Архимаги не ищут лёгких путей!,. Тетралогия (СИ) - "Архимаг" - Страница 41

— Чего сразу обзываться? — заметил Парацельс. — Мы спокойно себе шли, разговаривали, цветочки нюхали… мысленно. Тут врываешься ты и хочешь нас немного убить. Это нормально?

— Чтоб вас, ваших матерей и отцов живьём в могиле похоронили, — продолжала ругаться старуха, но вяло, без огонька, словно по привычке. Волшебный порошок наслал на неё апатию и безразличие.

— Кто ты такая? — спросила леди Беатриса, встав прямо перед старухой. — И как тебя зовут?

— Умри, сука! — огрызнулась старуха. Налаживать разговор она не хотела ни в какую.

— Давай договоримся так, ведьма, — холодно сказала Беатриса. — Расскажи нам всё, что знаешь. Про товарок своих, про дела ваши, про архимага Просперо. Про всё. И если в твоих словах не будет лжи, мы прекратим твои страдания. Поможем тебе упокоиться с миром.

Парацельс кивнул, подтверждая слова леди.

В глазах ведьмы впервые со времени её появления мелькнул огонёк разума.

— Куда вам, жалкие козявки! — она мерзко захихикала, из её рта полезли тошнотворные призрачные сгустки, похожие на гусениц. — Я Гонтия Летофоро, мастер резьбы по кости и заклинательница чумы, уже несколько тысячелетий страдаю в облике духа! Каждую секунду я испытываю такую боль, от которой тебя вывернуло бы наизнанку! Меня держит в этом мире могущественная сила, на фоне которой вы — муравьи.

— Я знаю, что ты страдаешь, — спокойно сообщил ей Парацельс. — Ведьма не попадёт в мир мёртвых, пока не передаст свою силу преемнику. Тебя, скорей всего, зарубили наши доблестные солдаты. По хорошему архимаг Просперо или кто-то из его подручных должны были изгнать тебя, но, как нам известно, они столкнулись с неким «Нечеловеческим ужасом»…

Гонтия мерзко захихикала, перемежая смех с кашлем.

— О да-а-а, я видела как они бежали! Их перекошенные, перепуганные лица! Они увидели наше творение, да-а-а-а!

— Что за творение? — резко спросила Беатриса.

Старуха перевела на неё взгляд, в котором сплелись в жутком союзе боль, презрение и злое торжество.

— То, что покончит со всеми вами, имперские псы! За все ваши грехи! Вы познаете такую боль, такие муки, что мои тысячелетние страдания покажутся вам лёгкой щекоткой!

— Обязательно познаем, — заверил её Парацельс. — Я вообще каждое утро обычно познаю боль полной чашей рассола. Ты главное, расскажи интересную историю про это самое… которое с нами покончит. Чтобы нам всем понравилась.

— С какой стати я должна вам вообще что-то рассказыва-а-а-ать?!

Под конец фразы Гонтия перешла на визг. То ли порошок Беатрисы действовал очень недолго, то ли в ведьме скопилось слишком много злобы и желчи и они, нет-нет да прорывались сквозь дурман.

Парацельс улыбнулся краешком рта. Чокнутая старуха своими воплями не особо раздражает его. Напротив нагоняет ностальгические воспоминания о бытности студентом в академии магии — Гонтия очень похожа на его преподавательницу зельеварения на втором курсе. В плане адекватности один в один. И внешне похожа. Даже, пожалуй, посимпатичнее будет.

Но в отличие от преподавательницы, на неё можно и нужно давить.

— Да у тебя выбора особого нет, — заметил Парацельс. — Расскажешь всё как было — обретёшь покой. Продолжишь слюной брызгать — я запихну тебя в железный гульфик тысячелетней свежести. Просидишь в нём ещё столько же.

Настоящему архимагу терпения не занимать. Его последняя фраза достучалась до разума ведьмы… или его остатков. По крайней мере, Гонтия прекратила кидаться оскорблениями и более-менее спокойно спросила, спрятав злобу под мнимой покорностью:

— И что же вы хотите узнать?

Беатриса вновь включилась в разговор:

— Для начала расскажи, что за «неописуемый ужас» вы создали? Постарайся не упустить ни одной детали. Имей в виду, я почувствую, если ты начнёшь врать или недоговаривать.

Парацельс кивнул, предоставляя леди полный карт-бланш в переговорах.

— Ни одной детали, говоришь… — ведьма нахмурила жидкие белесые брови. — Придётся начать издалека. Что вам известно о сотворении мира?

— Эй, ну не с такого же начала! — возмутился Парацельс.

Ведьма злорадно хихикнула.

— Я расскажу только самое главное, — успокоила она архимага. — Когда Творцу наскучила наша реальность, и он улетел создавать другие миры, его престол заняли боги. Они были молоды и глупы, часто дрались из-за косого взгляда или бранного слова. В ходе одной из битв они серьезно повредили механизмы мироздания, созданные Творцом для защиты нашей реальности. Через щель начал проникать Хаос, угрожая затопить и поглотить наш мир. Опомнившись, боги начали спешно латать «плотину», но без Творца, без изначальной искры вдохновения, они не довели дело до конца. По сей день Хаос по капле просачивается в наш мир, неторопливо подъедая его изнутри.

— Это общеизвестная информация, — со скучающим видом сообщила Беатриса. — Ничего интересного.

— Я подвожу вас к основному блюду, — прошипела ведьма. — Имей терпение, стерва!

Беатриса в ответ мило улыбнулась.

— Не слишком ли ты дерзишь человеку, способного продлить твои мучения ещё на пару тысяч лет?

Ведьма смерила леди убийственным взглядом и неохотно продолжила повествование:

— В отличие от магов с их формулами и графиками, мы, ведьмы, всегда воспринимали наш мир как живое существо. — Парацельс, услышав это, драматично закатил глаза. — Большое капризное существо, со своим характером и привычками. Больше других преуспела наша наставница, самая старшая и опытная из нас — Урсула Абраксас — она часами, днями, неделями проводила в медитации, «беседовала с котиком», как она это называла. Я лично видела, как Урсула, нырнув особенно глубоко в воды бессознательного, водила по воздуху рукой, словно гладила огромного кота. Наша наставница была по истине выдающейся ведьмой… Она и обнаружила новую, никем незамеченную рану в мироздании, год за годом источенную хаосом.

Голос ведьмы изменился, исчезли остатки злобы и безумия. Гонтия говорила спокойно, размеренно, с гордостью за свою наставницу.

— Она не так много рассказала нам из того, что выведала. Но сказанного было достаточно, чтобы понять — через новую рану, брешь в реальности, открывается доступ к такой силе, к таким возможностям… — старуха мечтательно зажмурилась. — Что вам, мерзким тварям, такое и близко не снилось!

— Да, да, да, даже близко не снилось, — согласился Парацельс. — Ты не отвлекайся, ближе к делу.

— Ближе к делу… — пробурчала ведьма. — Мы начали подготовку к грандиозному ритуалу. Пригнали несколько сотен рабов — мужчин, женщин, стариков и детей. Мы вытопили весь жир из их тел, выдавили всю кровь, разлили по отдельным сосудам. Из содранной кожи изготовили горы пергамента. Часть тел высушили и мумифицировали, часть просто расчленили. Конечности — отдельно, внутренности — отдельно, туловище — отдельно. Тяжкий труд, вам не понять. Жуть как умаялась я тогда.

Ведьма говорила о массовом убийстве людей так, словно речь шла о забое скота на зиму — буднично и сухо, как о привычной надоевшей рутине.

— Дальше давай, — буркнул помрачневший Парацельс. За более чем двухсотлетнюю жизнь он встречал и более циничных особ, но до сих пор не научился воспринимать такие кровавые подробности полностью спокойно.

Кочерыжка грязно обматерил всех ведьм и их родню. По равнодушным лицам Геренда и Беатрисы сложно было что-то прочитать.

— А дальше… — голос ведьмы дрогнул. — Урсула не сказала, зачем всё это нужно. Но мы вскоре сами догадались. Мы делали тело. Гомункула. Вместилище для… чего-то. По похожему рецепту обычно делают зверокниги.

— Зверокниги? — переспросил любопытный Кочерыжка.

— Магические книги, наделённые подобием разума и души, — сухо пояснила Гонтия. — Служат как передвижные хранилища заклинаний. Жутко бестолковые и противные создания. На уме только пожрать и кого-нибудь трахнуть. У нас их и без того пруд пруди было.

Услышав про зверокниги, Беатриса нехорошо прищурилась.

— Может, вы и делали зверокнигу? — спросила она. — Только очень большую?