Драгоценности Эптора - Дилэни Сэмюэль Р. - Страница 33

Они погружались в темноту. Пропало ощущение времени, и девушка не знала — десять минут, две или двадцать она поднимается по этой бесконечной лестнице. Один раз она потянулась к перекладине, но промахнулась, и ее рука упала в пустоту. Сердце на мгновение замерло, чтобы сразу забиться в неистовом ритме. Руки, не отдохнувшие после страшных нагрузок, снова начали побаливать. Она неуверенно потянулась к следующей перекладине и нашла ее на месте. И следующую. И следующую.

Она начала считать шаги, но на счете «семьдесят шесть», ее рука опять уперлась в пустоту. Она пошарила выше, там ничего не было. Ощупывая вокруг себя стену, она вдруг поняла, что лестница неожиданно изгибалась и упиралась в глухую стену.

— Эй, ты! — прошептала она в темноте.

Что-то дотронулось до ее талии.

— Гнннннггггг! — выдавила она из себя. — Не смей!

Но это «что-то» тронуло ее за ногу, схватило за лодыжки и потянуло.

— Поосторожней, — только оставалось ей сказать, чувствуя как плавно поднимается вверх тело.

Неожиданно ее дернуло в сторону на добрые полметра и поставило на твердый пол. Затем рука — ее ногу так и не отпустили — взяла ее за локоть, еще рука обхватила за талию и пододвинула. На мгновение она оцепенела, но сразу вспомнила, сколько конечностей у ее спутника. Она плотнее прижалась спиной к каменной стене, боясь неверно ступить и упасть вниз головой в семидесятифутовую шахту.

Спасенная уже второй раз от смертельной опасности, она послушно пошла за своим спасителем по темному туннелю.

«Наверное, мы идем через плечо», — подумала она, вспоминая план. Идти стало трудней — туннель пошел резко под уклон. «А теперь вниз по руке», отметила она. Идти в темноте под гору без малейшей ориентации оказалось очень тяжело — слегка кружилась голова. Девушка провела пальцами вдоль стены. Это немного помогло, даже вернуло способность шутить.

— Я чувствую себя Эвридикой, — театрально сказала она вслух.

— Ты... смешная... — прозвучало у нее в голове эхо.

— Ой, что это? — Но эхо не повторилось. Стена, по которой она вела пальцем, резко повернула, и пол выровнялся. Теперь они были примерно у лучевой артерии. В запястье пробивался свет. Поднявшись еще немного, они вышли из люка и очутились под потолком Храма. Внизу перед ними простирался огромный зал — широкий, глубокий и пустой. Рядом с ними высились стебли бронзовых колосьев пшеницы, тянущиеся вверх еще футов на пятнадцать, не считая высоты тяжелых колосьев. С другой стороны статуи, в тени терялась в вышине гигантская коса.

— Значит, так, — решительно сказала лже-Эвридика. — Теперь иди за мной и не вздумай отставать.

Она прошла назад по предплечью и взобралась на покатый бицепс.

Добравшись до плеча, они быстро пересекли ямку над ключицей, пока не остановились прямо под мочкой уха.

— Веревку не потерял? — спросила она своего спасителя.

Юноша протянул ей моток.

— Вот пригодился и мой мешок! Правда, пока как груз. — Она взяла бумажный мешок, который прятала за пазухой, обмотала одним концом веревки, перебросив другой через ухо каменного бога. Поймав свободный конец, завязала узлом насколько могла высоко и дернула.

— Это должно сработать, — сказала она. — Вчера я все рассчитала. Предел прочности этого джутовых волокон при растяжении около двухсот пятидесяти фунтов, нам с тобой этого должно хватить.

Упираясь ногой в изгиб шейного сухожилия, девушка в семь прыжков достигла мочки уха. Она забралась внутрь, используя извилины ушной раковины в качестве опоры. Уже сидя в слуховом проходе, посмотрела вниз.

— Давай, — сказала она. — Поторапливайся!

Через мгновение они были вместе.

Ухо тоже было полым. Оно вело в помещение цилиндрической формы, которое проходило через голову бога. Архитектор, который проектировал статую, для удобства сделал люк в ее голове. Они поднялись по боковой лестнице и вылезли среди волос божества, вблизи оказавшихся сплетением труб. Оттуда, где лоб становился опасно покатым, они видели укороченный нос и бровь среднего глаза статуи над ним.

— Теперь все зависит от тебя, — сказала она ему. — Держи меня покрепче и опускай вниз. Только как можно медленней. Я возьму камень.

Они надежно переплели руки, а остальные три других руки Змея, и его ноги, обхватили основания труб, торчащих вокруг них.

Тоненькая фигурка размеренно и медленно заскользила вниз, но неожиданно свободная рука, на которую девушка опиралась, сорвалась со скользкого камня, и она повисла, раскачиваясь, прямо над носом статуи.

Перед ней был открытый глаз. Над ней нависала массивная дуга века. Белок по обе стороны радужной оболочки слабо сиял в полумраке. С этого расстояния все черты статуи утратили свое значение, превратившись в рельефные нагромождения возвышенностей и углублений. В центре радужной оболочки, напомнившей девушке огромное колесо, в небольшом углублении лежал драгоценный камень.

Качнувшись, она протянула к нему свободную руку.

Где-то внизу раздался гонг. На нее хлынул свет. Взглянув вверх, она увидела, что из белых глазниц в Храм полился свет. В панике она чуть не выпустила держащую ее руку. Но в ее голове прозвенело: держись... черт... возьми... скорее...

Она схватила камень. Металлический стержень, на котором он лежал, был не закреплен и опрокинулся, когда она убрала руку с камнем. Его падение, по-видимому, запустило какой-то заводной механизм, и огромное веко медленно опустилось над глазом из слоновой кости и черного дерева. Хрупкая фигурка снова качнулось на сплетении рук; полуослепшая от огней сверху, она через плечо посмотрела вниз. Оттуда донеслось начало молитвенного гимна.

Утренняя служба началась!

Свет заиграл на каменном теле бога. В Храм хлынули фигурки, отсюда, сверху неправдоподобно маленькие. Ее сейчас увидят! Звуки гимна стройные и величественные, нарастали, и девушка вдруг подумала, что если она упадет, то утонет в этом мощном звуке.

Змей тянул ее вверх. Камень царапал ее руку, щеку. На другом боку застыл стиснутый намертво кулак с драгоценной добычей. Вскоре ее подхватила еще одна рука. И еще одна. Потом она лежала среди металлических труб, а юноша отрывал ее пальцы от своего запястья. Затем он рывком поднял ее на ноги, и какое-то мгновение она глядела на заполненный зал.

Внезапно ей стало холодно, и сильнейшее бессилие овладело телом. Она покачнулась. Четыре руки бережно подхватили ее и не отпускали до самой лестницы.

— Слушай, а ведь мы взяли его! — сказала она, поднеся кулак с камнем к лицу.

— Мы сделали то, что хотели. — И поверив, наконец, до конца, воскликнула:

— Камень у нас!

И прежде, чем они стали спускаться, посмотрела на камень еще раз.

Восторг и радость затопили все ее существо и на мгновение уняли боль.

Юноша, держа ее одной рукой за плечо, широко улыбался.

— Ты понимаешь, мы достали его! — снова сказала она.

Они стали спускаться по лестнице внутри головы статуи. Юноша вышел через ухо первым. Он повернулся, поймал веревку и соскользнул на плечо божества. Поколебавшись, девушка сунула камень в рот и последовала за ним.

Стоя рядом с ним, она выплюнула камень.

— Будь добр, отвяжи мой мешок, — и потерла свои плечи. — Ох, что же будет с ними завтра. Придется помучиться, пока все восстановится после таких растяжек! — и получив свой мешок, первая двинулась вниз по бицепсу и по предплечью к открытому люку на запястье.

Она кинула взгляд на молящихся и подумала: «Интересно, где здесь старый Болванчик?» — и удивленно посмотрела на своего спутника: тот осторожно, но настойчиво тянул камень из ее руки. Разжав ладонь, она зачарованно смотрела, как торжественно он поднял его над головой.

Отсюда, сверху, поднятые лица молящихся из-за расстояния и полумрака напоминали жемчужины, но как только четыре руки подняли драгоценную добычу вверх, жемчуг исчез: все словно по команде склонили головы.

— Вот тебе и пропуск! — ухмыльнулось курносое лицо. — Пошли!

Но юноша не пошел в туннель. Вместо этого он обошел вокруг кулака, обнял один из бронзовых стеблей пшеницы и соскользнул по нему вниз через промежуток между большим и указательным пальцами.