Последнее шоу - Коннелли Майкл - Страница 4

– А как же укусы? – возразила она. – А как же кастет? Это спланированная расправа. Рамона была связана, и довольно долго. Здесь действовал настоящий злодей, и я хочу оставить это дело себе, чтобы принести хоть какую-то пользу – так, для разнообразия.

Строго говоря, Дженкинс был старшим напарником, и в подобных случаях решающее слово оставалось за ним. При желании Бэллард могла воззвать к начальству, но ради партнерства решение должно быть принято на месте.

– Значит, так. Я метнусь на место преступления, а потом сяду за писанину, – произнес Дженкинс. – Взлом пойдет на стол краж, а это дело – на стол преступлений против личности. Или даже к ребятам из убойного, ибо, как по мне, тот парнишка выглядит неважно. Я все сказал.

Озвучив свое решение, он снова повернулся к двери. Дженкинс служил так давно, что до сих пор называл отделы столами. В девяностых именно так и было: маленькие столы сдвигали вместе, чтобы получился один огромный: стол краж, стол преступлений против личности и так далее.

Бэллард собиралась последовать за ним, но, кое-что вспомнив, вернулась к медсестре и спросила:

– Где одежда потерпевшей?

– Ее уже упаковали, – ответила медсестра. – Минутку.

Остановившись у двери, Дженкинс оглянулся. Бэллард подняла палец: мол, подожди. Медсестра достала из шкафчика пластиковый пакет со всеми вещами Рамоны. Негусто: дешевая бижутерия и усыпанное блестками платье. На цепочке с двумя ключами – крошечный газовый баллончик. Ни кошелька, ни денег, ни телефона. Медсестра протянула пакет Бэллард.

Та дала ей свою визитку и попросила передать врачу, чтобы он с ней связался. Потом догнала напарника. Вместе они прошли сквозь автоматические двери и оказались на заднем крыльце. И тут у Бэллард снова зазвонил телефон. Она взглянула на экран. Начальник смены, лейтенант Манро.

– Лейтенант?

– Бэллард, вы с Дженкинсом еще в Голливудском центре?

По голосу было ясно: что-то случилось. Замолчав, Бэллард жестом велела Дженкинсу подойти.

– Уже уходим. А что?

– Включи на громкую.

Бэллард коснулась иконки громкой связи:

– Готово, говорите.

– У нас четыре трупа в клубе на Сансет, – сказал Манро. – Какой-то парень расстрелял соседей по кабинке. В больницу везут пятую жертву, по последней информации, она еле жива. Бэллард, останешься там и посмотришь, что к чему. Дженкинс, Смитти и его салага тебя заберут. Делом, конечно, будет заниматься убойный отдел, но им нужно какое-то время на раскачку. Патрульные уже на месте: обустраивают командный пункт и стерегут свидетелей. Но когда началась стрельба, те по большей части разбежались.

– Что за место? – спросил Дженкинс.

– «Дансерз». Неподалеку от Голливудского спортивного клуба, – сказал Манро. – Знаете, где это?

– Так точно, – подтвердила Бэллард.

– Вот и славно. Значит, Дженкинс, поедешь туда прямо сейчас. А ты, Бэллард, – как только закончишь с пятой жертвой.

– Лейтенант, нам нужно оцепить место преступления. На парковке, где нашли Рамону Рамон, – сказала Бэллард. – Мы отправили туда Смитти и…

– Не сегодня, – перебил ее Манро. – Все внимание на «Дансерз». Туда отправляется весь личный состав.

– Значит, на наше дело остается лишь рукой махнуть? – спросила Бэллард.

– Передай его дневной смене. Завтра разберутся, – сказал Манро. – В общем, задание вы получили. Мне пора. – И он тут же отключился.

Дженкинс взглянул на Бэллард: дескать, я же говорил. Тут, как нарочно, ночную тишину разорвал вой полицейской сирены. Бэллард умела отличить этот звук от сирены «скорой». Смитти и Тейлор возвращались за Дженкинсом.

– Увидимся в клубе, – сказал он.

– Угу, – отозвалась Бэллард.

Сирена умолкла. У крыльца остановился патрульный «паркетник». Дженкинс втиснулся на заднее сиденье. Машина рванула с места, а Бэллард осталась на крыльце с пластиковым пакетом в руке.

Теперь она слышала вдалеке вторую сирену: к больнице спешила «скорая» с пятой жертвой. Бэллард глянула на часы сквозь стеклянные двери. Семнадцать минут второго. С начала смены прошло чуть больше двух часов.

3

Сирена умолкла, «скорая» остановилась у крыльца. Бэллард смотрела на нее, не сходя с места. Открылись задние двери фургона, и на крыльце появилась каталка с пятой жертвой. Та уже была подключена к дыхательному аппарату.

Подслушав разговор парамедиков с коллегами из отделения, Бэллард узнала: в машине женщина перестала дышать. Ее вернули к жизни, стабилизировали, но ненадолго: позже сердце вновь остановилось. Другая бригада, выскочив на крыльцо, завладела каталкой, и та помчалась через приемный покой к лифту, ведущему к операционным. Бэллард вошла в лифт последней. Встала в углу и смотрела, как четверо медиков в светло-голубых операционных халатах борются за жизнь пациентки.

Вздрогнув, лифт медленно пошел вверх. Бэллард не сводила глаз с потерпевшей. На женщине были обрезанные джинсы, высокие конверсы и окровавленная черная майка. К карману джинсов прицеплены четыре шариковые ручки. Должно быть, жертва работала официанткой в клубе, где случилась стрельба.

Пуля попала ей в центр груди. Лицо женщины было скрыто под кислородной маской, но Бэллард все же решила: ей лет двадцать пять. Взглянула ей на руки, но не увидела ни колец, ни браслетов. На внутренней стороне левого запястья была черная татуировка: единорог.

– А вы кто?

Бэллард, подняв глаза, так и не поняла, кто к ней обращался: все были в масках. Голос был мужской, а из четырех медиков трое были мужчинами.

– Бэллард, полиция Лос-Анджелеса, – сказала она.

Сняла с ремня жетон и подняла его так, чтобы всем было видно.

– Наденьте маску. Мы везем ее в операционную.

В лифте был автомат с масками. Взяв одну, женщина протянула ее Бэллард, и та тут же ее надела.

– Стойте в сторонке и не мешайте.

Наконец двери лифта открылись. Бэллард быстро вышла в коридор и отступила в сторону. Каталка умчалась в операционную. Бэллард осталась снаружи, у стеклянного смотрового окна. Медики отчаянно пытались вернуть женщину к жизни и подготовить к операции, но спустя пятнадцать минут объявили, что пациентка мертва. Бэллард записала время: тридцать четыре минуты второго.

Все разошлись по другим палатам, и Бэллард осталась наедине с погибшей. Вскоре ее увезут из операционной в накопитель, а потом тело заберет фургон коронера. Но какое-то время у Бэллард еще оставалось. Она вошла в операционную и внимательно осмотрела женщину. Майка ее была разрезана, грудь обнажена.

Бэллард достала телефон и сделала фото пулевого отверстия в грудине. Заметила, что следов пороха нет. Значит, стреляли не в упор: футов с четырех или больше. Выстрел был профессиональный, работа меткого стрелка: в движении, в напряженной обстановке, но в яблочко. Бэллард решила, что нужно иметь это в виду, если ей доведется столкнуться с убийцей лицом к лицу, хоть такое и крайне маловероятно.

На шее у женщины Бэллард заметила шнурок. Не цепочку, не ювелирное украшение – простой кусок бечевки. Если на нем и было что-то вроде кулона, Бэллард его не видела: шнурок уходил под копну окровавленных волос. Бэллард посмотрела на дверь, перевела взгляд на тело. Извлекла бечевку из-под волос и увидела на ней маленький ключ. В поддоне с хирургическими инструментами лежал скальпель. Схватив его, Бэллард разрезала бечевку и сняла ее с тела. Вынула из кармана пиджака латексную перчатку и, за неимением пакета для улик, положила в нее бечевку и ключ.

Спрятав перчатку в карман, Бэллард стала рассматривать лицо жертвы. Глаза женщины были приоткрыты, во рту остался резиновый воздуховод. Бэллард это не понравилось. Из-за него лицо женщины казалось надутым – таким, что при жизни она неминуемо смутилась бы. Бэллард хотелось убрать воздуховод, но это было против правил. Коронер должен получить тело в том же виде, в каком оно приняло смерть. Забрав ключ, Бэллард и так переступила границы дозволенного, но этот нелепый воздуховод не давал ей покоя. Она уже тянулась к лицу женщины, когда за спиной раздался голос: