — сказала целительница, — всё это уже слишком… просто слишком. Это не малый инцидент, который можно замолчать, разбираясь с последствиями по своему усмотрению. Пора сообщить о случившемся.

— Кому?

— Той, кто в Лагере самая главная… теоретически. Надо поставить в известность об активности нагхаас наше местное Око Лагора — Сираму ори-Тамарен.

Хантер 7: смех, немножко нервный

Политика.

Многогранность данного понятия, особенно при расширенном толковании, весьма велика. Припоминая лекции Ригара по древней истории, Мийол находил одновременно ироничным и поучительным тот факт, что корень этого термина, «полис», означающий «город» или, вернее, «город-государство», в современную эпоху снова приобрёл точно ту же окраску, что и во времена возникновения самого слова «политика». Ведь после падения Империи крупнейшими и наиболее мощными государствами людей снова стали города… только не древние порты Междуземного моря, а сравнительно молодые Рубежные Города. Связанные друг с другом многочисленными и сложными для понимания связями, эти цитадели человечества вовсе не теряли власти за пределами своих стен; более того — частенько именно вдали от родины представители магистратов могли диктовать свою волю, совершенно не учитывая конкурентов, также претендующих на долю политического пирога. Ведь если внутри стен магистраты поневоле должны оглядываться, беря во внимание интересы кланов, гильдий, могущественных независимых магов, то вот за стенами… что ж. За стенами правила менялись.