Когда играют все (СИ) - Иванова Татьяна Всеволодовна - Страница 36

В ответ Сид, приподнявшись, осторожно вытащил все шпильки и заколки из ее растрепавшейся прически и осторожно разложил мокрые волосы на траве.

— Фенелла, я хорошо тебя знаю, ты можешь из чистого упрямства настаивать, что я единственный. Но что королю твое упрямство? Нет, я никак не могу делить тебя с его светлейшим величеством, — сурово сказал он. — Лучше уж совсем никак.

— Ты просто нахал, — все-таки разозлилась девушка. Попробовала было вскочить, но поскольку Сид гладил рукой ее распущенные волосы, то голову приподнять не удалось. Зашипев от боли, она снова рухнула на траву. Несколько минут они молча и возмущенно смотрели друг на друга.

— Хорошо, давай разберемся вместе, — сказал, наконец, Сид. Окончательно выбрался на берег, сел, подтянув к себе сумку Фенеллы с королевскими посланиями.

— Ты, кажется, не отдала верительные грамоты кому-то, кто должен был доставить тебя в Кареньон по замыслу нашего светлейшего короля? Они в сумке?

— В сумке. А зачем тебе?

— Прочту. Узнаю, как его величество объясняет доверенному лицу свой странный выбор гонца.

— Ты вскроешь королевское послание?!

— Вскрою и снова запечатаю. Все нормальные пажи это умеют. Я хоть и не паж, но тоже справлюсь. Никто ничего не заметит.

Фенелла хотела было возразить, но ей вдруг стало самой интересно, что же король о ней пишет.

Сид, угадав ее мысли, улыбнулся с откровенной грустью в глазах и встал.

— Пойдем в дом, — сказал он, протягивая девушке руку, чтобы помочь выбраться на берег.

Через полчаса переодевшаяся в сухое платье Фенелла наблюдала, как тоже переодевшийся в имеющуюся в доме мужскую одежду Сид расплавил в огне очага оловянную пуговку и налил тонкий слой олова поверх восковой печати на пергаменте. Затем он быстрым движением снял оловянную пленку с печати, на внутренней стороне пленки возник оттиск королевского перстня-печатки. После чего мастер отложил оттиск в сторону и, внимательно посмотрев на Фенеллу, в которой все прочие чувства погасли под действием всепоглощающего любопытства, осторожно вскрыл печать и развернул свиток.

«Отправляю к тебе дорогого моему сердцу человека, — прочитала Фенелла через плечо Сида, — твою будущую повелительницу. Отнесись к ней с соответствующим уважением. Она выполняет мое поручение, которое никто кроме нее выполнить не может. Помоги ей добраться до Кареньона так, чтобы не запятнать ни ее честь, ни мою».

Число и хорошо знакомая подпись Боэланда.

Фенелла сползла на скамейку и, с трудом осознавая происходящее, следила, как Сид с кривой усмешкой свернул послание так, чтобы половинки печати сложились вместе, поправил шнурок, скреплявший свиток, разогрел оловянный оттиск и приложил его к поврежденной печати. Когда оружейник снял металлическую пленку, печать выглядела девственно нетронутой. Сид внезапно склонился перед девушкой в низком поклоне.

— Моя повелительница…

— А мое мнение совершенно не важно? — наконец, выговорила Фенелла. — Не важно, да?

Сид выпрямился и внимательно посмотрел в лицо расстроенной девушке.

— А ты собираешься отказать сиятельнейшему королю Остарии? — с интересом спросил он.

Девушка закусила губу.

— Тем более, ты к его неотразимому величеству определенно неравнодушна. Только от тебя и слышно было: Боэланд — то, Боэланд — это, — он хотел еще что-то, столь же ехидное, добавить, но встретился с ней взглядом и запнулся. — Страшно? Тебе страшно, дорогая?

— Да. Видел бы ты его в последнее время. Страшно.

— По-моему, боишься ты напрасно. Поверь, ты вполне можешь исцелить раненное предательством сердце. Король с тобой осторожен. Он бережно подводит тебя к нужному ему ответу. И если бы не я… мне страшно поверить в твой выбор… я, — Сид удивленно посмотрел на то, что недавно было металлической пленкой в его стиснутых пальцах, и положил на столик маленький комочек спрессованного олова.

— Да, если бы не ты… Не знаю, что было бы, если бы ты не существовал в моей жизни, не знаю. Но ты существуешь.

Девушка закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. Получалось плохо.

— Фенелла, ответь мне честно, — резко сказал оружейник, — если бы все зависело от тебя и только от тебя, неужели ты предпочла бы судьбу моей жены короне Остарии? Ты предпочла бы мою любовь любви короля?

— Да, — ответила она, не отнимая рук от лица. — Ты полнейший идиот, Сид. А еще сказал, что хорошо меня знаешь.

Где-то снаружи раздался цокот копыт горной козочки, иногда они забегали в маленькую долину, гостья с наслаждением напилась из озера. В полуоткрытую дверь ясно слышалось, как козочка лакала воду. Напившись, она неторопливыми прыжками унеслась прочь.

— Ты помнишь, Фенелла, что сегодня в Вальямаресе праздник? — после длительной паузы снова заговорил Сид. — Ты выполнила поручение его величества. Он не ждет тебя так быстро. Давай сегодня просто погуляем по улицам города. Просто погуляем, чтобы было, что вспомнить потом, когда…

Голос у него дрогнул, и Сид замолчал.

— Хорошо, — ответила девушка, не поднимая глаз. — Только причешусь нормально и доставлю сначала тебя домой. Босиком ты долго не прогуляешь.

Глава двенадцатая

Вначале они действительно просто гуляли по улицам вместе со множеством веселящихся людей; шли рядом, держась за руки, и обсуждали увиденное, радуясь, что понимают друг друга со полуслова. Потом оба вспомнили, что со вчерашнего дня почти ничего не ели. А харчевни в городе работали только те, которые имели официальное разрешение прогрессоров на продажу еды. Ослабление власти пришельцев в столице еще не чувствовалось. Лицензированных харчевен в городе было мало, в праздник они оказались переполнены. Наконец, Сид углядел одну, немноголюдную, в центре города.

— Это потому, что здесь готовят пищу для пришельцев, а не традиционную, остарийскую, — тихо сказала спутнику Фенелла, прочитав табличку при входе.

— Очень есть хочется, — жалобно протянул Сид, — согласен даже на иноземную еду пришельцев.

Они вошли и заняли один из немногих свободных столиков в большом зале с низкими светлыми сводчатыми потолками, с развешанными по стенам картинами в золотых рамах. Оба с аппетитом съели что-то вроде мяса, тушенного с овощами и яйцами. Выпили по кружке ароматного красно-коричневого напитка, угостились пирогами.

Тем временем несколько соседних столиков заняла развеселая компания остарийцев, шум и галдеж усилились до уровня пьянки на свадьбе.

— Фенелла, дорогая, моя небесная ласточка, — тихо сказал Сид, пододвинувшись совсем близко к своей спутнице, — я давным-давно изготовил для тебя подарок. Не решался тебе подарить, но сейчас не стоит медлить.

Он вытащил из кармана стальное колечко и на раскрытой ладони протянул его девушке. Та осторожно взяла узорное сверкающее колечко с аккуратно вставленными в сталь прозрачными серо-голубыми камешками.

— Как красиво, — прошептала она. Медленно надела его на безымянный палец, как помолвочное кольцо. Покраснела, не в силах поднять глаза на замершего рядом Сида.

— Стальное, — хрипло сказал он. — Оно так же недолговечно, как и наша помолвка. Но в такой вечер хочется верить, что сталь будет долговечнее серебра. — Сид осторожно взял руку Фенеллы с кольцом и поднес ее к губам. Смущенная девушка подняла-таки глаза и встретилась с ним взглядом. Оба задержали дыхание, потрясенные волшебством этих мгновений.

— Ой, как же вы это зря. Сеньор Сид, если я не ошибаюсь? — высокий тонкий голос разбил очарование момента. Фенелла вздрогнула и перевела взгляд на невысокого, еще безбородого недоросля, оказавшегося рядом с их столиком. Растрепанные черные волосы, розовые щеки, большие серо-голубые глаза, короткий прямой нос и пухлый рот делали мальчика, кажется, еще моложе своего истинного возраста.

— Сеньор Сид, очень вас прошу, выйдем на пару минуток. Мне очень-очень нужно кое-что вам сказать.

Удивленный Сид встал. Недоросль не доставал высокому оружейнику даже до плеча, но была в нем какая-то сила, которая заставила мастера выполнить просьбу неизвестного паренька.