Лепесток красной розы (СИ) - Миланз Анна - Страница 44

Росс ничего не отвечает ей и только тогда она, наконец, осознает, каковы его намерения в таком возрасте к этой ситуации. Их просто нет.

― Все ясно, Эрик Росс. Мне противно на тебя смотреть, ― с отвращением выдирает руку, разминает ее и делает шаг назад, увеличивая расстояние. ― Признай, что ты боишься быть ответственным за того, кто так близко расположился рядом с тобой. Мне даже жаль твою подружку, что она не усмотрела в тебе потенциального парня, готовый ко всему, что ждет его.

― Заткнись! ― разъяренно посетовал Эрик, подходя к ней вплотную, будто сталкивая обоих. Смотрел дико и неизбежно, мышцы его сводило судорогой, так как каждую секунду плечи отводил назад. ― Не смей сюда приплетать Ханну. Я умею брать на себя ответственность, умею принимать решения, от которых будет зависеть мое будущее, но это принимать я не стану, ― показывает жестким движением руки на бумагу. ― Нам всего двадцать лет, Лизи, мы слишком молоды, и ты должна была думать, когда залетала от какого-то придурка. Зато вешаешь на меня этого ребенка.

Лизи фыркнула, на секунду отвернувшись, видимо, обдумывая, чтобы сказать. Затем оглядела с изящной многозначительностью лицо любимого.

Я забыла, как дышать, готовясь услышать дальнейшие слова.

― Окей. Если ты не готов принять очевидные вещи, тогда я поступлю по-другому.

Эрик опешил от такой резкой смены: от жалости к величию. Выгнул бровь, выжидая нападки от девушки.

― Расскажу все Ханне. Ой, да, еще твоему отцу. Думаю, мистер и миссис Росс обрадуются.

― Ты не посмеешь! ― ноздри раздулись, воодушевляя в нем беса.

Бофорт невинно улыбнулась, впуская в себя большое количество негативных эмоций, как настоящая колдунья. Она питается за счет своего тщеславия, и Эрик стал главной мишенью, ― вытрясти все, чтобы оставить ни с чем.

― Посмею, милый, ― напоследок бросила она, демонстративно развернувшись. ― Хотя мне не стоит ей рассказывать, все и само как-то прояснилось.

Эрик поднял свои стеклянные глаза на меня.

Вздрогнула от произнесенных слов, понимая, что меня заметили. Лизи оглядела каждого из нас со слащавой улыбкой, повернулась и направилась вперед, виляя задом, как профессиональная модель, чем больше раздражая. Нет, Лизи Бофорт даже с таким видом остается сукой.

Вышла из-за колонны, перевела внимание на парня, который значительно осунулся под напором моего взгляда. Мне нужны ответы на все, что здесь произошло.

― Ханна, ― начал он, но приоткрыв рот, так и замер, судорожно запуская пальцы в волосы. ― Ханна…

― Я знаю, как меня зовут. Куда интереснее узнать, что она сейчас сказала? Почему…

― Детка, я…

― Эрик, объясни мне, ― требовательно перебила, оставаясь на месте и не двигаясь. Я…больше всего боюсь оказаться в его власти и забыть все эти слова, как сон. Мне нужны ответы. Мы и так начали встречаться на обмане, а теперь пора уже открыться. ― Почему она говорит, что это твой ребенок?

― Это не мой ребенок. ― Уверенность в каждом его движении, но мне это не кажется. Тут что-то не так…

― Тогда чей?

― Я… ― затряс головой, подбирая нужные слова, и сделал ко мне шаг. ― Я не знаю, возможно, какого-нибудь левого парня. Черт! Говорю тебе, что это не мой ребенок. Поверь мне, любимая.

― Я не знаю, чему верить, Эрик, ― вдруг призналась я, забывая, как совсем недавно мы были близки. Как легко могли подойти друг к другу и заключить в объятьях. Как нам было хорошо вдвоем. Теперь же…неизвестная перегородка стоит между нами. ― Понимаешь, трудно признать твои слова ввиду того, что от ТЕБЯ залетела другая девушка и всеми способами пытается ТЕБЯ заполучить. Господи, как же это иронически все звучит.

― Тебе смешно? ― Нахмурился он.

― До нелепости смешно. Все это, ― всплеснула руками, ― все, что тебя окружает, сводится к каким-то новым играм. Сначала этот дурацкий спор, а сегодня узнается, что Бофорт беременна. Браво.

― Ты хочешь сказать, что от меня одни проблемы?

Черты лица Эрика заостряются, когда он произносит это вслух. По сей день я тщательно умиряла пыл отголоска в разуме, не старалась на него вести, только, по-видимому, все само собой решилось.

― Ты ― сам для себя проблема. Посмотри, какой результат ты получил от своих прежних привычек. Ты каким-то образом умудряешься приносить на свою задницу одни лишь конфликты, нестыковки и приключения, а страдать приходится твоим близким людям. И я…в очередной раз подвергаюсь этому. Господи! ― Устало закрыла руками лицо, погружаясь в темноту своих грез. Горько вздохнула, переваривая в себе последние минуты. ― Я же могла предположить, что все так и окажется.

Судя по всему, мой вариант ответа чересчур подвел его к краю пропасти, потому что за считанные секунды передо мной вырос совсем иной человек. Часть маски спала.

― Если ты не хотела быть со мной, то зачем простила? Зачем говорила, что любишь меня? Зачем заставила меня сходить по тебе с ума и все время быть рядом с тобой, словно ты для меня ценность? Зачем проводила со мной вечера? Зачем?! ― На последнем вопросе он сорвался. Эхом вопрос разнесся по всем коридорам кампуса, от чего я тут же съежилась. Как бы никто не осмелился посмотреть, какая драматическая картина разворачивается посреди учебного дня.

Опустила руки вдоль тела и взглянула на него.

― Потому что я действительно тебя люблю.

― Я тебя не понимаю, ― поднял плечи и скрестил руки на груди, негодующе возражая. ― Ты же так хорошо думала о том, чтобы сделать меня виноватым. Так можешь продолжать дальше.

― Ты не виноват, просто не хочешь понять, как это задевает других. Тебе плевать на мои чувства, Эрик. Даже сейчас, признаваясь мне, ты всеми способами закрывался от меня. Не давал читать то, что тебя тревожит. Это больно.

― Я не закрывался от тебя. Да, мы спали с ней, больше ничего между нами не было.

― Хорошо. Ты спал с ней до того, как мы помирились? ― поисковый вопрос задала я, с целью определится, смог ли он победить в себе эгоизм и не лгать никому.

Но в ответ последовала тишина. Тишина, за которой скрывалось многое, чего я не знала.

― Значит, спал… ― тихо изрекла, смеясь над изменившейся ситуацией.

― Я не осознавал, что тогда делал. Мною двигали алкоголь и желание как-то забыться.

― Но ты решил именно так поступить. Я все поняла. Нам не стоит обсуждать больше ничего. Мне надоело жить по твоим правилам, ― быть в неведении. Быть дурой, за чьей спиной смеются. Быть тем, кто просто помогает тебе выйти из подгребной ямы. Лучше разберись со своими демонами в голове сам, Эрик. Потому что между нами ничего никогда не получится, если ты не сможешь побороть в себе свою трусость и излишний эгоцентризм. Не впутывай меня в то, что принесет тебе поражение, пока сам не научишься выигрывать.

― Ты не уйдешь, ― обнадеживающе вымолвил он скорее для себя, нежели обманывая меня. ― Из-за этого долбанного ребенка?

― Из-за твоих слабых сторон. Решай свои проблемы без меня!

Не упуская возможности, направилась в обратную сторону, перебирая ногами так, чтобы за мной оставались огоньки от огня. Хватит всего этого неизгладимого притворства. Пора уже стать взрослыми, но кто-то отчаянно мечтает о своих вершинах, не применяя своей силы.

24 глава

Наши дни

Ханна Эллингтон

― Вы… ― Я, кажется, потеряла дар речи, когда осознание того несуществующего факта ворвалось в мое сознание.

Сколько бы годов я не представляла себе крушение корабля среди водной глади, где поблизости не было никакой живой души, все было схоже с мировыми тенденциями фильмов, как, например, «Титаник». Мама мне рассказала настоящую правду за место той сказки, за которую из года в год цеплялась, мечтая о том, чтобы все оказалось не былиной. Но настоящая причина отсутствия в нашей с мамой жизни человека, которого назвать «отцом» язык не поворачивается, ранила куда значительнее и оставила самые отрицательные эмоции по отношению к нему.

И теперь он стоял передо мной. Высокий, статный, немного сутулый, смуглый, загар не выделял его возраста. Темноволосый, хотя седина брала свое и выделялась как на отросшей щетине, так и на волосах, в частности на висках. Глаза были веселыми, в них переливались сапфиры, которые были и у меня, изо дня в день выделяли мое лицо среди темноты. Лицо с квадратной челюстью, высокими скулами и с глубоко посаженными глазами, спрятанными за очерками бровей. Он был похож на меня. Точнее…я переняла все от мужчины, восемнадцать лет который был для меня мертв.