Простолюдин (СИ) - Громов Александр Николаевич - Страница 17

Тут по залу разнесся стук, и разом наступила мертвенная тишина. Статный, убеленный сединами старец до крайности благородной наружности трижды ушиб паркет длинной вычурной палкой, и в зал, сияя бриллиантами и шурша мантией, вошел он, император всея Земли, Солнечной системы и Галактики Рудольф Третий.

За ним следовала императрица, длинный шлейф платья которой, похожий на парашют во время укладки, поддерживали ангелоподобные пажи, затем девчушка лет пятнадцати в изящнейшем платье без шлейфа и мальчишка лет четырех, ведомый за руку воспитателем. Наследник. Наверное, его нечасто выводили на большие приемы, поскольку, узрев столь великую толпу приглашенных, юный принц озадаченно запустил палец себе в нос, был треснут воспитателем по руке, ударился в рев и по мановению императорской руки был уведен во внутренние покои.

Император сел на трон, императрица на другой, чуть поменьше. Шлейф красиво разложили на полу. Принцесса осталась стоять за спинкой трона матери. В толпе приближенных и гостей кто-то кашлянул, на него приглушенно шикнули.

Мановением руки император велел мне приблизиться. Я надеялся, что моя походка уже не слишком отличается от земной, однако, заметив боковым зрением несколько улыбок в диапазоне от едких до снисходительных, подумал, что, возможно, ошибся. Но, поскольку церемониймейстер не инструктировал меня насчет походки, я по возможности спокойно пересек зал и, опустившись перед императорским троном на одно колено, монотонно пробубнил вассальную клятву.

— За верную службу нашему дому мы жалуем вам баронский титул и даруем вам и вашим потомкам одно из наших поместий, — звучно молвил император. — Отныне вы барон Константин Тахоахоа. Встаньте, барон.

Я поцеловал край императорском мантии, встал и поблагодарил монарха в пышных выражениях, навязанных мне церемониймейстером. Затем, надеясь не споткнуться, проделал девять обязательных шагов задним ходом и, повернувшись на шестнадцать румбов, под легкий одобрительный шум со стороны придворных вернулся к Джоанне. Она сияла. Да, она была случайной гостьей в этом сборище титулованных особ, она была простой дворяночкой и в лучшем своем платье выглядела очень скромно среди разряженных павлинов, но ведь это только начало, а главное впереди! Хвала богам, ее избранник излечился от помешательства, и вот он уже барон, и церемония прошла вполне сносно (а уж как было страшно!), и сам император сказал ей несколько слов на предшествовавшей приему тайной аудиенции, и теперь все будет хорошо…

Как ни было мне противно, а я невольно залюбовался ее бьющей ключом жизнерадостностью. Вот чего мне остро не хватало на Луне! Ничто так не бодрит, как перспектива. Отнимите у человека завтрашнюю радость — и у него не останется даже сегодняшней.

Император уже разговаривал с кем-то другим. Поскольку церемониальная часть приема была окончена, в зале вновь воцарились шум и движение. Заиграла музыка. Лакеи разносили напитки. Я взял бокал шипучего вина — ничего особенного, всего лишь излишне крепкий раствор газированной воды с этаноле с небольшой добавкой растительной органики. Несколько человек подошли к нам поздравить и пожелать удачи. Никто уже не подпускал шпилек. По намекам придворных я понял, что, с их точки зрения, удача уже улыбнулась мне шире некуда: будучи всего лишь бароном, я стал вассалом лично императора, без всяких промежуточных звеньев, и любого герцога имел право послать куда подальше. Но главное — перспективы! Статус прямого императорского вассала якобы давал мне какие-то особые шансы на дальнейшее возвышение. Не знаю, не знаю… Очень скоро у меня закружилась голова от шума и мелькания. Да, на Лунной базе у нас были помещения сравнимого с этим залом размера, но там царила тишина и лишь изредка гудели и лязгали механизмы. Я просто не привык видеть вокруг себя столько людей.

Шипучка из бокала скоро перекочевала в мой желудок. Помогло. Я держался непринужденно, но с достоинством, отвечал впопад, отпускал комплименты дамам, и — слаб человек! — куда только делась моя ядовитая ирония! Мне уже почти нравился мой новый статус, меня не раздражало щебетание Джоанны, и я даже задумался о том, каким окажется подаренное мне поместье — понравится ли?

Тогда, чтобы не утонуть во всей этой патоке, я забормотал про себя: «Я простолюдин, простолюдин, простолюдин! Я простолюдин, а все, что я вижу и в чем участвую, — декорация, эрзац, обманка для Инфоса. Пусть Джоанна ощущает себя на седьмом небе, а я и на первое не хочу. Эти графы и маркизы ничего не значат, значение имеет только Инфос. И когда-нибудь мы столкнемся. Я буду терпеть сколько надо, я буду учиться, я найду его слабые места, я обману его, я мимикрировал и буду совершенствовать мимикрию, но если я однажды не докажу, что я человек, то я… всего лишь барон.

Чушь собачья — барон! Я — простолюдин!»

12

Никто не сказал мне, где я буду ночевать и на что жить, пока не устроюсь. По окончании приема Джоанна с великолепно разыгранным смущением предложила мне остановиться пока у нее на съемной квартире, и я в рамках мимикрии раздумывал: достойно ли барону принять приглашение нетитулованной особы? Но тут моего локтя коснулся некто, по виду — дворецкий, и с удивительной смесью важности и почтительности в голосе попросил проследовать за ним в гостевой флигель дворца. Джоанну тоже. И я понял, что на днях, может быть завтра, мне предстоит еще одна аудиенция у императора.

Догадывался и о том, что мне деликатно, но настойчиво сватают Джоанну. Причина была прозрачна, как вакуум: перестань дергаться, лунатик, женись, остепенись, научись получать удовольствие от того, что тебе дано здесь и сейчас, имей здоровые мечты, а о нездоровых забудь, они потому и нездоровы, что вредны…

Нас разместили в разных покоях, находящихся поблизости друг от друга — не с умыслом ли? В общем, если бы я захотел… Но я попросту лег спать и проспал до утра. А утром вообразил спросонья, что я на Лунной базе, но не понимал, почему мне так тяжело. Неужели рухнула крыша купола и давит, мешая дышать?.. Продрал глаза и вспомнил. На мою грудную клетку давила ее собственная тяжесть.

Явился лакей, неся бритвенные принадлежности. Такими лезвиями снимали щетину наши отдаленные пращуры. Брадобрея в императорском дворце баронам не полагалось — скобли себя сам, чай, не принц. Лакей предупредил, чтобы я никуда не отлучался. Я осторожно выскоблил свою физиономию, ухитрившись не порезаться, и стал ждать.

По счастью, сантехника в моих покоях оказалась достаточно традиционной, хоть и богато украшенной. Мне не пришлось звать консультанта, чтобы понять, как что работает.

Через полчаса другой лакей принес легкий завтрак. А еще через час третий лакей попросил меня следовать за ним. Мы прошли мимо покоев Джоанны, и мне стало ясно, что она не приглашена. Дальнейший путь изобиловал неожиданными поворотами и смахивал на лабиринт. Из ярко освещенных залов мы попадали в мрачные коридоры, где не хватало только прикованных скелетов, оттуда путь лежал через совсем уж диковинные помещения, о назначении которых я не смог догадаться, а один зал был сплошь облицован металлическими панелями разных оттенков и выглядел как начищенная кастрюля изнутри. Здесь лакей посветил вокруг себя фонариком и снизошел до комментария: «Редкие металлы: скандий, рутений, диспрозий и прочие». Для чего императору понадобилось украшать дворец такой бессмыслицей — неясно. Впрочем, наверное, не ему, а его предкам…

Я понял лишь одно: меня ведут таким путем, где я не встречу никого из придворных. Надо думать, император пожелал дать мне тайную аудиенцию. От Инфоса, понятно, во дворце не спрячешься, зато можно скрыться хотя бы от некоторых людей. Но… к императору ли мы держим путь?

Оказалось — к нему. Зря я беспокоился.

Император принял меня в тире. Еще на подходе я услышал громкое «ба-бах» и заставил себя поверить, что меня ведут не на расстрел. Когда я вошел (а лакей удалился), Рудольф Третий рассматривал лежащее перед ним на массивном столе древнее крупнокалиберное ружье и потирал ключицу. Шагах в сорока от него качались на проволоке клочья мишени.