Потерянный интерес (ЛП) - "mochi_san" - Страница 35

«Эй!»

Зеницу переводит взгляд на источник звука и видит, что Узуй не только лег обратно, но и поднял покрывало, предлагая ему… подождите…

«Залезай».

«Уууу-что?! — глаза Зеницу шокировано распахиваются, — Как, на одном футоне?! Ты все еще пьян? Это совсем не смешно!»

Узуй опускает голову на подушку. «Успокойся, я носил тебя десятки раз, это почти одно и то же. Не говоря уже о том, что мы спали в одной комнате в твой первый день здесь. Перестань делать из этого событие. Или со мной, или в своем любимом углу, выбирай».

Зеницу поджимает губы. Он не может поверить, что до этого дошло, и что ему хочется согласиться…

«Откровенно говоря, мне все равно, что ты выберешь, я сейчас усну».

«Хорошо, хорошо! Просто… — Зеницу нервно хмурит брови, — не делай ничего извращенного».

Узуй пристально смотрит ему в глаза, словно размышляя об этом, а затем резко отворачивается. «Не могу ничего обещать».

«Не шути так!»

В конце концов Зеницу оказывается на том же футоне, что и Узуй. Это опасно! Парень всхлипывает, все его тело деревенеет, а кожа словно горит. Он прижимается щекой к шелковой подушке, на этот раз сосредоточившись на звуке капель дождя, стучащих по крыше. Он устроился на своей половине, отвернувшись от Узуя. Мужчина лежит на спине и размеренно дышит. Он так близко, их тела соприкасаются. Конечно, Зеницу касался Узуя и раньше, но сейчас все было по-другому! Они спали на одном футоне! Зеницу представлял, как разделит свою постель с Танджиро холодным зимним днем ​​или с милой девушкой… но определенно не с бывшим Столпом звука жаркой летней ночью, когда на улице бушует буря.

«Не спишь?»

Он вздрагивает. О боги, как же ему с этим справиться? Зеницу осторожно меняет свое положение, пока не оказывается лицом к своему соседу. Взгляд Узуя сосредоточен на потолке над ними.

«Ч-что?»

«Там, на уступе несколько часов назад, ты назвал это место своим домом».

Глаза Зеницу расширяются, пока мозг обрабатывает слова мужчины.

Домом?

«А? Нет, я этого не делал!» — юноша пытается сесть, но тяжелая рука Узуя прижимается к его груди, не давая подняться.

«Эй!»

«Не двигай покрывало, мне сейчас хорошо».

«Ты меня чуть не раздавил!»

Узуй морщится, но убирает руку. Он поворачивается на бок и кладет ту же руку себе под голову.

«Ты сказал это», — возражает он.

Зеницу впивается в него взглядом.

Теперь они лежат лицом друг к другу, но Зеницу это не смущает. Он изучает черты Узуя, задаваясь вопросом, всегда ли алкоголь успокаивает его и заставляет говорить глупости. А еще он выглядит таким усталым. Мужчина тоже смотрит на него. Кажется, проходят часы, прежде чем Узуй вздыхает и прерывает зрительный контакт, закрывая глаз и пытаясь снова уснуть. Именно тогда Зеницу замечает, что на нем все еще одета тяжелая повязка, украшенная яркими камнями.

«Ты так пьян, что забыл снять эту штуку?» Не спрашивая разрешения, он поднимает руку и тянется к нему. Он позволяет своим пальцам убрать прядь волос Узуя, прежде чем развязать ленты на затылке мужчины. Зеницу задерживает дыхание, медленно отделяя повязку от его лица, и в поле зрения появляется длинный шрам, вертикально пересекающий глазницу Узуя.

Зеницу вздрагивает от сострадания, но не отводит взгляд.

В последний раз, когда он видел его лицо без повязки, везде была кровь. Она все текла и текла из раны, нанесенной Высшей Шестой луной. Узуй страдал от боли. Все его тело было одной сплошной болью.

Юноша не понимает, зачем он это делает, но обнаруживает, что снова протягивает руку, и кончики его пальцев почти касаются розового шрама. Но он так и не успевает дотронуться до него, когда Узуй открывает здоровый глаз. Зеницу отдергивает руку, испытывая одновременно шок и унижение!

Он не может прийти в себя и унять бешено стучащее сердце. Узуй застал его, когда он пытался погладить его шрам! Наверняка со стороны это выглядело жутко! Сейчас он начнет орать на него или ударит!

Только Узуя совсем не смутило это вмешательство.

«Знаешь, это не больно».

«Ага?» Отлично, теперь он еще и в словах путается.

«Шрам. Он уже не болит», — поясняет лежащий рядом мужчина.

«О… я рад, раз это так». Что еще ему сказать?!

«Хочешь потрогать его?» Уголки рта Узуя приподнимаются.

Зеницу чувствует, как его волосы встают дыбом от этого предложения. «Ты с ума сошел?!»

Рука Узуя внезапно хватает его запястье, но он удерживает его почти… нежно. Как будто давая возможность вырваться, если Зеницу будет против.

«Ты же все равно собирался это сделать». Он опускает тонкие пальцы мальчика на шершавую отметину. Зеницу краснеет, но не отдергивает руку. Он осторожно проводит кончиками пальцев по неровным краям. Узуй пристально смотрит на него, не обращая внимания на прикосновения. Несмотря на то, что это довольно глубокий шрам, он не портит бывшего Столпа. Зеницу задается вопросом, а что чувствует сам Тенген, когда видит себя таким, лишенным руки и глаза?

Зеницу опускает голову, убирая пальцы с чужого лица. Лучше не думать об этом…

«Давай поспим», — шепчет он.

Узуй отвечает, но не сразу. «…Давай».

Незаметно их позиции меняются — голова Зеницу теперь удобно лежит на предплечье Узуя. Это случается само собой, и он не жалуется. Сначала парень немного смущается, но, в конце концов, ему удается расслабиться. Узуй быстро погружается в глубокий сон. На этот раз Зеницу уверен, что мужчина спит, он слышит его ровное дыхание. Сам он никак не может уснуть, хотя буря снаружи давно утихла. Честно говоря, он не может не смотреть на Узуя снова и снова. Он задается вопросом, почему это привлекательное лицо выглядит таким измученным… У Зеницу есть подозрения, но он хочет думать, что ошибается. Наверное это из-за подавления его звука? Могла ли эта постоянная блокада так подействовать на него? Между бровями Зеницу появляется глубокая обеспокоенная линия.

Что заставило Узуя зайти так далеко? Жаль, что он не смог осуществить свой план и разрушить стены, построенные вокруг сердца этого усталого мужчины.

Через некоторое время Зеницу засыпает, убаюканный чужим теплом и ритмичным дыханием. Он чувствует себя защищённым, и его сон крепок, как никогда. Поэтому он не слышит тот низкий, заботливый и немного грубоватый звук, который внезапно вырывается из плена, когда платиноволосый мужчина сквозь сон притягивает ближе к себе маленькую хрупкую сопящую фигурку. Этот звук окутывает их своим коконом и радостно поет всю ночь, до тех пор, пока отдохнувший разум бывшего Шиноби бессознательно не возвращает себе контроль над ним.

***

Зеницу видит сон.

Он не может дышать.

Теплая сильная рука проходит по его телу, и от прикосновения кожа покалывает в неистовстве статического электричества. Его разум неспособен осознать происходящее, а дыхание прерывается, когда к его груди прижимается крупное рельефное тело. Слезы находят привычное место в уголках глаз, пока чужая рука забирается в складку его юкаты, осторожно спускаясь к талии. Он вздрагивает, когда теплые губы сначала лишь слегка касаются его шеи, а затем оставляют на ней нежные щекотливые поцелуи. Его дыхание становится тяжелым, а сердце бешено бьется, он горит. Что происходит? Почему у него нет сил положить этому конец? Мягкие губы отрываются от изгиба его шеи, но почему он так жаждет, чтобы они вернулись? Глубокий голос шепчет ему в ухо, заставляя покрыться мурашками: «Для громкого сопляка ты сейчас очень тихий…»

Зеницу колеблется, прежде чем взглянуть на Узуя, слегка раздраженный этим замечанием, но его телу все равно — оно жаждет прикосновений. Он никогда не чувствовал себя так за всю свою жизнь. Его карие глаза блуждают по точеному профилю другого мужчины, а уши улавливают прекрасную музыку, звучащую откуда-то издалека, и он принимает решение. Его ладони мягко опускаются по обе стороны лица Узуя. Ничто не в силах его сейчас остановить. Он едва наклоняет голову, и его губы быстро прижимаются к другим чуть приоткрытым губам. Все угасает и больше не имеет для него значения, кроме обладателя этих податливых губ. Волна эйфории и такой прекрасный низкий грубоватый звук захлестывают Зеницу. Часть его отчаянно хочет отстраниться, прежде чем он потеряет себя. Но он предпочитает остаться и таять, когда ему отвечают взаимностью, углубляя поцелуй и притягивая его ближе, пока расстояние между ними не исчезает совсем, а их дыхания смешиваются.