Простолюдин (СИ) - Громов Александр Николаевич - Страница 12

— Что такое информационный солитон? — спросил я ее в первый же день.

— Не знаю.

— Но вы же видели ту пятерню?

— Да.

— И что же это было?

Она зачем-то оглянулась и понизила голос до шепота.

— Божье внушение. — Сказано было так тихо, что я едва расслышал.

— Не понял!

— Ну, бог внушил вам, чтобы вы вели себя прилично, — пояснила она.

— А я вел себя неприлично?

— Еще бы!

— Значит, феодальная лестница — от бога? — вкрадчиво спросил я.

Джоанна не знала, что такое феодальная лестница, на Земле теперь пользовались другой терминологией, но, когда я объяснил, охотно согласилась: ну ясно, что от бога, от кого же еще? И такое торжество прозвучало в ее голосе, что я озадаченно замолчал.

Нет, ну в самом деле невозможно отлучиться на каких-нибудь три столетия — все пойдет наперекосяк! Что стряслось на планете с тех пор, как она забыла о Луне?

Я попытался найти ответ в книгах. Увы! — все они оказались древними фолиантами, самый последний по хронологии экземпляр относился к эпохе начала звездной экспансии. Там ничего не было по интересующей меня теме, да и быть не могло. Одно слово — ретробиблиотека. В ней теснились книги чудовищной древности, напечатанные на пластике и бумаге, целое отделение было отдано под инкунабулы, пергаментные рукописные фолианты и даже папирусные свитки, прикасаться к которым без санкции лично императора было категорически запрещено всем, включая меня, они были уникальны и бесценны, но никоим образом не могли мне помочь. Заподозрил я это сразу, а спустя неделю понял окончательно.

Конечно, была на Земле и единая общепланетная библиотека, совсем уже чудовищное по объему хранилище текстов, записанных менее архаичным способом, и никто не попытался перекрыть мне доступ к ней. Интерфейс меня несколько удивил: где бы я ни находился, по моему голосовому приказу прямо в воздухе возникал любой нужный мне текст или любое изображение, хоть статичное, хоть движущееся, стереоскопическое и со звуком. На мысленные приказы система не реагировала, зато понимала жесты ничуть не хуже, чем слова. Порой не обходилось без ошибок — но я заметил, что почти всегда в ошибках системы был виноват я сам.

Хорошая система, не спорю. Удобная. Беда в том, что и в общепланетной библиотеке я не нашел ничего о возврате цивилизации к феодализму, кроме обтекаемых фраз об исторической неизбежности и подробной хроники событий тех лет без сколько-нибудь глубоких попыток обобщения и осмысления. И уж конечно, ни единого слова об информационном солитоне.

Что такое солитон, я знал и без подсказок: мощная волна, возникающая чаще всего там, где ее не ожидают, при внешнем воздействии на сильно неоднородную среду. Блуждающие в океане одиночные волны ненормальной высоты, нештатные импульсы огромной мощности в электросетях, солитоны акустические, сейсмические, оптические и всякие другие — это я понимал. Не мог лишь взять в толк, каким образом солитон может возникать в информационной среде и какой вид он может принимать в том или ином случае. Рассудок отказывался считать волной ту пятерню, что нанесла мне оскорбление действием. Обычные формулы тут не действовали, и я не знал, какие нужно применить. Поиски в математических дебрях ничего не дали. Да и существует ли математический аппарат на данный предмет?

Прошли вторая и третья недели. На время оставив солитон в покое, я штудировал все, что могло сойти за исторические документы трех-четырехвековой давности, и дрейфовал в океане информации, как микроб в настоящем океане. Всеобщий мир, объединение наций, стирание государственных границ — и все это как-то вдруг. Выходило, что мудрые политики разом прозрели, забыли о личных амбициях и узкогосударственных интересах, запамятовали даже, кому на самом деле служат, и протянули друг другу руки — искренне, с чувством высокой ответственности за судьбы человечества и благородной готовностью идти на невероятные компромиссы, каковые во всякое другое время самая умеренная и беззубая оппозиция непременно назвала бы национальным предательством…

Но так не бывает! Ведь не случается того, чего вообще не может быть!

Любопытно, однако, что столь трогательное объединение произошло более или менее одновременно с утратой человечеством интереса к звездам…

Совпадение?

Ну ладно, утрата случилась четыре столетия назад. Затем — триста семь лет назад — произошло нечто иное: старые общественные формации рассыпалась, правительства как-то все разом канули в Лету и воцарилась неофеодальная система с императором на вершине пирамиды. Причем в переходный период не случилось не только войн, но и мало-мальски серьезных локальных конфликтов! Так, мелкая возня с весьма незначительным количеством жертв, едва заметная рябь на воде вместо свирепого шторма…

Скажите мне, так вообще бывает? Сомневаюсь…

Результат, однако, налицо, и как это понять?

Посетители не навещали ретробиблиотеку. От Джоанны, понятно, было мало проку. Она чихала от книжной пыли, изредка жаловалась на сухую прохладу хранилища, подавала мне инструменты при починке робота, отвечала на вопросы, как умела, и, конечно, несла чушь. Сама бесед не начинала и, по-моему, о чем-то напряженно думала. Однажды лицо ее прояснилось.

— Константин…

— Да? — Я подумал, что она зовет меня.

— Нет, ничего… Константин… У вас красивое и очень древнее имя. Кажется, его носил кто-то из великих императоров. Теперь я поняла. Только ничего у вас не выйдет…

Я потребовал объяснений и вынужден был опереться на стеллаж, чтобы не упасть. Эта дуреха вообразила, что я только потому отказался от дворянства и баронства, что метил выше, так высоко, что о стратосферных высотах моих амбиций не догадался даже император. Она решила, что я сам примеряю на себя императорскую корону, поскольку, во-первых уникален местом своего рождения, а во-вторых, получил от родителей подходящее имя!

— Берите синицу в руке, пока вам ее предлагают, — умоляла она меня.

Каюсь, я ответил грубо. Она надулась. Знаю, я был виноват, но ведь всякому идиотизму должен быть предел!

Первые, еще сверхскромные постройки Лунной базы были возведены в середине двадцать первого века, без малого тысячелетие назад. Феодализм всея Земли возник триста семь лет назад. Что произошло между этими датами ближе к последней?

Очень много всевозможных событий, горы и завалы разной ерунды и не ерунды в ретробиблиотеке. Но ответа о ключевой причине социального виража я не нашел.

Тогда я вернулся к поискам сведений о физической природе информационного солитона, но добился лишь тупой головной боли. Один раз мне показалось, что впереди забрезжил огонек, и ответ, возможно, был где-то рядом, но он снова ускользнул. Бывают такие вот намыленные ответы — не ухватишь.

Возможно, жить с одними только вопросами кому-то тоже интересно. Но не мне.

Джоанна — та жила с одними ответами, что тоже не лучше. Кто как, а я считаю, что в жизни должен быть соблюден некий баланс вопросов и ответов, иначе либо скучно, либо бесит такая жизнь. Мало-помалу я накалялся и готовился закипеть.

На двадцать пятый день моей службы в ретробиблиотеку зашел — кто бы вы думали? — граф Леонард, фамилии не знаю, словом, тот самый, что умыкнул нас с Джоанной из императорской клиники. Он полистал один фолиант, затем другой.

— Не передумали? — вдруг резко спросил он.

Я стоял в пределах слышимости, но видеть меня он никак не мог. Однако он определил место моей дислокации с такой точностью, будто на его затылке имелась еще пара глаз. Чему и удивляться — специалист.

— Насчет баронства? — осведомился я. — Нет, не передумал.

— Его величеству было угодно пересмотреть ваше дело. Вместе с баронским титулом вам будет пожалован пост, на котором вы сможете выдвинуться. Ручаюсь чем угодно, не пройдет и трех лет, как вы станете графом и займете место в Императорском Совете. Согласны?

Спрятавшаяся за стеллажом Джоанна не посмела бы подавать мне знаки. Но глазами умоляла: соглашайся! Соглашайся!