Незавершенный роман студентки - Дилов Любен - Страница 5

– Поломка… Какая-то поломка…

– Спокойно, все исправим. Только скажите, что и где сломалось.

– Ничего я вам не скажу! – резко высвободилась из его объятий девушка и, бросившись на траву, упала вниз лицом, застыв в непонятном для него отчаянии.

Кирилл присел рядом.

– Я просто хочу помочь вам.

– Вы не можете помочь мне, поймите же вы!

– Я инженер по машинам. И неплохой инженер.

– А это еще хуже! – всхлипнула изумительная летчица не менее изумительной машины.

Он осторожно погладил ее по шлему, но она вряд ли почувствовала это.

– Не плачьте, иначе я тоже расплачусь. Она мгновенно подняла голову и уставилась

на него. Видимо, любопытство было главной чертой ее характера.

– Вы? – удивилась она.

– Да. Мне тяжело смотреть, как вы страдаете. Наверное, я влюбился в вас.

Глаза ее распахнулись (от слез они были еще красивее), и ему захотелось поцеловать их. Но вместо этого он только прошептал:

– Вы очень красивая!

– Шутите! В институте я самая некрасивая!

– Что за институт? Манекенщиц, что ли? Она не поняла и этой шутки.

– Нет, истории древних веков… Но что мне теперь делать?

Глаза ее снова наполнились слезами.

– Я действительно хочу вам помочь. Почему вы мне не доверяете?

Она неожиданно прыснула. (В ее реакциях и поступках было много инфантильного.)

– Единственный способ вызволить меня из беды – взорвать машину, а после этого жениться на мне. И, как говорится в одной старой сказке, никогда-никогда не спрашивать, кто я такая!

Он сделал вид, что его одолевают трагические сомнения, затем сказал:

– Одно я готов сделать немедленно.

– Что? – она вновь вспыхнула от любопытства.

– Жениться на вас. Но вот относительно машины – не по-человечески. Я учился создавать машины, а не уничтожать их. Впрочем, что же это за машина такая?

– ТэТэСэ, – сказала она и, увидев выражение– недоумения на его лице, восторжествовала совсем как ребенок. – Вот видите! Вы даже не знаете, что такое TTC, a собираетесь починить мою машину! Темпорально-транспортное средство. В вашем веке это, кажется, все еще называют машиной времени.

Милая девушка, только давайте без выпендрежа! – сказал инженер.

– Без чего? – переспросила она.

– Ваше отношение ко мне огорчает меня. Вы что, на самом деле так быстро влюбляетесь?

– У такого бывалого, как я, все происходит действительно быстро.

– И вы могли бы уже сейчас поцеловать меня? Так сразу?

Он обнял ее за плечи, слегка приподнял и целовал до тех пор, пока она не обмякла в его руках.

– Эй, а вы действительно меня любите! – переводя дыхание, сказала она.

Безумным было это существо или доверчивым до абсурда? – спрашивал себя Кирилл. – Да ведь каждый мужчина может целовать женщину куда более страстно, и при этом не испытывать никаких чувств, кроме желания! Однако Кирилл Монев понимал, что в нем говорит не только желание, но и что-то еще, уловить же, что именно, он не мог, поскольку был раздражен дурацкими восторгами девушки. И он спросил:

– А вы что, таким образом проверяете мужчин, любят ли они вас или нет?

– О, нет! Я предоставила вам возможность проверить себя самому, – ответила она, и Кирилл подумал, что она истолковала его ответ неверно. – А может, в вашем веке мужчины могут целоваться не любя.

Если бы рядом не было невероятной машины, совершившей на его глазах этот полет, инженер Монев окончательно пришел бы к мнению, что девушка тронутая.

– Разве вы не ощутили всю силу моей любви в этом поцелуе? – произнес он, сделав вид, что обижен, а сам молил бога, чтобы она не попросила поцеловать себя снова (трудно целовать ненормальную женщину, какой бы красивой она ни была!).

– Да, да, почувствовала, – почему-то снова зашмыгала она носом. – Если я останусь, а мне придется остаться, очень прошу вас: любите меня! Мне будет тяжело в этом чужом для меня мире.

– Но почему чужом?

– Неужели вы так ничего и не поняли? Ведь я, сказала вам, что прибыла сюда на машине времени. Я должна была вернуться в прошлое всего лишь на пятьдесят лет назад, а оказалась в вашем веке. Произошла какая-то путаница в настройке. А в довершение ко всему поломка…

И она заплакала.

Поверить в ее безумные россказни было невозможно, но и оставаться равнодушным, наблюдая душераздирающие рыдания, было просто невыносимо. Кирилл стоял перед девушкой на коленях, гладил ее по шлему и недоумевал, что же делать. Наконец она выплакалась, судорожно вздохнула, потерла кулачками глаза и произнесла:

– И все же, надо попытаться что-нибудь сделать с этой дурацкой машиной.

На этот раз она не стала препятствовать его проникновению в машину, даже подала руку, поскольку Кириллу Моневу, неуклюжему чиновнику в тяжеленных сапогах, нелегко было взобраться в люк. Помещение сферической формы, в котором они оказались, едва вмещало в себя два пилотских кресла. Все приборы располагались на панели в стене и все до единого были ему не известны.

– Как вы полагаете, где поломка?

– Что может предполагать бездарная дурочка?! – вновь вспыхнула она. – Я не только самая некрасивая, но и самая слабая студентка в нашем институте.

– А вот паника ни к чему. Объясните спокойно, что именно не работает, и я разберусь.

– Ведь вы сами все видели! Переход от движения в пространстве к движению во времени! – ударила она рукой по металлическому блоку со множеством кнопок. – Где-то здесь должно быть. Только не думайте, что я что-нибудь в этом смыслю.

– Нет ли у вас инструкции? – спросил он, внимательно разглядывая приборы. – В нашем веке, например, столько всевозможных инструкций – на все случаи жизни.

Циана то ли не поняла его, то ли ей было не до шуток. Она наклонилась и вытащила из-под одного из кресел красивую сумку со множеством всевозможных схем, нанесенных на пластмассовые пластинки, и Кирилл мгновенно уяснил, что бессилен в них разобраться.

– Самый разумный вариант – демонтировать блок, отнести его завтра в наш институт и общими усилиями…

– Это невозможно! – крикнула Циана. – Достаточно того, что произошло, чтобы мне не видеть, как своих ушей, ни диплома, ни прав на вождение темпоральной машины!

Он легонько нажал рукой на блок, желая проверить, крепко ли он держится, не отвинтилось ли в нем что случайно, и спросил:

– Не понимаю, а что тут невозможного?

– В вашем веке пока еще бытует мнение, что подобные полеты невозможны, – сдержанно ответила она, ощупывая поочередно пальцами всю панель с механизмами. – И потом, ваш век категорически запрещен для посещений.

– Тогда для чего вам эти машины?

– Для поездок в космос. Ими имеет право пользоваться только институт по древней истории для посещения цивилизаций, которые не оставили о себе достаточного количества сведений.

– А откуда вы так хорошо знаете болгарский? – спросил он, так как этот вопрос волновал его больше всего.

– Да ведь я болгарка. Так вот, пространственно я опустилась точно. Наш учебный полигон находится как раз на этом месте, но, разумеется, несколькими веками позже… Пожалуйста, ничего не трогайте! – поспешно добавила она и, похоже, это предупреждение было сделано с опозданием. Лампа, освещавшая помещение бледным искусственным светом, мигнула, в груди Кирилла тоже как бы что-то оборвалось, потом похолодело, словно он мчался в скоростном лифте.

– Мы летим! Что вы наделали?! – испуганно закричала Циана.

На невидимом до сих пор экране, который Кирилл заметил только сейчас, таяло, отдаляясь, поросшее кустарником поле, разделенное надвое утончавшейся на глазах рекой.

– Ничего. Просто вон за тем блоком был небольшой зазор, и я слегка нажал на блок…

Циана стала нажимать на все кнопки сразу. Они не западали, но меняли свой цвет постепенно на красный, зеленый, оранжевый и наконец синий.

– Все бесполезно, – сказала Циана упавшим голосом, и в этот момент какой-то резкий толчок повалил их обоих в кресла. Экран залила молочная пустота, а над ним быстро отсчитывал цифры маленький клавишный счетчик.