Семь опасных теней (ЛП) - Аламеда Кортни - Страница 31

— Я могу кое-что попробовать… хм, — Хейхачи опустился на корточки рядом с Юзой. Она замахнулась на него рукой, но слабость подавила ее злость. — Познай покой, сестра, — сказал Хейхачи и прижал большой палец ко лбу Юзы. Его мотылек сидел на костяшках.

Дым поднялся от тела Юзы. Он окутал ее лицо, направился к Хейхачи, проник в его ноздри, глаза и уши. Он охнул от боли. Дыхание Юзы замедлилось, ее тело расслабилось. Она рухнула на пол, медленно и судорожно дыша.

Хейхачи побледнел, лицо стало серым, и я боялась, что он рассыплется пеплом. Черная слеза появилась в уголке глаза. Он вытер ее пальцем.

Юза кашлянула и посмотрела на шинигами.

— Дураки… мой господин… найдет меня…

— Не за что, — Хейхачи поймал ладонями свою бабочку. Он поднялся, пошатнулся, и Шимада поймал его. Роджи прижала ладонь к его спине, хмурясь. Казалось, Хейхачи упадет без их поддержки.

— Что ты с ней сделал? — спросил Шимада.

— Забрал столько боли, сколько могу терпеть, — Хейхачи разжал ладони. Его бабочка, Сана, взлетела и спряталась под его воротником. — Не вся сила из меча, Шимада-сан.

— И не все смерти, — ответил Шимада.

Хейхачи промолчал, но утомленно кивнул.

Мы с Широ отошли, и Шимада с Роджи вывели Хейхачи из подвала. Хейхачи утомленно волочил ноги, поднимая пыль, и стало видно маленький белый предмет у лестницы.

Я прошла по погребу, гадая, что лежало в пыли.

— Я хочу, чтобы Юзу все время охраняли, — сказала О-бэй за мной. — Если не кто-то из вас, то Минами.

— Это много работы, — Широ потер шею. — Особенно, когда нам с Кирой ищем шинигами.

— Ты можешь выделить восемь часов в день, брат, — сказал Ронин. — На что еще годится кицунэ без хвостов?

Пока братья ругались, я опустилась у лестницы и подняла с земли сложенную бумагу. Я отряхнула ее, сердце сжалось. Лиса-шикигами. Пятна крови стали коричневыми, края притупились. Я встала. Жестокость в шикигами пропала, но я все равно хотела его сжечь. Без магии. Просто я и спичка, простая физика и немного пепла.

Я повернулась уходить, но Ронин окликнул меня:

— Кира, стой. Мы можем поговорить?

Моя ладонь смяла шикигами. Я повернулась, ощущая на себе вес внимания. О-бэй, Ронин и Широ были странной семьей, два шинигами и кицунэ. Юза прислонялась к стене, ее лицо было скрыто волосами, и она уснула.

Ронин шагнул вперед. Широ устремился наперерез, прижал ладонь к его груди. Братья хмуро смотрели друг на друга, но Ронин отпрянул.

— Я могу извиниться? — Ронин первым отвел взгляд от брата. Я не знала, спрашивал он у меня или Широ.

Ронин изменился сильнее, чем был на вокзале. Он двигался с грацией шинигами, словно его мышцы и кости не слушались притяжения. Он выглядел старше, но, может, это было из-за костюма в полоску и галстука. Он выглядел как работник офиса, но со смертью в глазах.

Может, он думал, что слова могли ему помочь, но, живой ты или мертвый, а извиняться нужно всей душой. А у Ронина ее уже не было.

— Я благодарна леди Катаяме за работу в храме, — сказала я, — но извинения не вернут моего отца.

— Кира… — сказал Ронин.

— Значит, вы остаетесь? — спросила я у О-бэй.

Она кивнула.

— Ладно, — я вышла из погреба одна.

Двадцать один

Храм Фуджикава

Киото, Япония

Следующим утром мы с Широ сидели за столом на кухне перед уроками, оттачивали жесты онмёдо. Горо убирал после завтрака и чаепития. Они-чан сидел на плите, шумно доедал остатки. Утренние новости звучали из гостиной, а снаружи гремел ремонт храма.

— Дзай! — сказал Широ. Я растопырила пальцы, опустив ладони, только большие и указательные пальцы соприкасались. Когда я посмотрела на него, Широ уже сделал идеальную Дзай.

Я почти закончила раньше него. Почти.

— Ты чуть не опередила его, Кира-чан, — рассмеялся Горо. — Ты становишься быстрее.

— Недостаточно быстро, — я улыбнулась Широ.

— Широ, ты должен научить Киру усиливать жесты в бою, — сказал Горо, осушил чашку. — Я ненадолго в храме Фуджикава, но я не хочу, чтобы она и дальше взрывала вагоны.

— Правда? — я села прямее. Я мечтала учиться настоящему онмёдо с тех пор, как узнала, что люди могут колдовать против ёкаев.

Горо кивнул.

— Мы усиливаем куджи-кири, наполняя их своими намерениями. В бою мы жестами атакуем врагов или защищаем союзников. Нужно тренироваться, но ты быстро учишься.

Мое сердце сияло. Меня редко хвалили старшие. Радуясь, я стала по порядку изображать нужные жесты. Рин, Пьё, То…

— Может, даже слишком быстро для человека, — добавил Широ, окинув меня взглядом. — Она точно человек? Роджи говорит, она и с мечом учится владеть быстро.

— Она человек, — Горо налил себе еще чаю. Он опустил чайник на плиту. — Ты видишь в ней след ёкая?

— Хм, — Широ стал разглядывать меня, убрал волосы мне за ухо. — У нее неправильные уши. Даже у полукровок они заострены, — он коснулся вершины моего уха.

— Эй! — я игриво отбила его руку. — С моими ушами все правильно!

Широ в ответ тряхнул лисьими ушами.

— Вредина, — я сделала вид, что обиженно ворчала.

— Прости, — он робко улыбнулся.

— Ты можешь загладить вину, научив меня усиливать жесты, — сказала я с улыбкой.

— О, точно! Чтобы усилить жест, мало думать о его названии, — Широ изобразил Рин. — Тебе нужно думать о его значении для тебя. Если Рин — огонь, что значит огонь? Он уютный в холодную зимнюю ночь или это поглощающий пожар? Твое намерение определяет силу атаки. Например, если я хочу призвать огонек — как на свечке — я получаю это, — Широ вытянул ладони, и указательный палец загорелся. Из огня появилась крохотная лиса. Она забралась на кончик пальца и обвила его огненным хвостом. — Попробуй.

— Не в доме, — Горо опустил чашку. — Такому контролю учатся годами. Десятки лет. Снаружи.

— У меня едва есть недели, — сказала я.

— Мы потренируемся, — Широ сжал мои ладони, когда я стала изображать Рин.

— Один вопрос, пока вы не ушли, — Горо не обманул никого фальшивым спокойным тоном. — Я видел утром Ронина, выходящего из мотомии. Я не знал, что ты позволила ему входить в храм, Кира.

— Я не позволяла, — я раздраженно тряхнула руками. — Леди О-бэй думает, что в ее власти делать тут все, что она хочет.

— Я предупреждал насчет нее, — сказал Горо. — Она думает только о себе.

— Это не правда, — сказал Широ.

— Ты все пытаешься убедить меня, что твоя «мама» не монстр, — я изобразила кавычки в воздухе на слова «мама». — Но она продолжает соответствовать низким ожиданиям от нее.

— У меня есть доказательство, — сказал Широ.

— Да?

— Идем, — Широ встал из-за стола. — Я хочу, чтобы ты кое-что увидела.

Мы с Широ вышли из дома дедушки и пошли к общежитию жрецов. Издалека было слышно, как О-бэй отдает приказы кому-то под грохот ремонта храма.

Я взглянула на Широ. Он кашлянул, но промолчал.

Общежитие жрецов было небольшим — многие жрецы храма жили не в нем, а со своими семьями или соседями по комнате. Около двенадцати жрецов могли жить тут, и комнаты никогда не были наполнены больше, чем наполовину. Дедушка порой сдавал комнаты бездомным в холодную ночь или путешествующим жрецам, которым нужно было безопасное место. Я предложила комнаты шинигами, но они, похоже, не спали. И не считались с личным пространством.

Мы разулись в гэнкане, а потом прошли сквозь штору в главный зал. Деревянный пол был вытертым за годы использования. Широ повел меня мимо гостиной — пустой в этот миг — и ванной с душевыми кабинками. Его комната была последней справа, дерево у ручки было надбитым.

Спальня Широ была не просто чистой, а идеальной. Книги на полке были разделены по темам и авторам. Футон был идеальным кубом у стены. И не было видно ни пылинки. Комната была не больше моей в доме родителей, но отсюда открывался милый вид насады и половину пруда. Я стала завидовать. Я бы многое отдала за такую комнатку в храме. Эта мечта могла осуществиться, но мои родители могли легко лишить меня ее.