Игрушка по неволе 2 (СИ) - Лакс Айрин - Страница 29

Я словно в стеклянной коробке, абсолютно прозрачной! Никуда не скрыться и совершенно нечего скрывать.

Моё небольшое желание пройтись пешком ничего не даст. Кроме мимолётного ощущения свободы. Но прислушавшись, можно услышать шорох шин по асфальту. Машина едет следом на небольшом отдалении, а один из охранников передвигается на метр позади меня и почти дышит мне в спину.

Чем ближе я подхожу к старому дому, тем сильнее грохочет моё сердце. Пульс барабанит по вискам частым ритмом.

Пальцы на руках мёрзнут даже в перчатках с тёплым подкладом.

Я подхожу к кованым воротам. На калитке прикреплена табличка "Продаётся дом". Ниже приписан номер телефона Григория.

Ноги слабеют. Я хватаюсь за прутья решётки, чтобы не упасть. Меня снова бросает в прошлое, в момент, когда Григорий, которого я считала отцом, быстро и легко отказался от меня. Я своими глазами видела, как отец отмахнулся от проблем. Он отвернулся и не сказал ни слова против того, чтобы Рустам забрал меня в уплату его долгов. Всё это было так давно, как будто в другой жизни.

Но в глубине души я всегда надеялась, что Григорий найдёт выход. Не признавалась себе, но втайне мечтала, что наступит новый день, и он швырнёт в лицо Рустама все эти горы денег, даже добавит сверху и потребует свою дочь обратно.

Это были мечты! Всего лишь мечта… Григорий Николаев никогда бы не пошёл против того, кто сильнее него. Он мог только на подчинённых кричать и мной тоже командовал, особенно в последнее время — загнал в тиски тирании, пользовался чувством моей вины… Любой бы здравомыслящий человек сказал, что я не виновата в изменах своей матери. Но чувства не поддаются логике.

Григорий смотрел на меня с укором, я чувствовала себя виноватой. Грязной. Плохой дочерью…

Глупая и наивная, я всё-таки ждала, что Григорий сделает хоть что-то. Хотя бы позвонит, спросит, как дела, не обижает ли этот человек, присвоивший меня, как игрушку. Разве он знал, кто такой Анваров?! Тот вполне мог оказаться извращенцем и насильником, мог приковать меня в подвале и истязать или сделать ещё много ужасных вещей.

Но Григорий ни разу мне не позвонил, зато посуетился и выставил объявление о продаже дома.

Рустам надавил? Или потом ещё Тихонов постарался?! Ведь Тихонов — мой настоящий отец, сказал, что посещал Григория незадолго до того, как забрал меня у Рустама.

Внезапно раздаётся громкий лай. Я вздрагиваю. По ту сторону забора тявкает мелкая собачонка, скалит на меня зубы. На лай собаки из дома выглядывает женщина средних лет, в наспех надетой куртке.

— Тим, фу! — приказывает собаке. — Вы что-то хотели?

Я оторопело посмотрела на эту женщину. Кто она? Любовница Григория? Его новая пассия?

— Кто вы?

— А вы кто? — вежливо интересуется женщина. — Если вы по объявлению, то дом уже не продаётся. Мы только переехали. Табличку с калитки муж ещё не успел открутить, многие заглядывают.

— Извините. Я жила здесь, думала, застану… родственников.

— Ничем не могу помочь, — разводит руками.

— А вы давно купили этот дом?

— Нет, всего две-две с половиной недели назад. Почти за бесценок. Хозяин оставил и мебель, и бытовую технику. Забрал только свои вещи. Я так обрадовалась… Муж сначала не хотел покупать дом, его смутила цена. Но после осмотра дома мы решили рискнуть. Хозяин забрал вещи в тот же день. Он сильно спешил…

Григорий поспешил продать дом, выручить деньжат и сбежал.

— Говорите, что он оставил всё? — уточняю у женщины. — А на стене в гостиной остался портрет?

Женщина морщит лоб, пытаясь вспомнить. Потом извиняется:

— Не могу сказать, если этот портрет вам нужен, можете зайти и посмотреть. Только предупреждаю, что в доме бардак, а часть ненужных нам вещей от старых хозяев мы уже сложили в коробки. Я не стану их потрошить в поисках портрета, других важных дел полно.

— Конечно. Я только посмотрю. И если портрет на месте, заберу его.

Женщина пускает меня в дом, но держится рядом. Не доверяет незнакомке, да и с чего бы ей мне доверять?

Семейный портрет до сих пор висит на стене. Я снимаю фото, стараясь не рыдать в полный голос. Но это мой дом… родные стены, куча дорогих сердцу вещиц, которые сейчас уже небрежно лежат в коробках для мусора или просто сдвинуты в кучу… Вся моя прошлая жизнь уничтожается прямо на глазах.

Я понимаю, что здесь мне больше нечего делать, и просто ухожу, поблагодарив новых жильцов и пожелав им жить счастливо в стенах этого дома.

Я набираю номер Григория. Не знаю, на что надеюсь. Что я ему скажу?! Навряд ли он ответит на телефонный звонок.

Телефон отключён.

Тишина…

Скорее всего, Тихонов отделал Григория, и тот решил сбежать. Хотя если быть честной, то Григория было не так уж сложно запугать.

Я выхожу из дома, держа портрет с изображением нашей семьи, окончательно понимая, что этот период моей жизни остался в прошлом, и к нему нет возврата.

Глава 34

Анжела

— Водитель сказал, что ты ездила в дом к Николаеву.

Я вздрагиваю от неожиданности и отрываю взгляд от планшета, смотря на Анварова, открывшего дверь моей спальни резким рывком.

Вместо приветствия. Вместо вопроса "Как прошёл твой день, Анжела?" звучит именно это — предложение, высказанное с сильным укором.

— Не хочешь узнать, как всё прошло в клинике?

— Я уже всё знаю. Карина держит меня в курсе. Меня интересует, почему ты не сообщила о поездке к дому Григория?

Полыхающий тёмный взгляд прямо в глаза. Рустам умеет раздевать им догола и считывать эмоции. Но умеет ли заглядывать в душу или ему просто плевать?

— Ты должна была спросить у меня. Можно ли тебе это или нет.

Я хотела рассказать о своих мыслях и чувствах, признаться, что окончательно перевернула ту страницу и принимаю ситуацию такой, какая она есть сейчас.

Но после слов Рустама просто закрываюсь в себе.

Его холодность отрезвляет. Очнись, Анжела. Ему плевать. Просто плевать. Не стоит распахивать душу, он плюнет и в неё.

— Что ещё я должна спрашивать? Есть перечень?

Рустам резким шагом пересекает комнату. Анваров запускает пальцы в волосы, приближая меня к своему лицу, почти подтаскивая, как нашкодившего котёнка.

— Есть. Ты теперь считаешься моей женой. Вынашиваешь моего ребёнка. Таскаешься хрен знает где, в сопровождении одного водителя, и подвергаешь опасности. Я не прощу, если из-за твоего чёртова упрямства и нежелания общаться пострадает мой ребёнок.

— Дом больше не принадлежит Григорию. Он продал его. Ты знал об этом?

— Конечно, знал. Я приказал ему убраться из города в кратчайшие сроки. Но твой горе-отчим выклянчил у меня срок, чтобы продать дом. Кажется, потом его навестил Тихонов. Наверное, потом Григорий решил не терять время зря и покинул город. Я очень рад, что теперь он не коптит здесь воздух.

Рустам говорит так, как будто он — царь всего, что есть в этом городе.

— Почему ты так расстраиваешься из-за Николаева? Спустя столько времени?

— Может быть, потому что у меня не осталось семьи? Даже её жалкого подобия. У тебя есть семья. Есть братья. Когда тебе понадобилось, они помогли тебе избавиться от…

Взгляд Рустама темнеет. Я осекаюсь и вовремя вспоминаю, как он не любит разговоры о Тихонове. Они приводят Рустама в бешенство. Он не признаёт своей вины за то, что Тихонов лежит в коме, а Влад вообще чёрт знает где.

— Ты не одинок. У тебя есть семья, — исправляю свои слова.

Рустам гладит меня по щеке. Я жду, что он утешит меня. Скажет ласковые слова и успокоит. Он молчит, ласкает меня лишь взглядом.

— Теперь я — твоя семья.

"По договору", — добавляю мысленно. Вслух говорю другое, меняя тему:

— И всё-таки у тебя сильный жар, Рустам. Вызови врача хотя бы на дом!

— Времени и без того мало. Я не стану тратить его по пустякам. Отдыхай…

Глава 35

Анжела