Хомо Аструм - Дилэни Сэмюэль Р. - Страница 18

Мои руки тяжело хлопнули о край столешницы. Я с трудом перевел дыхание от боли.

— Так и было на нашем побережье, — объявил я и поднес пальцы к лицу, посмотреть, не повредил ли я их. Поперек ладоней шла красноватая полоса. — Да и муравьев на нашем побережье не было.

— Ты хочешь сказать, что врал мне насчет всяких там муравьишек?.. Эй, парень, с тобой все в порядке?

— ...разбил террариум, — только и смог прошептать я.

Потом потряс кулаком и, схватившись за цепочку, со всей силы ударил подарок золотистого о стойку.

— Пусть убираются! Пусть все поганые золотистые убираются в свой поганый космос! — Тут меня скрутило пополам. Отбитой рукой я схватился за желудок.

— Эй, парень?

— Я тебе не парень! — взорвался я. — Ты ведь думаешь, я какой-нибудь глупый, полубезумный придурок?

— Ладно, пусть ты старше меня... С тобой все в порядке?

— Я тебе не парень!..

— Пусть ты на десять лет старше, чем Сириус... Успокойся, или нас выкинут из бара.

А потом меня вышвырнули из бара.

В тот вечер я бродил по улицам, и кто-то кричал:

— Убирайтесь! Убирайтесь!

Скорее всего, это кричал я сам.

Помню, немного позже я стоял под уличным фонарем.

Ветер из-за края Звездной Ямы бил мне в лицо. Земля у меня под ногами ходила ходуном (по крайней мере, у меня было такое ощущение). И еще мне казалось, я вот-вот упаду.

Камешки дорожки у меня под ногами терлись о металлический край тротуара. Звук был ужасно громким. А вокруг завывал ветер. Он хотел оторвать меня от фонаря и унести в темноту.

Когда я поднял руку с подарком Ана (удар о стойку шарику ничуть не повредил), ветер швырнул цепочку мне в лицо, и я почувствовал ее холодное прикосновение к щекам и переносице. Я качнулся назад, пытаясь избежать ее прикосновений. Цепочка запуталась вокруг моих пальцев. Шарик драгоценного камня качался на ее конце, мерцая в свете уличных фонарей. Ветер ревел. Камни выскальзывали у меня из-под ног и исчезали в бездне.

Потом, не помню уж как, я оказался возле ангара. Дверь была приоткрыта. Я шел к ней, спотыкаясь в темноте, с трудом удерживая равновесие. Иногда мне казалось, что темнота вокруг меня шевелится.

Я остановился, когда мои ноги ударились о скамейку возле верстака. Чтобы повернуть выключатель и включить свет, мне пришлось обойти верстак. В тусклом оранжевом свете лампы, подвешенной за скамьей, открылся стояк с множеством управляющих рукавиц. Я сорвал одну из них и натянул ее на руку.

Неожиданно раздался голос:

— Кто там?

— Уходи, Санди, — приказал я. Отвернувшись, я включил источник питания на запястье. Где-то высоко над головой, пробуждаясь к жизни, загудели огромные механизмы.

— Извини, парень. Это не Санди. Снимай-ка перчатку и убирайся подобру-поздорову!

Покосившись, я увидел какую-то фигуру, появившуюся в круге оранжевого света. Неизвестный вытянул руку. В ней был вибропистолет. И тут я понял: это — женщина, только лица я никак не мог разглядеть.

Потом она опустила оружие.

— Вим? Это ты? Что, черт возьми, ты делаешь тут в такое время?

— Полоски?

— А кого ты ожидал тут найти?

— Так это твой ангар?.. — Я огляделся и потряс головой. — А я-то думал, мой... — И я снова потряс головой.

Полоски неодобрительно фыркнула.

— Вижу, сегодня ты хорошо нажрался.

Я взмахнул рукой, и стрела крана высоко над головой пришла в движение.

Пистолет тут же снова нацелился на меня.

— Если еще раз включишь механизмы, я выстрелю и не посмотрю, что это ты! Снимай-ка эту штуку.

— Очень смешно. — Я согнул палец и опустил коготь. Теперь он поблескивал в темноте футах в двадцати надо мной, так что я мог его видеть.

— Послушай, Вим, я говорю серьезно. Выключи и сними перчатку. Ты сейчас пьян и сам не знаешь, что делаешь.

— А этот паренек... золотистый... Ты взяла его на работу?

— Да. Он сказал, что это ты послал его. Поболтали с ним немного о том о сем. С помощью одного из автоматов он снял обшивку с маленькой яхты, только для того, чтобы показать мне, что умеет обращаться с подобными механизмами. Побольше бы мне таких умельцев. Вот с перчатками он обращается намного хуже, но, разбирая корпус яхты, он был великолепен...

Я опустил коготь еще на десять футов, так что клинок повис точно между нами.

— Да ладно. Полоски. Ты же знаешь, я мастер в управлении перчаткой.

— Вим, если ты еще...

— Полоски, ты говоришь, словно заботливая тетушка, — объявил я. — А мне няни не нужны.

— Вим, ты очень пьян.

— Конечно. Но я не какой-то там неуклюжий пацан. Ничего с твоим оборудованием не случится.

— Если ты еще что-то сделаешь, ты будешь...

— Заткнись и смотри.

Я вытащил штуковину золотистого за цепочку из кармана и швырнул на каменный пол. В оранжевом свете невозможно было толком разглядеть, что это за штука.

— Что это?

Коготь упал вниз и застыл в нескольких миллиметрах над драгоценностью.

— Ого! Я не видела ничего похожего с тех пор, как мне стукнуло десять лет. Что ты собираешься делать с этой штукой? Ты поосторожнее с когтем. Ведь ненароком сломаешь свой камень.

— И это будет правильно. Разбить его вдребезги!

— Подожди. Дай-ка я сначала взгляну на него.

Я чуть приподнял клык.

— Смотри, — разрешил я. — Пьяный или в тоске, но я с легкостью обращаюсь с этой штукой. — Свободной рукой я похлопал по перчатке.

Но Полоски словно не слышала моих слов.

— Я уже многие годы не видела ничего подобного. Как бы я хотела иметь такую штуку.

— Ты хочешь сказать, это не таинственный артефакт, привезенный из какой-то там отдаленной галактики?

— Эти штуки делаются в нашей галактике. Таких игрушек раньше было много.

Я поднял драгоценность и протянул ее Полоски.

— Их использовали как учебные пособия... А почему ты хочешь его сломать?

— Я никогда не видел их раньше...

— Тебе дал его кто-то из астронавтов? Они не знают, зачем нужна эта штука. Не ломай ее.

— Я хочу сломать.

— Почему, Вим?

К горлу подкатил ком. Я не знал, как объяснить ей все, что накопилось в моей душе. Что со мной случилось.

— Потому что хочу убежать... И если я не разобью этот шарик, то могу разбить кому-то голову.

Моя рука внутри перчатки задрожала. Коготь вздрогнул.

Полоски, прижав к груди драгоценность, отскочила.

— Вим!

— Я застрял тут, на этой Станции. — Ком в горле в любой момент мог накатить снова, поэтому я старался говорить быстро, чтобы успеть высказаться. — Я без всякой пользы болтаюсь здесь среди чудовищ и глупцов! — Коготь дернулся, ударил в бетон пола, заскрежетал. — А когда твоим детям... детям плохо, и ты даже не можешь добраться до них...

Коготь заскользил в сторону Полоски, и она отскочила назад, во тьму. Теперь я едва мог ее разглядеть.

— Черт побери, Вим...

— ...я не могу добраться до своих детей.

Коготь перестал трястись, медленно пошел назад, поднимаясь.

— Я хочу разрушить что-нибудь и уйти. По-детски веду себя, да? А все оттого, что никто не обращает на меня внимания. Есть я, нет меня...

Коготь подскочил вверх еще на несколько футов.

— Даже когда я пытаюсь помочь людям, никто не обращает на меня внимания. Но я не хочу никому верить. Поверь мне... Клянусь...

— Вим, сними перчатку и послушай!

Коготь снова упал, и мне пришлось поднять руку, чтобы он не царапал цемент.

— Вим, я всегда обращала на тебя внимание. — Полоски очень медленно приблизилась, вернулась в круг оранжевого света. — Ты уже много лет бродишь по этой Станции, отыскиваешь разных мальчишек и помогаешь им устроиться в жизни. Они не все были такими, как Ратлит... Я тоже люблю детей. Вот почему я беру их на работу. Я считаю, что работа — это ответственность, она помогает взрослеть... Я люблю детей... Я люблю тебя...

— Ах, Полоски...

Я покачал головой. На мгновение вся эта сцена показалась мне отвратительной.