Четвертый кодекс (СИ) - Виноградов Павел Владимирович "Палимпсест_2" - Страница 13

- Эй, тут кто? – вскрикнул шаман, поводя головой в разные стороны, словно обеспокоенный ворон. – Ты кто? Ты здесь зачем? Эй, эй, эй, зачем пришел? Чего надо?

Евгений никого не видел, но тоже ощутил некое чуждое присутствие и вновь похолодел.

- Я тебя найду, чужой шаман! – вдруг страшно вскричал Федор и совершил невероятное: подпрыгнул на месте, вертикально вознесся вверх и – исчез в дымовом отверстии чума.

Перед этим Женьке показалось, что шаман вспыхнул, превратившись в ослепительный ком света.

Чум исчез, снова настал полный мрак, в котором юноша погрузился было в размышления об увиденном феномене. Однако ситуация опять изменилась.

Наверху возник световой пузырь – Женька увидел, как он просочился в дымовое отверстие вновь проявившегося чума.

Взгляд юноши как будто был расфокусирован, но тут же зрение восстановилось, и он понял, что аморфный пузырь света на самом деле – продолговатое светящееся яйцо поболее стоящего во весь рост человека. При ближайшем рассмотрении оказалось, что состоит яйцо из светящихся волокон, похожих на ослепительную паутину. А еще оно непрерывно вращалось, и из него исходили волнующиеся протуберанцы.

Яйцо плавно опустилось перед Евгением, и тот понял, что никакое это не яйцо, а среднего роста человек. Кромлех решил было, что это Федор, но нет, это был кто-то другой – хотя чем-то неуловимым напоминал шамана. Угловатое скуластое лицо, остро блестящие глаза с не выраженным эпикантусом, темная кожа. Монголоид. А может, индеец… Да, индеец, скорей всего.

Не молод. Не похож на дряхлого старика, но лет ему явно было немало.

Одет он был, впрочем, совсем иначе, чем шаман – никакого ломболона. Мешковатые потертые штаны из парусины, клетчатая старая рубашка, широкополая соломенная шляпа...

- Вы кто? – неожиданно для самого себя строго спросил Евгений. Только что он был уверен, что не в силах произнести ни слова.

Однако произнесенные им слова были не совсем… не только звуком. Евгений с удивлением увидел, что они вышли из него, подобно переливающемуся облачку пара, на котором был записан его вопрос, и зависли в воздухе.

- Хуан Матус, к вашим услугам, - ответил человек, слегка поклонившись. – Можете называть меня дон Хуан.

Его слова тоже вышли облачком, но записаны были по-испански – Кромлех уже знал этот язык почти как родной.

- Откуда вы? – теперь по-испански продолжал допрос юноша, больше не обращая внимания на то, что они беседовали на манер героев комикса.

Странный старик утробно расхохотался, звучно хлопнув себя по ляжке ладонью.

- Суровый он парень, оказывается, - с веселым удивлением заметил старик в сторону, словно кто-то стоял за его левым плечом.

– Я издалека, - теперь он обращался к Евгению. – Мой уважаемый собрат освободил для меня тут место. Ненадолго.

- Зачем?

- Чтобы я успел с вами переговорить.

- О чем?

- Ну, например, узнать, не страшно ли вам.

- Мне не страшно, - ответил Евгений, осознав, что ему действительно не страшно. Хотя должно было бы.

Дон Хуан снял шляпу, потер виски, нахлобучил ее опять и покачал головой, глядя на Женьку с некоторым удивлением.

- Надо же, - хмыкнул он и снова разразился бухающим смехом.

Евгений мельком обратил внимание, что в чуме все застыли – не только люди, даже огонь и дым. Но юноша просто отметил это, как еще один факт.

Отсмеявшись, дон Хуан разом, не помогая себе руками, легко опустился на пол. На Евгения глядел с веселым любопытством.

- Ты ничего не понимаешь, - заметил он. – Но ничего не боишься.

Его слова искрились и переливались перед Женькиным носом.

- Откуда ты знаешь? – спросил тот.

- Я тебя курю, - преспокойно ответил дон Хуан. – Сижу очень-очень далеко отсюда в зарослях чапараля, в месте силы, и курю. И вижу.

- Где далеко? – спросил юноша.

- Неважно, - старик махнул рукой. – Ну, в Соноре… В Мексике.

Кромлех кивнул – он что-то подобное и предполагал.

Неожиданно индеец поглядел на него прямо и жестко.

- Ты же совсем ничего не понимаешь, - повторил он. – Но принимаешь все, как должное.

Евгений хотел пожать плечами, но тело ему по-прежнему подчинялось плохо.

- Я галлюцинирую. Мухоморы…

Дон Хуан покачал головой.

- Нет, гриб силы только подтолкнул тебя на путь. Как дымок, который я сейчас вдыхаю. А мир остановил ты сам.

- Что значит «остановил мир»? – поинтересовался Евгений.

Индеец хмыкнул.

- Ну, не совсем по-настоящему остановил. Во сне. Понял? Во сне это гораздо легче. А ты хорошо умеешь видеть сны…

- То есть, мы во сне?

Дон Хуан кивнул.

- В моем или в вашем? – продолжал занудствовать Кромлех.

Старик опять разулыбался.

- А какая разница? Да я и сам не знаю. Важно, что мы сидим тут и разговариваем, хотя между нами тысячи километров.

Вокруг его слов, написанных в воздухе, почему-то закружилась пара бабочек-капустниц, отчаянно трепеща бледными крылышками.

- Зачем говорим? – спросил Евгений.

Лицо дона Хуана из веселого и несколько простодушного мгновенно сделалось холодно-сосредоточенным. Его взгляд буквально толкнул Женьку.

- Мне любопытно, - медленно и как-то отрешенно произнес он. – Я тебя уже давно чувствовал, много лет, но не мог выследить.

- Как это?

- Я охотник. Я выслеживаю. Ты – моя добыча.

Евгений тут точно должен был испугаться – но не испугался. А индеец продолжал.

- Я думал, ты дух. Или другое существо.

- Какое?

- Их много. Неважно. Но ты человек, который может стать видящим. Если учить видеть.

- Что значит видящий?

- Прошедший путь воина. Как я. Или как тот, который тут был.

- Шаман?

- Я же сказал – я охотник. И я воин. И я видящий. А ты уже встал на путь воина – сам, без помощи благодетеля. Что большая редкость, вообще-то. Но в твоем случае главное не это.

- А что?

Не вставая, старик коснулся груди юноши. Тому показалось, что при этом рука индейца фантастическим образом вытянулась.

- Сейчас – вот этот знак.

Палец дона Хуана касался крестика на Женькиной груди. Кромлех считал себя атеистом и с детства не был в церкви. Но крестик надела ему мать, и он отказывался его снимать, даже после нескольких проработок по комсомольской линии. Он был настолько упрям, что активисты перестали на него давить и оставили в покое. Впрочем, скорее всего, сказалось тайное покровительство Большого дома, о котором Евгений еще не догадывался.

- Мой путь знания был искажен людьми с этим знаком, - заговорил дон Хуан.

Его голос, до сих пор то звеневший, как ручеек, то четко клацающий, словно счеты, заскрежетал, стал неприятен и тягуч. Так хрустят вырываемые из десны гнилые корни зубов.

Облачко, на котором были записаны его слова, окрасилось тяжелым багрянцем.

- Эти люди прервали мою традицию знания, - голос индейца был равнодушен, но Евгений нутром понимал, что тот очень зол. – Они истребили тогдашних видящих, которые считали себя настолько сильными, что не боялись никого.

Его слова горели в воздухе мрачным пламенем.

- Если они были такими могучими, как же тогда их истребили? – вопрос напрашивался сам собой.

- На людей креста почти не действовала магия. Они жили в другой реальности – ответил индеец.

- Ты говоришь о конкистадорах? – уточнил Евгений.

Дон Хуан помотал головой.

- Забудь ты, чему тебя учили. Записанное в ваших книгах о том времени – совсем не то, что было на самом деле.

- А ты, выходит, знаешь лучше? – Евгений сделал еще одно открытые: в этой ситуации он был способен на иронию.

Но индейца она не проняла.

- Конечно, - пожал он плечами. – Я сам тольтек, и встречался с древними видящими.

Кромлех не нашелся, что ответить. Ну, разве что выразить удивление, что индеец имеет претензию принадлежать к цивилизации именно тольтеков. А не миштеков, сапотеков, ацтеков. К тем же майя, в конце концов... Да какая, собственно, разница, пусть будет, кем хочет, все равно он мухоморная галлюцинация!