Дорога мёртвых. Том 2 (СИ) - Фир Мария - Страница 3

— Снова совсем не бережёшь себя.

Келлард двинул одним плечом и недовольно нахмурился:

— Не порти момент своими целительскими нравоучениями.

Жрица не отступилась, ласково провела по руке эльфа вверх — предплечье было сплошь исчеркано старыми, давно затянувшимися шрамами.

— Ты говорил, что будешь использовать только кровь невольников!

Маг вздохнул и поцеловал её руку:

— Я провёл небольшой эксперимент, и невольники внезапно закончились. Не беспокойся обо мне.

Донния неотрывно смотрела в его тёмные зелёные глаза:

— Ты дорог мне, и я хочу о тебе беспокоиться.

Он болезненно улыбнулся:

— Не стоит.

Она погладила его плечо, коснулась тёмных перепутанных волос, отодвинула их назад. В его мочке тускло сияла единственная серьга с чёрным отполированным камнем в форме треугольника — знак преданной забвению и изгнанию Гильдии призывателей теней. Донния потянулась и поцеловала его в висок:

— Почему?

Мужчина шумно выдохнул и сел на кровати, подтянул отброшенное в ноги покрывало, затем укрыл её и себя и лёг на спину, спрятав обе руки под головой. Ему не хотелось говорить.

— Почему, скажи? — повторила жрица со свойственной молодым и любознательным женщинам настойчивостью.

Сквозь мягко ниспадающие локоны её светлых волос маг видел мерцание свечи. Со стороны лабораторий дверь была заперта неплотно, и оттуда ощутимо тянуло подземной сыростью и сквозняком вентиляций. Донния была тёплой и очень нежной. Её кожа, никогда не ведавшая ни холодных северных ветров, ни палящего солнца, ни кнута или предательского зазубренного ножа, была похожа на тонкий паутинный шёлк, что продавали в столице на вес огранённых самоцветов.

Маг искренне недоумевал, почему она возвращалась в его пропахшие плесенью подземелья снова и снова, несмотря даже на помолвку с красивым, молодым и полным сил королевским рыцарем. Объяснить это явление можно было лишь какой-то странной, недоступной призывателю магией. Будь эта разновидность волшебства подвластна ему, он бы непременно подверг её исследованию и разобрал на составляющие, после чего научился бы управлять ею, как любым другим видом магической энергии. Что заставляло жрицу терять голову от взгляда и объятий потрёпанного жизнью циника, чьё тело было изуродовано инквизиторами Железной крепости, а душа не желала принимать ни добра, ни заботы, ни любви?

— Все, кто считал своим долгом быть рядом со мной, погибли страшной смертью, — неохотно прошептал Келлард после долгого молчания. — Мои ученики, мои слуги, моя жена. Все. Люди из нашей Гильдии любят говорить о том, что связь с сумраком требует постоянных жертв. И я думаю, они в конечном счёте правы.

— С каких это пор ты слушаешь болтовню людей? — возмутилась Донния.

— Мне служат могущественные тени, но разве я не уплатил за это собственной кровью? Я могу призвать сильнейших демонов сумрака, но разве я не отдал ради этих знаний всё, что у меня было? Положение в обществе, связи, друзья… всё было принесено в жертву науке, — усмехнулся маг. — Даже Велиор, единственный мой сын, и тот предпочёл жизнь в городе людей. Подальше от негодяя, который обманом увёл его подругу.

— Никто не уводил меня обманом, это был мой выбор, и я не отступлюсь от него, — покачала головой жрица.

— Как знать, твой ли он был на самом деле, — вздохнул маг.

— Я никогда не давала Велиору обетов верности, мы были какое-то время увлечены друг другом, но не более того, — она шевельнулась, устраиваясь уютнее на его плече.

— Обеты верности, — с отвращением произнёс Келлард и поморщился, — эта благообразная дрянь ничем не лучше ритуалов тёмной магии, если как следует поразмыслить. Я рад, что меня никогда больше не коснётся подобная необходимость.

— И всё же ты готовишь зелья и свитки для короля и его приближённых, — заметила Донния.

— Это лишь сотрудничество, выгодное обеим сторонам. Не повинность и не государственная служба. Верховная жрица и король позволяют нам использовать подвалы Храма для своих нужд, мы платим зельями и услугами некромантов. Гильдия не участвует в плетении дворцовых интриг.

— Поэтому ты отказываешься помочь мне? — она приподнялась на локте и заглянула в его лицо.

Маг не был ещё стар, но имел привычку хмуриться и сердиться, а потому морщины оставили тёмные следы и возле его губ, и над переносицей. Вот и сейчас неприятная тема заставила уголки его губ опуститься, а глаза — сощуриться.

— Чего ты хочешь от меня, Донния? Чтобы я спрятал тебя и потерял своё единственное пристанище? Вновь скитался по лесам и норам дикарей или оказался в пыточной камере, на сей раз королевской? Чтобы я вызвал на дуэль Первого рыцаря короля и поборолся за право трахать тебя официально?

Слова гулко отдавались от каменных стен и будто повисали в воздухе, как ядовитые капли. Девушка опустила ресницы и ждала, когда он закончит, не перебивая его и не шевелясь. Когда Келлард, наконец, замолчал, она промолвила еле слышно:

— Согласно обычаю, на свадебной церемонии всегда спрашивают гостей, нет ли у кого возражений…

Маг внезапно рассмеялся, откинувшись на подушке — колко и обидно.

— Право, ты уже не наивная девчонка, чтобы не понимать! Какой вес имеет моё слово против слов королевской четы, принца Лориона и твоих родителей? Возможно, меня не повесят, но в том, что привяжут к столбу и закидают тухлыми овощами, я совершенно не сомневаюсь! Хочешь выставить меня на посмешище перед всем Фэитом?

— Хочу, чтобы ты защитил меня, — сказала Донния, упрямо стиснув его пальцы.

— Ты что-то перепутала, дорогая, — отсмеявшись, проговорил он. — Тебя будет защищать твой рыцарь. Таков древний уклад нашего общества: жрице полагается персональный рыцарь, а не старый колдун. А я, уж прости, не собираюсь даже присутствовать на этом безобразном торжестве. Как ты знаешь, у меня нет ни соответствующей одежды, ни умения изысканно врать, глядя в глаза собеседнику. Я никудышный гость на свадьбах и приёмах.

— Ты придёшь, — прошептала она, обнимая его. Как можно было объяснить это отвратительное упорство, как не влиянием странной магии? Неужели жрица была настолько глупа, что слова проскакивали мимо её ушей, не задевая мозга? — Я знаю, ты придёшь.

Он закрыл глаза, прижал её к себе и ничего не ответил. В застенках Железной крепости допрашиваемых долго истязали, а затем приглашали лекаря, чтобы пленники случайно не умерли и были способны и назавтра отвечать на вопросы искателей. Уставшие души каждый раз надеялись на смерть, но их вновь и вновь обманывали, возвращая к жизни. Много лет спустя Донния делала с ним то же самое: он надеялся укрыться во тьме, окружить себя склянками с ядом и опасными теневыми сущностями, навсегда забыть о прикосновениях и ласке, но приходила она, и противостоять её чарам не было сил. Как ни сердился призыватель, как ни пытался оттолкнуть от себя назойливую жрицу, она раз за разом одерживала над ним верх.

«Ты придёшь», — шептала она, и горячие слёзы девушки обжигали его сухую кожу, пробуждая к невыносимой жизни. Её ласковые руки и губы снова скользили по его груди, дыхание сбивалось, сердце пускалось вскачь, и пронизывающая до костей дрожь охватывала обоих, пока тела не сливались в попытке унять её и насытить друг друга близостью.

Рано или поздно судьба сталкивает тёмных магов с их зеркальными отражениями, противоположностями, так устроен мир, так заведено богами от начала времён. Мало кто проходит подобные испытания, не подвергая сомнениям привычные истины, не изменяясь душой. Келлард был уверен, что уж его-то, разочаровавшегося в жизни обитателя сумрака и повелителя потусторонних сущностей, точно минует эта участь. И только коллега по Гильдии и давний друг Гаэлас тихо посмеивался, наблюдая, как Донния незаметно набрасывает на мага свои хитрые женские сети. Велиор решил, что дело не обошлось без приворотной магии, разве что немного ошибся в том, кто на самом деле воспользовался этой магией.

«Я приду на эту свадьбу», — думал маг и тут же одёргивал себя, не желая развивать неправильную, мешающую трезво рассуждать мысль. Нет, он не хотел причинять ей дополнительную боль, как не хотел и видеть лощёного довольного лица Первого рыцаря. С другой стороны, быть может, перед алтарём Храма Ньир, в объятиях высокого мускулистого красавца с огненными глазами Донния сумеет одуматься и оглянуться на него — тощего колдуна в неприглядном тряпье? Быть может, заметив столь очевидную разницу, она поймёт, как ошибалась, не желая договорной свадьбы, и выкинет из головы свои милосердные глупости? И вот, не успел он додумать до конца, как она снова взялась за старое: