Асфиксия (СИ) - "Poyo_Koyo" - Страница 15

— Квен, мы же разговаривали об этом. Ты меня расстраиваешь.

— Пожалуйста.

— Пф, хорошо. Раз уж ты так сильно боишься, дам тебе немного времени, но знай, что я не буду так добр постоянно.

Квентин ничего не ответил. От бессилия он сжал руки в кулаки.

Вышел из кабинета Квентин только через полчаса. Мужчина спал на его кровати. Ложиться с ним он не собирался, поэтому тихонько пробрался в зал и разложил диван. Гвен легла рядом с ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Уснуть было сложно, несмотря на усталость и сонливость. Квентин не сильно переживал за свое здоровье, он боялся, что рано или поздно мужчина решит использовать все подручные средства — в том числе жизнь Гвен как рычаг давления. Он слышал достаточно подобных историй, чтобы иметь повод для беспокойства.

В какой-то момент Квентин все же уснул. Ночью ему снились тревожные вещи, о которых он не вспомнил на утро. Осталось только мерзкое ощущение усталости, которое не смог смыть даже горячий душ.

— Я ухожу, — услышал Квентин голос за дверью.

— Надолго?

— Завтра с работы тебя заберу, дела появились.

— Хорошо.

— Если хочешь, можешь пойти со мной.

— Нет, мне надо работать.

— Пф.

Только когда входная дверь закрылась с другой стороны, Квентин смог немного расслабиться. Он закрыл дверь на замок, потом спокойно зашел на кухню, сделал себе завтрак, сварил кофе и наложил корма Гвен. После кружки кофе и яичницы с беконом настроение немного улучшилось, и за мытье посуды Квентин принялся почти радостно. Только когда в его руке оказался бокал из-под вина, легкая улыбка, которую он не заметил, как появилась, сползла с его губ.

— Боже, только не рассказывай Старку. Что угодно, но не это, — прошептал он, сжимая бокал в руке, и не успел даже понять, не то что заметить, когда тот треснул, и в руке его остались осколки, больно впивающиеся в кожу. Кровь брызнула густым потоком, но Квентин не сдвинулся с места. Он смотрел как красные капли падают на пол, не испытывая ничего, кроме почти неуловимого чувства сожаления.

Мгновение он размышлял о звонке Питеру. Но это было бы такой глупостью после того, как он сам же его вчера прогнал. Стоило выбросить этот идиотизм из головы и вернуться к разработкам. Да, так он и поступит. Идеальный план: забыться, не вспоминать, закончить то, что нужно. То, что принесет ему и всем остальным пользу.

Квентин отмер и, наконец-то, выпустил разбитый бокал из рук. Осколки посыпались в раковину, но несколько застряло в ладони, и Квентину пришлось постараться, чтобы вытащить их — настолько глубоко они засели. После того, как он тщательно промыл порезы под холодной водой, кровь чуть замедлилась. Однако, перевязка была нужна в любом случае.

Найти аптечку не составило труда, как и отыскать среди кучи ненужных лекарств бутыль с перекисью и бинт. Квентин зубами открыл крышку и вылил на ладонь почти половину. Шипя от зудящей боли, он принялся за перевязку. Пока Квентин был сосредоточен на деле, в голове было блаженно пусто и безопасно. Но, стоило бинтам крепко обхватить его руку, как он замер, пораженный внезапной мыслью: «Может, убить его?»

Почти секунду он на полном серьезе обдумывал перспективы, прежде чем резко затрясти головой.

— Совсем крыша поехала, — пробормотал он. — Нужно найти таблетки…

Руки подрагивали, пока Квентин вытаскивал из аптечки и открывал нужную банку. Проглотив сразу две таблетки, он наклонился и запил их водой прямо из-под крана.

Приступал к работе он в надежде, что жуткие мысли уйдут, но тщетно. Одной мыслью Квентин будто открыл в себе портал в ад.

После почти полных суток, проведенных на ногах за упорной работой (уснул он только под утро, отключившись прямо за рабочим столом), голова гудела и была тяжела, как чугунный шар.

На работу Квентин собирался как на каторгу, но больше отлынивать, отговариваясь болезнью, было нельзя. Квентину не хотелось прибавлять дров в огонь ненависти Старка. Хотя ненависть была, наверное, слишком сильным словом — Тони всего-то на дух его не переносил.

День прошел так же, как и начался — как непрекращающаяся головная боль. Питер не ошивался рядом, раздражая и одновременно забавляя своим присутствием, подчиненные смотрели с опаской, а в черной водолазке до горла было жарко как в парилке.

— Старк дал Паркеру отгул, — поделился за обедом тот самый Джонс, которому Квентин в порывах злости порывался сбагрить мальчишку.

Квентин смерил его взглядом.

— Мне должно быть это интересно, потому что..?

Джонс — святая простота, — выпучил в удивлении глаза и выдал:

— Так, а вы разве не вместе?

Квентин подавился чаем — еще чуть-чуть и тот бы пошел носом. Откашлявшись под заботливыми похлопываниями Джонса по спине, он поднял слезящиеся глаза на мужчину.

— Что?

— Ну вы же вместе работаете над проектом, — Джонс почесал лысеющую голову и, убедившись, что Квентин не собирается в ближайшее время умирать, вернулся на свое место за столом.

— Точно, — согласился Квентин и до конца обеда так больше не произнес ни слова, хотя Джонс еще пару раз пытался завести непринужденный разговор, прежде чем бросил попытки.

Конца рабочего дня Квентин ждал с содроганием и одновременно тихим смирением, как приговоренный к смерти смиряется со своей участью перед эшафотом. Но на парковку выходил, высоко поняв голову. Что бы он ни чувствовал глубоко внутри — показывать это, доставляя ублюдку удовольствие, он не собирался.

На парковке было пусто.

Квентин проверил время, прождал почти двадцать минут и в конце концов вызвал такси. Если ублюдок решит упрекнуть его отсутствием терпения, то у Квентина тоже было, что ему сказать. На на удивление и дома никого, кроме Гвен, не оказалось.

— Ха, — хмыкнул Квентин, осматривая пустую квартиру. Без чужого удушающего присутствия она как никогда ощущалась домом.

Гвен потерлась о его ноги, требуя внимания и ужина, и Квентин с удовольствием отвлекся на нее. Остаток вечера они провели вместе: Квентин, переодевшись в домашнюю одежду, за готовкой ужина, уборкой и, наконец, просмотром телевизора в гостиной, а Гвен всегда рядом — в его ногах, на кухонной тумбе, устроившись рядом на диване.

Квентин дремал, когда раздался звонок в дверь. Он почти решил не открывать, но за первым раздался еще один, а затем кто-то негромко, но настойчиво застучал в дверь. Без особого желания, Квентин поднялся на ноги и поплелся к двери.

— Питер? — удивленно произнес Квентин и устало выдохнул. — Что ты здесь делаешь?

Питер вместо ответа улыбнулся. Улыбка вышла странной, будто приклеенной на лицо, и Квентин поневоле напрягся. Приняв решение, он приоткрыл дверь:

— Войдешь?

Питер молча кивнул и протиснулся между ним и входной дверью. Внутри он сразу же начал вертеть головой — Квентин мысленно порадовался, что прибрался. Осмотрев квартиру, Питер будто расслабился и слегка повеселел. Он бросил рюкзак у дивана, громкий звук потревожил Гвен, но она только лениво подняла голову, ни на миллиметр не сдвинувшись с места, и затем вернулась к прерванному сну. Вот же чудное животное — посмей Квентин нарушить ее покой, отделался бы, как минимум парой царапин.

Когда Квентин обернулся обратно к Питеру тот уже успел стянуть с себя толстовку и устроить ее на спинке ближайшего стула. Квентин не стал это никак комментировать. Вместо этого он спросил:

— Питер, зачем ты пришел?

— В гости, — ответил Питер так, словно это не они пару дней назад разругались в пух и прах. — Чай будешь? Я сделаю.

Квентин с силой провел рукой по лицу. Ладно, ладно. Сейчас он попробует спокойно обо всем поговорить и объяснить — им не нужна еще одна ссора. В конце концов кто из них двоих рассудительный взрослый?

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

— Питер, ты не должен быть здесь, — начал Квентин. Питер обернулся на полпути к кухне — его глаза странно блестели. — Если он вернется…

Квентин не успел договорить, когда Питер его перебил.

— О, об этом не волнуйся. Я не думаю, что он когда-нибудь еще раз тебя побеспокоит.