Простолюдин (СИ) - Громов Александр Николаевич - Страница 14

— Почта, — сказал сосед.

Оказывается, у него был довольно приятный голос. И ясные, проницательные глаза, когда он не изображал тихого идиота.

В кулаке у него отказался кусочек липкого пластика с нацарапанными на нем мелкими каракулями. Прочитав неведомо чье послание, сосед хмыкнул, тщательно примерился, сделал на пластике две отметки ногтем и тем же неуловимым движением вернул «почту» куда-то в область тазовых сочленений механической гориллы. Снаружи ничего не было заметно. Робот вновь бестолково задвигался, зажужжал сервоприводами, но вскоре затих, не обнаружив никаких нарушений порядка.

— Можно говорить, — продолжил сосед. — Давай на «ты»?

Кивнув, я указал на робота. Тот, казалось, прислушивался.

— Эти роботы — дураки, каких мало, — небрежно молвил сосед. — Программируют их по-прежнему люди. Система полагает, что такая практика не представляет для нее угрозы, и она права. Можно ведь манипулировать людьми, которые управляют роботами, это гораздо увлекательнее. Система умна, она любит интересные задачи.

— Система?

— Да ты и впрямь с луны свалился, — развеселился сосед. — Отсталый человек. Извини, не хотел обидеть… Ну да, Система. На Земле всем заправляет информационная среда. Она тут главная.

— А император об этом знает? — спросил я.

— Он-то да. Ну, и еще кое-кто. Большинство населения — нет. Для простецов создана феодальная пирамида, им в ней хорошо. Каждый живет надеждой повысить свой ранг через заслуги или удачный брак. И знаешь, порой надежды сбываются. Это интрига! Это интересно! Жизнь человека не пуста, и если он не лентяй и не дурак, то вполне может добиться своего. У каждого есть цель жизни и средства для ее достижения при некотором вмешательстве удачи. Разве плохо жить в таком мире? — Он издал ядовитый смешок.

— Императору, наверное, не очень уютно, — сказал я, подумав.

— Ха! Ну да, он, конечно, такая же игрушка Системы, как всякий прочий, если не считать того, что он ее полезный винтик. Перестанет адекватно выполнять свои функции — его сменят, причем руками людей. Те и не поймут, кто ими вертит, а узнают — не поверят. Абсолютная монархия — всего лишь термин, фикция. Нет ничего абсолютного. Монарх всегда играет по правилам. К примеру, он не может приказать всем своим подданным повеситься — его самого вздернут. Ты знаешь историю? Кое-кому из древних королей и императоров удавалось возвыситься чуть ли не до уровня бога, использовав для опоры ущемленную, но зубастую социальную группу и подходящие обстоятельства, — но и это тоже в рамках правил! Их можно расширить, если знать как. Но монархи, бездумно выходившие за рамки правил, всегда плохо кончали.

С этим было трудно не согласиться.

— Что такое информационный солитон? — спросил я.

— Не три себя, пОтом изойдешь, — посоветовал сосед. — Оздоровительные процедуры применяются дозированно, чтобы они не шли во вред. Робот дурак-дурак, а увидит, что из нас вышло достаточно пота, — и выгонит нас отсюда. Поговорить-то по-человечески можно только здесь. Еще Инфос не любит сильных холодов и соленой воды, но у нас тут не Антарктида и не дно океана. Пар и жар тоже годятся…

Я не стал спрашивать, что такое Инфос, — сам догадался. «Информационная среда» — и впрямь длинновато.

Сосед шевелил белесыми, покрытыми каплями пота бровями — видно, соображал, с чего лучше начать.

— Информационная среда без носителей информации — это вообще бывает? — спросил я, чтобы вывести его из затруднения.

— О! В точку! — обрадовался он. — Конечно, не бывает. Есть, есть носители. Их мириады, они везде. Лишь кое-где неактивны… ну, как здесь, к примеру. Они мельче самых мелких пылинок, и каждый носитель — часть Инфоса. В отрыве от Системы единичный носитель туп, как бактерия, зато Инфос очень умен. Куда там человеку! Слушай внимательно, повторять будет некогда. Однажды инженеры — для блага людей, конечно, — умудрились-таки создать самовоспроизводящуюся кибернетическую систему с невырождающейся сложностью…

Длинной лекции у него не получилось: механические гориллы пришли в движение и вытолкали нас из парной. Холодный душ, еще одно опрыскивание, сушка воздухом, конвоирование (моего соседа опять пришлось нести) — и дверь палаты с глухим щелчком отделила нас от мира.

И — тишина…

До утра. На рассвете сосед по своему обыкновению вновь начал упражнять голосовые связки.

Я был готов убить его: слишком уж натуральным выходило у него идиотическое упорство. Актер не из последних! Вжился в роль!

Потянулись дни. Казалось, какой-то злодей, мой личный враг, нарочно растягивает время. Я чувствовал, что тупею, и винил в этом ежедневные инъекции, хотя во время следующей санобработки Мика — так звали моего соседа — лишь махнул рукой, сказав, что нам вводят обыкновенный физраствор. Почему? Да потому что ходячих истуканов, именуемых низовым медперсоналом, программируют люди.

— Среди них есть сочувствующие? — спросил я с надеждой.

— Мало, но есть. Здешние не бойцы Сопротивления — просто фрондеры. Взрослые дети, из принципа нарушающие правила и тут же поджимающие хвост, если что. Довериться им нельзя, но иногда можно использовать…

Мою надежду Мика притушил, зато научил меня, как надо себя вести, чтобы Инфос ничего не заподозрил и чтобы казалось, что дело понемногу идет к выздоровлению.

Я усвоил. А намек на то, что в этом мире существует какое ни на есть Сопротивление, дал мне силы продержаться еще неделю. Потом еще одну и еще…

Инфос сохранил человеческий календарь. Мы привыкли к месяцам и неделям — значит, пусть так и останется. Основательная санобработка пусть тоже будет еженедельной, а ежедневная проводилась прямо в палатах. Нас обтирали влажными губками и меняли обоим пижамы, как будто я тоже мочился под себя. Лишь десять-пятнадцать минут в неделю мы могли свободно разговаривать. Мало, до крайности мало! Но лучше, чем ничего…

— Ты спрашиваешь, что такие инфосолитон? — просвещал меня Мика. — Ну, это просто. Если в воздухе, воде, почве, да вообще где бы то ни было находятся квинтиллионы мельчайших частиц, послушных коллективному разуму, то заставить их временно объединиться в материальный объект с заданными свойствами и поведением — чисто техническая задача. Инфос еще и не такое умеет. Почему солитон? Ну, это долго объяснять, я и сам не все понимаю. Тут думали люди поумнее меня. Что-то насчет суперпозиции и интерференции волн, образуемых элементарными носителями, — так действует эта штука… А где ты видел инфосолитон?

Я рассказал.

— Понятно, — покивал он. — Бывает куда хуже. Вспомни: ты только один раз его видел?

— Вроде один.

— Сомневаюсь. Гляди сам: на Землю прибывает нечто необычное, не очень похожее на метеорит, спускаемый аппарат маневрирует в атмосфере, совершает посадку — и чтобы Инфос не отреагировал на такое событие? Что-то не верится. Вспоминай!

— Мой компьютер ошибся, — сказал я, подумав. — Я должен был сесть на ровное поле, а там оказались деревья…

— Вот! — Мика торжествующе поднял палец. — Бьюсь об заклад, что твой компьютер рассчитал посадку правильно, а деревья были инфосолитоном. Спускаемый аппарат, конечно, вдребезги?

— Ага.

— Инфос того и хотел. Но сохранил тебе жизнь — иначе вместо деревьев выросла бы скала. Или тебя долбануло бы чем-нибудь еще в воздухе. Значит, ты был интересен Инфосу. Может, интересен еще и сейчас.

— А ты? — спросил я.

— Я тихий слабоумный, что с меня взять. Но и я под присмотром, не сомневайся. Учитывая мое прошлое — под внимательным присмотром. Система избыточна, у нее масса резервов. Если бы понадобился пригляд за каждой букашкой, за каждым почвенным клещом, Инфос и то справился бы.

Шли недели, и я считал дни до следующей капитальной санобработки. Мика по утрам выл, мычал и жужжал. Я изучал потолок, стараясь выразить на лице некие проблески мысли. Система наблюдает за мною? Ладно. Не возражаю. Пусть уверится, что мало-помалу наставляет меня на путь истинный.

Мика засмеялся, узнав, как и почему я сюда попал.